— Прекрати, говорю! — Чонгук обиженно топнул ногой и демонстративно развернулся в сторону дома.

Югём, все еще слегка посмеиваясь, быстро догнал Чонгука и сжал того в объятиях. Щечки Чона стали казаться больше, а глаза меньше. Он пытался вырваться, но не получалось.

— Ладно-ладно, пошли домой, — старший потянул Чонгука за щеку. — Папа говорил, что принесет мороженое.

И младший, кажется, позабыв о всей своей обиде, взял Югёма за руку и пулей помчался к дому. И дома правда стоял отец, который еще даже куртку не снял.

Дети уже сидели за столом и гремели ложками, украдкой смотря на отца. Он раскладывал уже подтаявшее мороженое по тарелочкам.

— Фу, шоколадное…

— Чонгук, прекрати быть таким капризным! — крикнул мужчина, услышав еле слышимый шепот младшего.

— Ты и правда как ребенок, Чонгука, — Югём широко улыбнулся.

Причитания старших Гука сейчас мало волновали. Детский интерес нашел, на что обратить внимание.

— Гём-а, а если бы у тебя была сила, то какая?

Брат никогда не говорил с ним об этом, поэтому младший решил спросить сам. Было интересно, а детское любопытство — штука страшная.

Они так много времени проводили вместе. Почти совершенные противоположности, но так хорошо ладили друг с другом.

Югём очень любил своего брата, но, кажется, каждый раз смотрел на него то ли с тоской, то ли с сожалением в глазах. Они оба знали, чем все закончится. Закончится их детство.

Что, если ребенок уже знает, по какой дороге он пойдет?

Что, если это то самое болото, которое обрывается совершенно неожиданно и ведет будто в пустоту?

Что, если дорога этого ребенка будет такой яркой с самого начала, а после он потеряет всякую надежду на спасение?

Что, если ему запретят даже мечтать о чем-то подобном, как дожить, например, лет до двадцати?

Он будет несчастен всю свою, пусть и короткую, но жизнь. Постарается прожить ее настолько радостно, настолько ярко, насколько это вообще возможно.

Таковым являлся Югём. Он знал. Понимал. Осознавал. Но не мог поверить, что вот-вот и его счастье оборвется. Не хотел оставлять брата одного, ведь знал, как сильно тот будет плакать.

Каждый день был ярким… Каждый день был счастливым. Плакать от счастья стало чем-то настолько привычным, что Югём уже не удивлялся, когда из его глаз начинали капать слезы. И он хотел, чтобы его сила была точно такой же яркой, такой же завораживающей, такой же живой.

— Мне нравится пламя, — сказал старший совершенно спокойно.

— Пламя? Почему? Разве эта сила бывает не только у плохих людей?

— Конечно нет, Чонгука… Людей по их силе судить не следует, — Югём посмотрел на спину отца, который, кажется, уронил что-то на пол… Неуклюжий такой. Но Югёму только легче. — Огонь красивый. Он могущественный и… — увидев в глазах брата непонимание, старший решил немного сменить тактику. — Ну, знаешь… Много мультиков есть с главным героем, который обладает силой огня! Он обычно самый сильный, меньше всех плачет, а его сила раскрывается довольно медленно. Но уже каждый знал, что любой его враг будет повержен. Потому что мощь его силы будет зависеть полностью от того, насколько сильным окажется его противник.

Вот тут-то у Чонгука глаза и заблестели.

— Я тоже хочу!

— Но, Гуки, у тебя уже есть прекрасная сила.

— Да, я помню, как ты над ней смеялся несколько минут назад, — Чонгук вновь надул обиженно щеки и откинулся на спинку стула.

Каждый день этих двоих был наполнен чем-то особенным.

Даже если Югём не ходил ни в сад, ни в школу, то все равно каждый раз радостно встречал младшего дома, когда того отец приводил за руку.

Югём хотел быть сильным. Как те герои из мультиков и комиксов, которые он так любил читать. Вся его комната завалена всякими журналами, вырезками, фэнтезийными книгами, дисками с мультфильмами, фильмами и горой комиксов. Он столько прочел, столько пересмотрел и все никак не мог перестать восхищаться.

«Я тоже хочу быть таким!», — кричал восторженно во весь голос Югём в своей комнате, наблюдая за каким-то парнем по телевизору, чье тело было охвачено ярким пламенем. Огонь извивался вокруг него, будто прислушиваясь, а после направлялся ровно в то место, куда указывала рука парня.

«Тебе никогда не стать таким», — кричало внутреннее «я».

«Ты как бельмо на глазу у всей своей семьи», — уже шептал чей-то неизвестный голос.

«Ну, знаешь… Много мультиков есть с главным героем, который обладает силой огня! Он обычно самый сильный, меньше всех плачет…».

Югём тоже хотел бы перестать плакать.

Но что же остается ребенку, чей путь имеет такой печальный конец?

Попытаться бороться? Бессмысленно.

Спрятаться? Достанут где угодно.

Смирение. Остается только одно.

Мальчишки лежали на кровати в обнимку, а каждый думал о чем-то своем. Им уже не хотелось ни играть, ни бегать, ни, тем более, есть мороженое. Шоколадное мороженое, которое Чонгук терпеть не мог, а Югём любил до посинения.

— Гём-а.

— М?

— Наша мама тоже ведь была без силы? — Чонгук заглянул старшему в глаза.

— Нет. У нее была сила.

— Тогда почему ее нет с нами?

Югём не мог ответить. Это казалось таким отвратительным сейчас, вот именно почему-то сейчас, именно в этот день. Он обещал себе, что никогда не расскажет об этом. И Югём не нарушит обещание.

— Когда-нибудь ты обязательно узнаешь, Чонгука, — старший мягко потрепал его по волосам, — но не от меня.

*

Начало декабря никогда не нравилось Чонгуку. Особенно, когда шел снег.

За окном шла метель. Сильная такая, не видно даже домов через дорогу. Снега навалило чуть ли не до самых колен.

Взрослый мужчина сжимал в своих объятиях маленького мальчишку. Тот ошарашенно смотрел в сторону своего старшего брата и еще какого-то человека.

Протяжный вдох и вы-ы-ыдох.

Чонгук понимал, кто этот человек. И знал, за кем он пришел. От этого понимания легче не становилось и вовсе. Из окна веяло холодом, в ушах свистел ветер, а все тело било крупной дрожью. За окном метель. Завораживающая, красивая, волшебная.

Человек, который стоял напротив Югёма, толкнул того в спину, чтобы он шел в сторону двери. Мальчишка не оборачивался, он не смотрел ни на отца, ни на младшего брата, который уже захлебывался в слезах. Два силуэта пропали из поля зрения, а Чонгук сразу же вырвался из крепких объятий отца. Он уже не обращал внимания на крики за своей спиной, а просто бежал вперед, к брату. Чтобы попросить не убивать, кричать, умолять слезно. А после понять, что ничего не сработает и просто забрать брата, убежав куда-нибудь далеко-далеко…

Подальше от этого волшебного мира.

Но он не успел.

Понимаете?

Просто не успел.

Чонгук бежал по обжигающему снегу босиком, вдыхая и выдыхая воздух через рот. Он рвано дышал и пытался успеть. Просто прислушивался к ветру и бежал по тому пути, на который указывал этот холодный и пробирающий до костей поток воздуха. Темно, хоть глаз выколи… Ночь, поздно ведь уже.

Перед глазами все размыто, взор застилают слезы.

Чонгук бежит, но его ноги немеют.

Хочется упасть где-нибудь, стыдливо рыдая во весь голос, зарывшись носом в свои колени и пытаясь согреться счастливыми воспоминаниями.

Да, их было так много. С Югёмом действительно связано многое… Например, вся жизнь Чонгука.

Абсолютно вся.

Он бежал. Бежал, прерывисто дыша. Бежал до тех пор, пока под ногами не почувствовал что-то теплое. Сначала показалось, будто это, наконец, асфальтированная дорога, тут ездят машины, значит дальше этого места тот человек не мог уйти.

Сначала так показалось.

Чонгук остановился, вытер слезы ладошками и посмотрел себе под ноги, которые обволакивало какое-то приятное и родное тепло. Он уже успел еле заметно улыбнуться. Но как только взгляд опустился вниз, блеск надежды в глазах сменился медленно разрастающимся ужасом.

Огромная лужа крови.

Небольшая горка из снега, с которой текли красные тоненькие дорожки крови. Эта красная жидкость впитывалась в белый снег, оставляя причудливые разводы.