– Расскажи мне о дикой жизни, Эллана. Расскажи подробнее, прошу, пока мы в дороге. Я устал слушать шепотки за спиной и вздохи галл.
Он пытался отвлечься от жестоких мыслей, от дум, что тяготили его весь путь. Идти становилось все тяжелее, и груз скорбных мыслей придавливал мага к земле. Больно, стремительно и жестоко. Эванурис стегал галлу, пытаясь сократить путь до конечной остановки, и дикарка старалась идти также быстро, как ее мастер.
– Мы очень часто о ней говорим, это же страшно надоедает.
– Хорошо, ладно, – отвертелся эванурис, смерив ее неодобрительным взглядом. – Тогда расскажи, о чем ты мечтаешь.
– Это долгий разговор, я такая жадная, что мечтаю о многом.
Эллана хохотнула, маг ответил улыбкой. Нет, его шутка не восхитила, но проигнорировать ее было бы слишком невежливо. Эльф смотрел на девушку серьезно, и той пришлось выпрямиться в своем седле, чтобы ему соответствовать. Броня привычно облегала ее стройное тело, настраивая на охоту. Долгий же был перерыв, долгий отдых. Будет не слишком хорошо, если за все то время, что охотница провела в доме, она растеряла все свои навыки.
– Я мечтаю побывать в Тени, – ответила Эллана, смущаясь своей глупой мечты. – Помнишь, как мы про нее читали? Шартан говорит, что там спрятаны города, населенные только призраками, что там есть и моря, и озера, и бесплотные лодки и даже существа, которых в обычном мире нет.
Эльф не мог себе этого представить. Да разве можно никогда не посещать Тень? Это все равно, что и не жить совсем. Маг с досадой вспомнил о том, что не так давно эванурисы отделили Тень от целого мира, спрятали ее, не желая делиться огромной силой. Завеса не давала каждому желающему эльфу зачерпнуть кусочек магии из ее закромов, не давала окунуться в атмосферу, царившую там. И только сейчас эльф понял, каков масштаб трагедии. Некоторые в ней не бывали…
– Шартан рассказывал, что духи говорят с ним о всяком, – делилась Эллана. – Я тоже хочу поговорить с духами, хочу посмотреть на мертвые города. Почему мне не позволено войти туда, Фен’Харел?
Она чуть было не добавила: «Раз уж я теперь свободна». Эльф не находил ответа. Эти правила придумал не он, не ему принадлежит идея – запрещать простым рабам посещения. Сейчас и не вспомнить, кто это инициировал. Не то жадная Силейз, не то гордец Эльгарнан, больше всего в мире боявшийся, что кто-то сможет пересилить его в чем-либо.
– В Тени много интересного. Когда-то она была частью нашего мира. И все эльфы были бессмертными, пока не…
– Пока они не захватили всех эльфов?
Девушка намеренно избегала слова «вы», больше не приравнивая Фен’Харела к остальным эванурисам. Ей и самой хотелось отделить его, отделить жирной чертой, чтобы хорошенько запомнить: Фен’Харел – не тот монстр, которым хотел бы казаться в глазах своих жестокосердных собратьев. Эллана вдруг захотела обнять его. Остро захотела, но удовлетворить желание не могла. Для этого пришлось бы спрыгнуть, остановить галлу, а вместе с ней и всю процессию. Нельзя было медлить, ведь эванурис ее спешил прийти как можно быстрее.
– Теперь это уже не важно, – ответил маг. – Я очень стараюсь не вспоминать былое, если честно. То было смутное время, сложное время для всех нас.
– А сам-то ты о чем мечтаешь? – спросила дикарка тихо.
Ей действительно было интересно: о чем может мечтать тот, что может позволить себе что угодно? Ведь маг может наколдовать столь много, что воображение не может охватить объем всего, что его интересует. Эллана прикинула в уме: стать самым сильным из числа тех, кто обладал столь огромной мощью, быть во главе их аппарата, восседать на троне, что стоит в самом центре Тени?
Озвучь она эти мысли, Фен’Харел бы обиделся. Хорошо, что дикарка тактично промолчала. Луна над пустыней висела низко, огромный лик ее вот-вот коснется края песчаной горы. Нет… Не коснется. Ветер уже сдул ее в другую сторону, затем снова и снова. Эллана следила за дорогой не так пристально, как за искорками в глазах ее эвануриса. Фен’Харел смотрел вперед, смотрел за тем, как шипастая старая ящерица перебегает ему дорогу, помахивая ядовитым хвостом.
– Больше всего на свете я мечтаю показать тебе Тень, – ответил он, лукавя.
И встретить тебя, Эллана, на пару столетий раньше.
========== 23. Run, run, run away ==========
– Нам повезло, друзья, что этот славный во всех смыслах день выдался солнечным и приятным! Ни ветерка, ни тучки, ни дождя. Разве не чудно? – спрашивала Андруил, излучая улыбку.
– Нам повезло, что погода покорнее, чем твоя золотая галла, – ввернул Фен’Харел, раздражаясь этой наигранностью.
– Да, тут есть и наша заслуга, признаю. Но в чем ее нет?
Охота оказалась торжественней, чем дикарке виделось прежде. Из долгих и нудных разговора с Фен’Харелом Эллана поняла, что мероприятие это большое и шумное, но чтобы шумное настолько… Вот это был сюрприз для эльфийки, что никогда прежде не видела столько народа в одном месте. Девушка смущенно, но любопытно разглядывала стройную толпу клейменых собственной кровью рабов. Шартан смотрел вперед, стоя меж своим бывшим хозяином и вертлявым Синтаром, что держал спину удивительно прямо, а подбородок до смешного высоко.
Собрание окружали деревья. И не небольшие, не ветвистые крупные малыши, покрытые мягким древесным мхом. Вокруг расположились исполины, видевшие почти столько же зла и жестокости, сколько эванурисы, жившие задолго до появления Элланы, рабов и рабства, да и, возможно, даже этой земли, что теперь была к ним так щедра. Эльфийка схватила Фен’Харела за руку, увидев за спиной Диртамена лицо брата, лицо, разрисованное теперь уже другим валласлином.
– Не нужно крутиться, если тебя не покусали муравьи, Эллана, – шикнул маг, начиная раздражаться еще сильнее. – Не привлекай к себе внимания.
Он одернул руку, и этот грубый жест заставил дикарку громко вздохнуть. Фен’Харел с самого утра пребывал не в лучшем своем настроении, и это ощущали все вокруг. Он нервничал, срывался на слугах, не привыкших спешить или терпеть такое отношение. Эльфийка даже отшагнула от него, чувствуя горькую обиду в своей разрываемой муками грусти и нетерпения груди.
– …И пусть сегодня победит тот, кто достоин победы больше остальных, – говорила Андруил, заканчивая наконец болтать и приступая к самой веселой части мероприятия.
Она ведь специально не говорила «сильнейший», понимая, что эта тема в кругу эванурисов – запретна. Они достаточно мерились силами раньше, и теперь это – лишнее волнение. Девушка спрыгнула с импровизированной трибуны и прошла к своему шатру. Охота объявлена открытой, победительница прошлого турнира закончила свою речь, но никто не спешил. Фен’Харел дернул девушку за руку, когда та попыталась ринуться к их тенту, схватить первый попавшийся под руку лук и тут же рвануть на охоту, пока всю дичь криками не загнали в самую чащу.
– Ты освободил ее, Фен’Харел? – спросила Гилланайн, подошедшая сзади. – Неплохое повышение, милое дитя, неплохое.
Маг не ответил, Эллана тоже не стала. В голосе магессы не было ни издевки, ни неприязни, но эльфийке почему-то захотелось огрызнуться ей в ответ. Дойдя до лагеря, девушка заметила, что Синтар, Зенитар и парочка других эльфов уже готовы к отправлению. Странно, ведь они все недавно стояли в одном ряду, бок о бок. Маг пригладил волосы девушки, улыбнулся ей, когда та кинула в сторону мужчины непонимающий взгляд.
– С собой можно взять только десять рабов, не больше. Прости, Эллана, но ты пока что считаешься за раба.
Она и не обижалась. Пусть считают так, как хотят. Десять рабов следовали за каждым из эванурисов, все начинали охоту одновременно. Андруил и ее золотая стайка размалеванных девиц нырнули в одну сторону с Фалон’Дином. Он почему-то взял с собой самых здоровых рабов, чьи плечи были широки, как шкафы в его поместье. Эллана тихо хихикнула, понимая, что охотятся эванурисы либо не часто, либо плохо, только для того, чтобы собрать трофеи.
Конечно. Для них это лишь развлечение, тогда как для дикарей – способ выживания. Девушка гордо вздернула подбородок, сжимая в руках лук. Из сильвана, из гибкого, крепкого дерева. Фен’Харел первым нырнул в лес, в руках он нес только свой посох с птичьим черепом, привязанным к древку. Рыжие волосы трепал свежий ветер, несший с собой прохладу, забиравший духоту и жар. Дикарка шла следом, чувствуя, что таланты ее расходуются зря.
