Джиён разворачивается и медленно бредет в сторону туалетов. Джин, замечая его изменившееся лицо, поспешно выходит следом. Они входят в туалет, Дракон ускоряет шаг и заходит в ближайшую кабинку, Джин входит следом. Дракон прижимает его широкие плечи руками к мраморной перегородке и нервно выдыхает.
Джин склоняет голову к плечу и внимательно смотрит на Джиди.
— Ты влюбился в меня, да? — спрашивает он ровно, без тени улыбки, просто вглядываясь в лицо Джиди. — Я понял это, когда ты смотрел на меня там… на озере… Ты смотрел так… так…
Джиён вспыхивает.
— Возможно, я смотрел на тебя пару раз… — он смущенно гладит пальцами черный шелк рубашки Джина, — Возможно, я смотрел на тебя много раз…. Но это вовсе не значит, что я влюбился… Ну да, влюбился, да… И… Кажется, ты никогда не будешь со мной, да?
И замирает, боясь услышать реакцию. Потому что понимает, что больше его сердце не сможет ждать. Потому что, кажется, ждать больше нечего.
— А я думал, что ты мне друг… — как-то неопределенно тянет Джин.
Дракон открывает было рот, но тут двери в туалет с шелестом распахиваются, и, судя по шагам, входят двое. И, судя по сбитому дыханию и беспорядочным звукам, эти двое неистово целуются. Дракон с Джином припадают к щели между перегородками, пытаясь увидеть хоть что-то, но тщетно. Люди, строившие этот клуб, знали, для кого и для чего они это делают.
Парни замирают, прислушиваясь. Мужчины за стенкой, кажется, с большим трудом справляясь с возбуждением, отстраняются друг от друга, потому что до парней доносится приглушенный разговор.
— Я не могу без тебя больше, — говорит мужской голос с хрипотцой, немного грубоватый, но говорит бесконечно ласково и осторожно, нежно, — Мы должны сами что-то решить.
— О чем ты говоришь, — устало вздыхает второй мужской голос, потоньше и повыше, — У меня двое детей и больная жена, у тебя — совсем маленькая дочка. Мы уже давно не имеем права ничего решать сами. Мы уже давно не принадлежим сами себе.
Они говорят еще что-то, но Дракон не слушает. Он притягивает Джина к себе за широкие плечи и внимательно смотрит ему в глаза. И не видит в его глазах ничего, что заставило бы его изменить то внутреннее решение, которое он только что для себя принял.
Где-то позади хлопает дверь туалета, и они вновь остаются одни.
Дракон задумчиво смотрит на Джина, а потом поворачивается и выходит. Сбегает по лестнице и плюхается на сидение своего дежурного кабриолета, и уже через секунду мчится по плавящемуся от ночной жары хайвэю.
Честно говоря, сейчас дико не хватает «Bitter Sweet Symphony» The Verve саундтреком, потому что больше всего Джиёну хочется, как в том старом раздражающем фильме, выхватывать прямо из сердца все эти бумажные листки с записями его к Джину чувств, мечтаний и наблюдений, ожиданий и тайных надежд, и выкидывать, выкидывать, выкидывать их на ветер. И чтобы ветер подхватывал их и разбрасывал по всему миру в назидание таким же наивным мечтателям, как и G-Dragon.
Джин устало прислоняется к дверце туалетной кабинки и задумчиво проводит пальцами по мягким губам, которые только что искрили оголенными нервами в предвкушении поцелуя.
— «Peace minus one» — говорит он, сжимая ладонями краснеющие щеки.
Комментарий к WEEKEND-5
Джин из этой части - вот он: https://pp.userapi.com/c543100/v543100572/25beb/xfKEp4gsZqo.jpg
========== FLASHBACK - 4: ==========
Хосок всегда знал про себя одну важную вещь: если что-то слишком хорошо, если чувствуешь себя счастливым настолько, что теряешь чувство реальности, значит именно в этот момент судьба с ехидной усмешкой подыскивает кувалду потяжелее, которой буквально на днях тебя со всей силы по голове и стукнет. Это правило срабатывало всегда. ВСЕГДА!
И этот раз не был исключением.
Когда Джиён притащил Хосока на МАМА, заставив нацепить на себя элегантный черный костюм, который приволок от какого-то своего знакомого дизайнера, Хоши чувствовал себя не в своей тарелке. Ему еще был не настолько знаком весь этот мир айдолов, чтобы наслаждаться блеском огней и грохотом музыки, да и внимание, которое лилось со всех сторон на него, немного его напрягало. Джиён настаивал, чтобы Хосок вместе с ним прошел по красной дорожке. Но Хоши отказался. Да и Джиди потом решил, что так будет лучше, потому что его публичность могла зацепить Хоби не очень приятными осколками.
Поэтому Хосок дожидался Джиди за кулисами, прогуливаясь у гримерки. Периодически к нему выходили то Тэян, то TOP, пытаясь как-то взбодрить и развеселить. Хосок был им за это благодарен. Ему немного испортила настроение резкость папаши Яна, который, проходя мимо, задержался на нем холодным колючим взглядом, и прошел, не ответив на вежливый поклон Хоби. Но Хосок успокоил себя тем, что для такого человека, как Ян Хен Сок, мелочь вроде Хоби интереса особого не представляет, а здороваться с каждым встречным — так это и язык можно сломать.
Выступление бэнгов Хоши смотрел из-за кулис. Джиён пытался утащить его в зрительный зал, даже место ему выбил, закатив истерику организаторам. Но потом они вместе решили, что на людях будут чувствовать себя скованно, а за кулисами всегда есть куча уголков и закоулков, где можно украдкой сорвать сладкий поцелуй.
После очередного такого поцелуя Джиди заскочил в гримерку, а Хосок чуток отстал, поправляя на себе одежду, только что немного смятую страстными и нетерпеливыми руками Дракона. Когда он уже подходил к гримерке, до него донеслись рассерженные крики президента Яна. Хосок нерешительно остановился. Он подумал, что следует переждать бурю снаружи, чем бы она ни была спровоцирована.
Дверь приоткрылась, и слова и фразы стали доноситься все четче и яснее.
— Ты думаешь вообще о чем-нибудь, кроме своего члена? — орал Ян. — Или у тебя совсем крышу снесло? Мало мы тебя отмазывали от всякого говна, в которое ты себя умудрялся вляпывать? Нет, ты все время норовишь найти новую грязь!
Хосока краской залило, когда он понял, что голос, который что-то вяло возражал президенту Яну, принадлежал Джиёну.
— Ты палишься! Ты подставляешься! — перечислял жестко Ян. — Ты подставляешь под удар всю группу. А ведь ты лидер! Чего тогда ожидать от других?
— Чего вы от меня хотите? — устало спросил Дракон.
— Чтобы с этой минуты я рядом с тобой его не видел! — категорически постановил Ян и хлопнул чем-то тяжелым по столу.
Хоби побледнел и опустил голову. Вот оно. Та самая кувалда.
— Этого не будет, — твердо сказал ему в ответ Джиён. — Я люблю его и не собираюсь от него отказываться.
— А я тебя, между прочим, не спрашиваю! — Ян тоже как-то выдохся, и его голос зазвучал устало. — Это приказ. Ультиматум, если хочешь. Требование. Как угодно называй. Помнишь, когда ты пришел ко мне на прослушивание, я сказал тебе, чтобы ты использовал все методы и средства — истерил, падал на пол, шантажировал, изображал обморок, только бы добился того, чтобы твоя мама подписала контракт с YG. Знаешь, почему я так сказал? Потому что в тот момент решалась твоя судьба. Реально решалась. И не только твоя, кстати. И поэтому тогда я бы пошел на что угодно, лишь бы это свершилось. Сейчас такой же момент. И я тоже готов пойти на что угодно. На все. Имей в виду.
Хосок стер тыльной стороной ладони непрошенные слезы с глаз. Сердце тоскливо заныло. Ян ни слова не сказал плохого о нем, о Хоши. Но почему-то он чувствовал себя так, будто его только что искупали во всей грязи мира. Он сделал шаг назад. Дверь открылась, и в коридор вышел Ян. Они оказались лицом к лицу: президент становящегося практически могущественным агентства и маленький, скромный, ничего не значащий Хоби. В приоткрытую дверь на них напряженно смотрел Джиён, понимая, что Хоби слышал все или что-то слышал точно.
Ян обернулся, притянул дверь, захлопнул ее и два раза повернул в замочной скважине ключ.
— Уходи, — ровно сказал он, глядя Хоби прямо в глаза.
