Это было сумасшествием — свернуть на проселочную дорожку и лететь по намокающему грунту, сбивая снопы воды с мокрых низких веток. Бежать, бросив байк, к дощатому крыльцу дома на берегу озера, схватившись за руки. Влететь в широкие тяжелые двери и упасть на ворсистые ковры у зажженного камина, пытаясь отдышаться.

Взволнованно, на грани паники целоваться, исступленно срывая друг с друга мокрую одежду, раскидывая ее по разным углам, а потом, выровняв дыхание, медленно, тягуче, размеренно заниматься любовью, буквально на грани нервного срыва ловить на кончиках пальцев друг друга многоваттные разряды нежности.

Это было сумасшествием.

Хоши хрупкий, изящный, трепетный, как случайно залетевшая на огонек экзотическая бабочка, и такой же беспокойный. Кажется, неосторожное дуновение, случайное дыхание в его сторону — и он улетит, сверкнув на прощание яркими крылышками. Кажется, придави эти крылышки чуть сильнее пальцами — и он больше не сможет летать.

Джиён разглядывает его обнаженное тело, на котором пляшут отблески горящего в камине огня, гладит кончиками пальцев, как давно мечтал, и тихо спрашивает:

— Ты в порядке?

Хоши поворачивает к нему лицо, на котором еще мокрые дорожки от слез не высохли, и едва кивает.

— Я не хотел сделать тебе больно… — чуть виновато оправдывается Джиён. — Я хотел… Но ты… ты…

— Успокойся, — чуть хрипло останавливает его Хосок, чуть морщась от тянущей боли где-то под поясницей. — Оно того стоило.

Джиён улыбается своей фирменной смущенной улыбкой, утыкается в хосочью подмышку и на секунду замирает. Потом поднимает лицо и внимательно смотрит в глаза Хоби.

— У тебя ведь никого не было до меня, правда? — еле слышно шепчет он, убирая челку со лба, чтобы она не закрывала эти потрясающе внимательные и всегда немного улыбающиеся карие глаза.

— Никого, -шепчет ему в ответ Хосок.

Джиён расплывается смущенной улыбкой и тянется с поцелуем, сгребая Хосока в свои нетерпеливые объятия.

— Я тебя съем когда-нибудь — такой ты сладкий! — говорит Дракон, и ему самому липко от того, какими сахарными соплями сочатся его слова, но ничего с собой поделать не может — фанючит по Хоши изо всех сил.

— Подавишься! — спускает его с небес на землю Хосок, сладко потягиваясь на высоком мягком ворсе ковра. — Я же костлявый… Как встану у тебя поперек горла!

И смеется. Так счастливо смеется.

========== WEEKEND-3 ==========

— Да ладно! — не верит своим ушам Джиён. — Серьезно? На самолете?

— Ну, а почему бы и нет?

— Мы можем доехать туда на машине, — предложил Дракон.

Джин замялся.

— Понимаешь… Это дело довольно частное… Так что мне не хотелось бы, чтобы кто-то знал, что я там был.

Дракону становилось все интереснее. Он кивает, потом набирает чей-то номер.

— Сонбэ, — говорит он после пары длинных гудков. — Нужна твоя помощь.

Уже через пару часов они едут по направлению к Инчхону на арендованном довольно крепеньком Хёндэ не вчерашнего года выпуска, оставляя позади прокуренный и шумный Сеул.

— И что тебе понадобилось в Дэгу? — поинтересовался Джиён, когда за окном помахали развешанным для сушки бельем последние сеульские пригороды.

— Извини, не могу сказать, — ответил Джин, увлеченно переключая радиостанции. — Ты не против моего плэйлиста?

Джиди мотнул головой и обиженно поджал губы.

— Тебе не кажется, что раз я уж с тобой, то имею право хотя бы знать, что ты не кинешь меня там, куда мы приедем, на произвол судьбы, и не смоешься к какой-нибудь красотке.

— Не кину и не смоюсь, — заржал Джин. — Но зачем мы туда едем, я тебе не скажу. А то ты сразу же повернешь назад.

— Ты меня не успокоил, ты понимаешь это? — уточнил встревоженный Дракон.

Джин кивнул и врубил на всю громкость колдплэевскую Viva la Vida. Дракон хмыкнул и прибавил скорости. Было что-то невероятно пафосное в том, чтобы нестись вот так по трассе, оставляя позади изумленные поля и деревья и унося с собой эту потрясающую музыку. Легкие наполнялись каким-то восторженным щенячьим чувством, толкающим на подвиги.

За Тэджоном остановились перекусить в уютном лесочке, прибившемся между сопками. Откинулись на капот, расправляя затекшие спины, вглядываясь в светло-голубое небо, вдыхая чистый, напоенный хвоей воздух, каким надышишься только за городом.

— Говорил же, — уплетая преступно вкусный фастфуд за обе щеки, прочавкал Джин, — надо было самолетом.

— Время примерно то же, учитывая посадку-высадку, а впечатлений намного больше так, — назидательно проворчал Джиён, отхлебывая кофе из бумажного стакана. — Мы уже далековато отъехали от Сеула. Уже назад не поверну. Не расскажешь? Куда мы едем все-таки? Я, конечно, не против такого выходного — автопрогулка, природа, все дела… Но хотелось бы знать конечную цель.

— Мы едем в колумбарий, — заявил Джин серьезно, и у Джиёна пропало желание расспрашивать дальше. Такого он точно не ожидал.

Колумбарий находился на самой окраине Дэгу, в ложбинке между поросших деревьями невысокими горами. Здесь было тихо и пустынно. Припарковали машину неподалеку от входа, и Джиён тактично предложил Джину подождать его здесь. Он с удовольствием вдохнул побольше воздуха в грудь и огляделся. Подъехал рейсовый автобус, из него вышло несколько человек, в основном, люди возрастом постарше, так что Джиди можно было не волноваться, что кто-то нарушит его уединение.

Видимо, Джинни приехал навестить кого-то из родных… Интересно, а где живут его родители? Возможно, он даже пригласит Джиёна в гости к своей семье. Так думалось Джиёну, пока внезапная мысль не прихлопнула все его розовофлаффные мечтания увесистым томиком географической энциклопедии по голове. Постойте-ка. Так Джин же не из Дэгу! Джин из Аняна. Тогда что он делает здесь?

И вот теперь Джиёну стало по-настоящему интересно. Он, сам себя ругая на чем свет стоит, двинулся ко входу в колумбарий.

— Простите, сюда вошел парень, …- начал он, обращаясь к женщине, сидящей за стойкой администрации.

Женщина улыбнулась и махнула рукой в сторону коридора, уходящего направо. Джиён осторожно прошел среди деревянных застекленных рамок и заглянул в первое большое помещение. У правой стены сидел на низкой скамье Джин и тихо разговаривал. Джиён подошел поближе.

— Хальмони, я хотел привести вам его фотографии… Знаете, он в последнее время делает такие хорошие фото. Думаю, у него талант. Но я не привез. В следующий раз не забуду обязательно.

Джин вытащил из кармана смартфон, что-то полистал в нем и протянул к фотографии в деревянной рамке.

— Вот, посмотрите, каким он у вас стал. Это на последнем выступлении сделано фото. Он, знаете, очень хороший у вас. Вы так замечательно его воспитали, научили всему самому главному.

В голосе Джина послышалось едва заметное дрожание.

— Он у вас очень добрый. Самый добрый из нас из всех. И вы не обижайтесь на него. Он когда-нибудь обязательно приедет. Обязательно наберется смелости и приедет. А пока он просто не может. Ему нужно время. Он еще просто не научился жить без вас.

Джиён стоял немного в стороне, и ему был хорошо виден профиль Джина, высвеченный потолочной лампой дневного света. И когда по его щеке покатилась первая слеза, она сверкнула нестерпимо так, что Джиён поежился и едва смог проглотить вязкий комок в горле.

— До свидания, хальмони, — сказал, вставая, Джин, вытирая бумажным платком слезу со щеки. — Не скучайте. Ваш Тэхёнка записывает новую песню на днях, и в следующий раз я обязательно вам ее покажу. Присматривайте там, на небесах, за ним, пожалуйста. И за нами за всеми.

Джин поклонился и повернулся к выходу. И столкнулся взглядом с джиёновым. И Дракон порывисто шагнул навстречу ему и крепко стиснул в объятиях. Почему-то ему показалось, что Джину это сейчас было нужно.

***

Назад решили добираться завтра, причем на самолете. Автомобиль сдали агенту, а сами сняли номер в отеле. У номера было одно безусловное достоинство: он имел выход на огромную террасу на крыше, где друзья и устроились на мягких плетенных диванчиках, потягивая прохладное пиво.