Это ее «оставьте меня» прозвучало до смешного жалко. Поэтому маг пропустил первую дерзость мимо ушей, сделав вид, что все идет так, как должно было бы идти. Эльф тихо засмеялся, рукой проводя по черным волосам. Он сделал шаг вперед, Эллана отступила назад. Лук ее был за спиной, и в мозгу не было и мысли о том, чтобы применить его сейчас, чтобы выстрелить в одного из преследователей и воспользоваться смятением остальных. Только страх, страх, страх, пульсирующий в висках.
– Хорошенькая, – проговорил господин, оборачиваясь к рабам. – Смотрите не пораньте. Хочу, чтобы она была целенькой.
С этими словами он отступил на шаг, а слуги двинулись вперед, вскидывая руки перед собой. Словно Эллана – животное, дикий пес, которого пытаются приручить, обращаясь с ним обманчиво ласково. Она обернулась, снова заглянув вниз. Может быть, там есть маленькое озеро, которое могло бы спасти от смерти после падения, может быть, внизу есть уступ, чтобы прыгнуть на него и спуститься вниз? Но там только бездна, только деревья с их колючими ветвями-пиками, что так и ждут ее к себе.
– Тише, тише, девчонка, – сказал один из рабов. – Мы тебя не обидим, если пойдешь по-доброму.
Идти в рабство нужно по-доброму. Пока взгляд Элланы метался от одного к другому, пока она рассчитывала, в какую сторону кинется, девушка не заметила, как в руках господина показался посох. Длинная ветвь, украшенная металлическим наконечником-пикой. Стоило ему только применить заклинание, двинув древком вперед, как мышцы ее ослабли, и веки начали падать, закрывая обзор. Рабы тут же кинулись к девушке, поймав ее до того, как неподвижное тело коснулось холодного камня, укрытого подушкой влажного мха.
– Это земли Андруил, – с сожалением сказал хозяин, убирая посох обратно. – Нам нужно зайти к ней, чтобы спросить разрешения на… На девчонку.
Лук, спрятанный за девичьей спиной, упал. Соскользнул. Он жалобно звякнул, касаясь не то земли, не то камня. Больше Эллана не слышала ничего, только смотрела в темноту, медленно опускаясь во мрак. Он поглощал ее с жадностью голодного животного, с противным чавканьем хищника. И последней мыслью девушки было сожаление. Стоило все же прыгнуть вниз, ведь она все равно… Все равно упала.
========== 2. Buy yourself another day ==========
Она не помнила дороги, потому что сознание помогло ей забыть. Эллану, обездвиженную и расслабленную, закинули в седло к господину. Словно она и не живое существо, а мешок с картофелем, мешок требухи и перьев, идущий на свалку. Дорога не была долгой, но и маг не спешил. Он держал спину удивительно прямо, неудобно выгибая поясницу, чтобы сохранять равновесие и выглядеть представительно.
Солнце было высоко, и оно с любопытством смотрело за тем, как Эллана пытается разлепить веки. Удалось это только на подходе к самому величественному из строений в округе. Длинная усадьба с высокими башенками и шпилями, украшенная лепными галлами и волками, совами, медведями, покрытыми потершейся золотой пылью. Вокруг имения были рассажены высокие туи, слышался приятный запах лаванды. Волосы, растрепавшиеся в дороге, закрывали часть картины, но эльфийка отчетливо слышала шум воды, эхо голосов. Где-то здесь стоит фонтан.
Всадник слез с лошади, спрыгнул, и тело дикарки чуть сползло вслед за ним. Рабы тут же подлетели к ней, подхватив девушку, которая чуть было не разбила голову о мощеную камнем дорожку. Хозяин их и глазом не моргнул, словно его судьба девчонки совершенно не волновала.
– Свяжите ей руки, чтобы не царапалась, – велел он привычно-скучающим тоном. – И на поводок. Потом принесите в зал, когда двери откроют. Я предупрежу Андруил пораньше, чтобы без сюрпризов.
Для рабов дальнейших объяснений и не требовалось. Они проводили эту процедуру из месяца в месяц, так часто, что теперь могли работать с закрытыми глазами. Тот эльф, что обладал неестественно светлыми волосами, даже обрадовался, услышав господина. Ему явно нравилось такое доверительное общение со своим хозяином, оно льстило его мелочной и жадной до почестей душонке.
Эллана не могла двигать шеей, она вынужденно смотрела вверх. Теперь над головой не было голубого неба. Белый потолок тянулся и тянулся, на нем то и дело появлялись какие-то картинки, перламутровые мозаики, лепнина. Тело эльфийки сковало не только заклинание, но и страх, шок от пережитого. Ее же поймали, поймали прямо в капкан. Ее трогают два раба, ее несут в неизвестность, в позорную жизнь, что оборвется слишком резко, слишком рано. О, эльфийка была в этом уверена, зная, на что способен ее острый язык.
Рабы остановились около одной из дверей, открыли ее с особой бережностью и занесли девушку внутрь. Интерьер здесь не был занятным: белые занавески скрывают многочисленные окна, расположенные напротив двери, у противоположных стен стоят стеллажи, густо уставленные разными ящичками. Дикарку усадили на стул, но не для передышки, лишь чтобы заломить руки девчонки назад. Тело словно оттаивало, мышцы приходили в движение, ноги начинали подрагивать. Но Эллана все равно не могла сопротивляться, не могла даже осознать… Что сейчас творится вокруг.
– Какая кругломордая, живенькая такая, мне даже нравится, – сказала одна из рабынь, вышедших из соседней комнаты. – Экзотики хотят?
– Ее не купили, – отозвался светловолосый раб. – Наш господин поймал эту в лесу, – говорил он, словно хвастаясь собственными достижениями перед жадной до сплетен толпой. – Переоденьте ее и поживее.
Надо отдать им должное: мужчины тут же вышли. Сама мысль о том, что взгляд раба скользнет по телу новой игрушки его хозяина – казалась им отвратительной, богохульной. Это словно предательство, оскорбление, брошенное ему прямо в лицо. Когда эльфы вышли, женщины тут же собрались вокруг «счастливой» дикарки, бесцеремонно разглядывая ее черты. Эльфийки разных возрастов, разных видов и форм, и все смотрели на девушку, словно на хищного лесного зверя, на чудовище из детских сказок.
– А кто ее нашел? – спросила самая младшая из них, показывая на Эллану серым ободранным пальцем.
– Фалон’Дин, – ответила та, что первой вынырнула из коморки для прислуги и задала свой вопрос мужчинам. – Неважно, кто поймал. Хозяйка все равно ее никому не отдаст, если поймали они на ее земле.
Желтоволосая эльфийка не улыбнулась, но в голосе ее почему-то звучало веселье. В целом, ее даже можно было найти хорошенькой, если бы не этот рисунок на лице. Лица всех рабынь портили эти мерзкие отметины. Клейма. Все одинаковы, только цвет у них был разным. Для Элланы, чье сознание еще не пришло в норму, этот разговор был слишком громким. Она слышала слова, понимала их отдельную суть, но, связывая фразы вместе, не могла понять общего смысла. Эльфийки словно говорили не о ней, а о вещи. Игрушке, подаренной младенцу, о дорогом жеребенке, не о существе, что стоит с ними на одной ступени развития.
– Ну и лохмотья они носят, – шикнула женщина, чью кожу тут и там покрывали шрамы от плетки. – Какой стыд. Разденьте ее и омойте.
Эльфийки засуетились. Они притащили тазики с водой, жесткие и мягкие губки, бережно макали в воду сухие тряпки, протирая испещренное старыми шрамами и синяками тело новоприбывшей. Ее кожаную броню расшнуровали, кое-где попытались разрезать ножом, чтобы добраться до тела. Рабыни аккуратно потрогали шрам под ключицей девушки, отмечая его неестественную белизну.
С топом ее брони женщины расправились быстро, стянуть с обездвиженной Элланы низ оказалось куда тяжелее. Осознание происходящего приходило к девушке медленно, расширенные зрачки плохо преломляли картинку, и видеть ее целиком, не размытыми пятнами – было тяжело.
Кожа несчастной была сухой, кое-где и потрескавшейся. У нее никогда не было ни увлажняющих кремов, ни масок, ни потребности в них. Эльфийки смывали с ее тела грязь, усердствуя то над руками, то над округлой грудью девушки. Стальные мышцы ее живота заставили служанок многозначительно улыбаться. Дикие эльфы всегда такие жилистые… Это радовало рабов. Слугам казалось, что жизнь у их свободных сородичей куда тяжелее, что они помогают им обрести лучший дом, услужливо надевая на каждого ошейник для своего хозяина.
