— Продукты — в холодильнике, выпивка — в винном погребе, музыка — вон пульт на полке, — тоном экскурсовода со стажем разъясняет Дракон. И инспекция его владений повторяется бантанами, но уже в более осмысленном и целенаправленном варианте.

Джин заявляет, что не воспользоваться уличной жаровней на берегу и не пожарить мясо на костре будет с их стороны просто тяжким смертным грехом, и принимается остервенело мариновать мясо, фанатично используя весь спектр имеющихся на кухонных полках специй, соусов и приправ. Что в итоге получится — даже Шуге страшно, но что-то советовать сейчас Джину, впавшему в кулинарный транс, опасно для здоровья и чревато серьезными физическими повреждениями. Так что Джина оставляют в покое и разбредаются кто куда.

Малые разбегаются по окрестностям, находят баскетбольную площадку и начинают творить полную ересь, стараясь закинуть в кольцо сначала мяч, потом бейсболки, потом Тэхёна, потом Тэхёна в обнимку с мячом и бейсболками. Когда же Тэхён, больше всех настаивавший на том, чтобы его-таки закинули в корзину и благополучно в итоге свалившийся, потирает бока, обдирает коленки и уходит в поисках аптечки, Гук с Чимином отправляются дальше обозревать окрестности и натыкаются на пару гостевых домиков, стоящих неподалеку — деревянных, крохотных, украшенных резьбой и почти игрушечных.

— Здесь нужно обязательно сыграть в прятки! — заявляет Чонгук и уверенно открывает дверь в один из домиков.

Чуть позже, когда мясо уже обреченно маринуется в ворохе специй и трав, а Джин самодовольно шурудит кочергой в догорающих поленьях жаровни, старшие, прихлебывая лениво пиво и подумывая, как бы выманить Шугу из подвальной студии, вспоминают о моторной лодке.

— Прокатимся? — спрашивает Мон, ставит бутылку на землю и направляется к причалу.

— Обязательно, — кивает Дракон, поглядывая на Джина. — Поедешь, Сокджин?

Но Джин отрицательно мотает головой, продолжая шурудить в жаровне, и Дракон, разочарованно вздыхая, плетется вслед за Моном и Хоби к лодке.

Лодка заводится с радостным тарахтением, ребята прыгают в нее почти с щенячьим восторгом на лицах, и вот уже несутся, рассекая неподвижную водную гладь. Мон за штурвалом чувствует себя капитаном — только фуражки не хватает на макушке и большой трубки в углу рта. Хосок хохочет, глядя на его счастливую моську, а Дракон запоздало думает, что нужно было проверить, достаточно ли в баке топлива. И как только он понимает, что такие вещи вообще-то стоило бы проверить перед отплытием, потому что человек, который обслуживает обычно лодку, скорее всего, так и поступает, как мотор глохнет прямо на середине озера.

— Упс, — заявляет Дракон, а Хоби встревоженно смотрит на него и понимает, что, кажется, они оказались втроем, окруженные водой, в лодке как на необитаемом острове.

— Ты что, не проверил топливо? — орет на него Хосок. Мон оборачивается обеспокоенно и его возмущенный вопль присоединяется к хосочьему.

Дракон молчит, а Хосок, поддаваясь накатывающей панике, продолжает орать еще громче, вцепляясь Дракону в воротник футболки:

— Как это не проверил? Дядюшка Ли всегда проверял перед отплытием, разве ты не помнишь? И что делать теперь? Боже, да ты идиот!

— Дядюшка Ли? — хмурится Мон, делает шаг навстречу Хосоку и, дернув его за рукав, разворачивает к себе: — Ты что, был здесь уже раньше?

А потом разворачивается к Дракону и хватает за рукав уже его:

— Ты приволок нас в ваше с Хоби любовное гнездышко что ли?

Ощущение паники от происходящего усиливает накатывающую ревность и срывает все мыслимые планки и ограничения, Мон себя не сдерживает, отдается во власть язвительности и обиды и трясет Дракона за грудки так, что у того длинные черные волосы на затылке взлетают хаотично и бьют по щекам.

— Эй, успокойся! — орет в ответ Дракон. — Это мой загородный дом, и я не меняю его в зависимости от любовников!

Хоби краснеет от этих слов, потом бледнеет, а потом разворачивается и бьет Дракона по лицу кулаком, и от этого удара их обоих, потерявших равновесие, выкидывает за борт. Секунда тишины, пока две головы скрываются под водой, а затем всплески и крики вырываются на поверхность.

Мона прошибает пот от понимания того, что Хосок, кажется, не умеет плавать, и он торопливо перегибается через борт, пытаясь выловить его из воды, и сваливается сам, утаскивая под воду и Хосока, и вцепившегося в него Дракона.

Визги, брызги, крики и ругательства разносятся в мерной вечерней тишине, и уже становится непонятно, где чьи руки, и чьи конечности цепляются друг за друга. Накатывает паника, каждый хватается за того, до кого дотянется, а лодка, тихонько качаясь, отплывает все дальше и дальше, подгоняемая усиливающимся волнением на воде.

Мон замирает на секунду, понимая, что вот-вот может случиться непоправимое, а затем протягивает руку и цепляет кого-то в воде, увлекая на поверхность. Это Дракон. У него огромные глаза, и даже в сгущающейся темноте, которая, как известно, на воду опускается мгновенно и беспощадно, видно, какая в них паника.

— Где Хосок? — истерично кричит Дракон и дергано оглядывается вокруг себя в поисках Хоби. Но Хоби нигде не видно. Резко сохнет в горле, сердце стучит где-то в ушах. И Мон собирается нырять, набирает воздуха в грудь, но в эту минуту в стороне раздается резкий всплеск, над водой появляется голова Хосока и тут же погружается снова под воду. Мон бросается туда, успевает зацепить рукой воротник хосочьей куртки и тянет, тянет его вверх, молясь, чтобы тот не успел нахлебаться воды.

Сквозь весь этот шум и всплески и не слышно, как по берегу, скидывая на ходу одежду, несется Шуга, случайно поднявшийся из недр подвальной студии за новой бутылкой пива, как, перехватывая его ошалевший взгляд, оборачиваясь в сторону озера и в мгновение понимая, что случилось, его догоняет Джин, как оба бросаются в воду и изо всех сил плывут к истерящей и бултыхающейся в воде испуганной троице.

А Мон уже думает, что вот-вот — и он не справится. Ему приходится удерживать над водой сразу двоих: перепуганный Хосок цепляется за Мона мертвой хваткой, а Дракон барахтается изо всех сил, но все чаще скрывается под водой, и Мон, хватая его за волосы, тянет вверх, но чувствует, что погружается под тяжестью сразу двух тел сам, и ему вот-вот и не хватит воздуха.

И когда он уже чувствует, что сил не осталось совсем, где-то над ухом раздается хриплый голос Шуги:

— Держу я его, отпусти, — и Шуга мягко обнимает Хосока и отрывает его цепкие объятия от Мона.

С другой стороны кто-то мягко забирает у него все еще панически барахтающегося Дракона, и Мон, почувствовав облегчение, замирает, распластавшись на воде, восстанавливая дыхание.

— Сам можешь плыть? — спрашивает его Шуга строго.

— Могу, — голос Мона звучит натужно, хрипловато и немного дрожит, но ему уже легче, и он плывет к берегу, то и дело оборачиваясь на Шугу, за шею которого держится перепуганный Хосок.

Справа тихо плывет Джин, за которого цепляется Джиен, пытаясь грести, уставший и перепуганный.

На берег все выбираются, запыхавшись, и сразу валятся на доски помоста. Минут пять пытаются привести в порядок дыхание, а Джин осматривает потерпевших на предмет вменяемости.

И в этот момент со стороны баскетбольной площадки появляются Гук и Чимин. Они несутся, хохоча на ходу и дразня ковыляющего следом Тэхена, а когда обнаруживают лежащих на берегу мокрых старших, останавливаются в растерянности.

— Хён, вы что, купались? — спрашивает Чим. — А чего нас не позвали? …А я тоже хочу… А чего в одежде-то?

И Гук надувает губы, бормоча, что лично он тоже собирается окунуться. И направляется к озеру. И за ним направляется Чимин с Тэхёном, все еще потирающим ушибленные коленки.

— Стоять! — устало выдыхает Шуга им вслед.

Мелкие недоуменно оборачиваются, готовые возмутиться этой несправедливости.

— Вода холодная… — глубоко вздыхая, поясняет Шуга.

— А чего вы тогда одетыми купались? — буркает Тэхён. — Думали, так будет теплее?