Теперь недостает только, чтобы заговорили о перемещении на другую должность мистера Элкока, преемника Вильяма Росселя.

Недаром известный ученый профессор университета мистер Эндрью К. Врэс остроумно сказал: "Единственной стабильной профессией в Чикаго является профессия бандита".

Как бы то ни было, выдающиеся граждане заговорили о необходимости назначить "диктатора"...

- Ах! Если бы генерал Доус согласился вернуться в Чикаго и помочь нам! - слышится со всех сторон.

Генерал Чарльз Г. Доус, посол в Лондоне и бывший вице-президент Соединенных Штатов Северной Америки, является, наравне с пацифистом Джеком Эддамсом и адвокатом-философом Клеренсом Дарроу, одним из великих граждан Чикаго.

Но согласится ли когда-нибудь генерал бросить свою карьеру и свои милые доисторические научные изыскания, чтобы прибыть в Чикаго и вести долгую суровую борьбу с бандитами, без уверенности выиграть ее? Скорее всего он этого никогда не сделает.

Между тем уже с утра распространился упорный слух о возвращении бандита Буга Морана в Чикаго.

В управлении центральной полиции, естественно, сомневаются в верности этих слухов. Но... компетентный сторож тайного бара, который иногда, раскрывая свою душу, доверяется мне и сообщает некоторые тайны из мира гангстеров, сказал мне сегодня, когда я задал ему весьма конфиденциальный вопрос, что он знает кое-что про эти слухи. А ему нужно верить, так как он косвенно связан с "молодцами" Буга Морана:

- Это вполне возможно, месье... Сегодня утром я был удивлен, встретив одного из его стрелков в трамвае квартала Винсенз.

Винсенз - негритянский квартал Чикаго.

Сторож тайного бара, которого я для большей ясности буду называть Гарри (это не настоящее его имя), добавил:

- Этот стрелок не белый, а темнокожий... Хороший стрелок... Он убил уже не одного человека...

- Что? Человек цветной расы среди гангстеров? Но это ведь редкость.

- Совершенно верно, это редкость.

- Мог бы я его увидеть?

- Это не особенно легко... Но при желании можно устроить. Да, он сказал мне, что сегодня вечером пойдет в "Гран-театр" - негритянский театр, чтобы увидеть, как танцует Глориа Свэнсон.

- Глориа Свэнсон танцует в негритянском театре?

- Как вам сказать... не знаю... Одним словом, вы увидите его своими глазами. Если мы не найдем его в плохом настроении, вы не пожалеете, что провели там вечер.

* * *

Негритянский квартал Чикаго был мне немного знаком, так как однажды я проехал через него вместе с двумя полисменами в автомобиле ночной бригады.

Восхитительная ночь...

Негров в Чикаго около трехсот тысяч. Они живут все вместе в большом квартале. Они отчасти изолированы от белых и имеют свои магазины, свои театры и кино, свои отели.

Визит в черный квартал очень взволновал меня.

Негры, как и везде в Соединенных Штатах Северной Америки, находятся в Чикаго в положении париев. Они презираемы, унижаемы и почти изолированы от остального населения. Но, в отличие от других городов этого государства, они в Чикаго все-таки пользуются относительными правами, а именно: могут разъезжать в трамвае наравне с белыми и имеют право голосовать. В этом отношении чикагцы заслуживают похвалы.

- Они даже ухитряются голосовать два раза вместо одного, - сказал мне с юмором, смешанным с горечью, один полицейский офицер.

В Чикаго имеются два чернокожих депутата: мистер Джордж, судья в Сити-Холл, и мистер де-Прейс.

Воспоминания об ужасных бунтах, происходивших несколько лет тому назад - о так называемой "расовой борьбе", - по-видимому, начинают изглаживаться, хотя мне и говорили:

- Число негров беспрерывно увеличивается в Чикаго. Они стекаются сюда с юга, где тяжелое положение хлопчатобумажной промышленности вызвало массовую безработицу. Скоро наш город будет насыщен неграми, и тогда нужно опасаться новых беспорядков.

Пока, кажется, все спокойно. Любят приписывать неграм ответственность за большинство преступлений, совершаемых в Чикаго. Но это мне кажется преувеличением.

Серьезные статистики показали мне материал, тщательный просмотр которого должен убедить меня, что хотя число негров не достигает и десяти процентов общего населения Чикаго, чернокожие, однако, совершают сорок процентов всех преступлений в Чикаго.

Но одно дело статистика, другое - факты.

Негры в действительности совершают только мелкие кражи и дурные поступки и, большей частью, замешаны в драках и свалках. Но

роль их в преступлениях гангстеров ничтожна. Гангстеры - почти все

белые.

Сегодня я впервые услышал, что негр замешан в истории бандитов...

Я только потому был взволнован, посетив негритянский квартал в автомобиле ночной полицейской бригады, что увидел там картину ужасной скорби и бедности. Чикаго, как и все американские города, с осени 1929 года переживает весьма серьезный кризис. Застой во всех видах промышленности очень велик, и фабрики работают вяло. Везде, конечно, прежде всего были уволены негры, белые увольняются только в крайних случаях.

Полицейские водили меня во многие скромные кабачки, где негры играют в карты и в бильярд. Рассматривая черных игроков, я замечал среди них истощенных и сонливых.

- Это безработные, не имеющие приюта, - сказали мне полицейские. Хозяин этого кабачка, тоже негр, жалеет их и разрешает им проводить здесь всю ночь; наутро он дает им также по стакану кофе... все ради любви к своим чернокожим братьям.

Этот пример чернокожей солидарности растрогал меня.

Вот почему я не смеялся, как это делали полицейские, когда мы входили в маленькие часовни негритянских баптистов, где негры-проповедники всякий раз, по нашей просьбе, приглашали верующих исполнять во славу Божью песни и неистовые танцы. Моих компаньонов рассмешил редингот, [длинный сюртук особого покроя] в который был одет негр-священник.

Я не смеялся... не смеялся даже тогда, когда понял так же, как в знаменитой сцене парижского мюзик-холла, что мистицизм этих больших черных детей все более и более доводит их до настоящего сумасбродства, принимающего формы чистого безумия... безумия crescendo... к счастью, не имеющего последствий.

В неистовстве изливается мистическая душа негра...

Я не смеялся...

Только одно приключение рассмешило меня в этот трогательный вечер: визит в самый роскошный отель черного квартала.

Хозяйка отеля миссис Элизабет Вернет оказывала мне почести с чересчур навязчивой любезностью. Впрочем, я восхищался тем, как эта дородная негритянка, достигшая пятидесятилетнего возраста, ухитрялась поместить свое темно-коричневое тело весом в сто пятьдесят кило в платье из шерсти, декольте которого обнажало грудь Фелии Литвин и руки Ригуло.

Я был поражен, когда пышная хозяйка с широкой гордой улыбкой заявила мне:

- Мой черный отель - самый лучший в мире... Он пользуется таким реноме, что у меня в данный момент гостят два француза... один месье и одна мадам из Ниццы. Хотите видеть ваших соотечественников?

Ясно, я тотчас же согласился встретиться с четой из Ниццы. Мне очень любопытно было увидеть тех, кто оставил берега Средиземного моря, чтобы переселиться на берег озера Мичиган, тех, у кого родилась такая пошлая идея - поселиться в негритянском отеле...

И я увидел, как из лифта торжественно вышли господин и "очень смуглая" красивая дама, которые объяснили мне... по-английски (а не по-французски), что он бывший музыкант джаз-банда в Монмартре, а она бывшая танцовщица в баре на Елисейских полях, причем последнее время они жили в Ницце, как очень состоятельные рантье. Покончив со своим рассказом, "французы" быстро поднялись на лифте в свой номер, немного раздосадованные, что их потревожили...

На этот раз я шел вторично в негритянский квартал только для того, чтобы встретить чернокожего гангстера, необычайную редкость...

Когда мы с Гарри пришли в Гран-театр, занавес был уже поднят. Зал был наполовину пуст - экономический кризис дает себя чувствовать везде.