Чонгук привстает, снимая с себя футболку. На его удивление, Тэхён не остается лежать просто так. В его стеклянном взгляде не читается совершенно ничего, будто он потерял все чувства. Будто разучился чувствовать. Он снимает свою рубашку аккуратно — не так, как Чонгук. «Как бы ты ее не сложил аккуратно, и не положил в шкаф», — думает Чон. Но Тэхён кидает рубашку на пол, поворачиваясь к Чонгуку.

— Может, скажешь что-нибудь? — в ответ — молчание. — Ты не ответишь мне? Ты хоть представляешь, что я собираюсь…

Тэхён не отвечает ничего. Он подается вперед и целует Чонгука, словно желая, чтобы он замолчал.

Ким не понимает, что с ним не так. Не понимает, что с ними не так. Он чувствует, будто не должен говорить Чонгуку о своих чувствах. Будто если он скажет это, что-то случится. И из-за этого плохого предчувствия он лишается Чонгука. Он прямо сейчас словно отталкивает его, но не желая делать этого.

Вместо этого он берет Чона за руку, прижимая его ладонь к своему паху, и тихо стонет в поцелуй. Чонгук же поймет? Поймет его без слов?

Ответ на эти вопросы приходит мгновенно. Чон чуть сжимает его член через ткань джинс, и Тэхён инстинктивно толкается в его руку. Снизу живота приятное тепло, а руки чуть трясутся, когда Тэхён тянется к шее младшего, чтобы обнять. Но Чонгук снова толкает Кима в грудь, заставляя упасть спиной на матрас.

— Тэхён, — Чон словно в прострации шепчет его имя, чуть ли не плача.

— Чонгук, закрой дверь, — младший покрывает шею Тэхёна поцелуями, прикусывая кожу, и сразу же зализывая ранку, оставляя красные следы.

— В пизду эту дверь, — рычит он, не отрываясь от шеи, попутно расстегивая ремень собственных джинс.

Нижняя одежда их обоих летит туда же, куда и верхняя — прямиком на пол. Чон не желает останавливаться ни на секунду, им овладело какое-то желание, на грани отчаяния. Возбуждение — оно есть. Сильное, ненормальное… Но разум словно затуманен, и они оба понимают, если бы не этот чертов рассвет, который заберет чью-то жизнь, они бы не сделали этого… так.

Они целуют друг друга так, будто сейчас разваливается весь мир. Так, будто остались считанные секунды.

Так, как и должны.

Чонгук целует Тэхёна в живот, поднимаясь губами выше, оставляя дорожку из поцелуев, словно стараясь запомнить каждый сантиметр этого тела. У Тэхёна ребра чуть ли не торчат, и Чонгуку бы нравилось это, если бы не ноющее чувство в груди. Он выглядит настолько болезненно худым, что Чон боится, что сломает его.

— Все хорошо, — Тэхён ловит его сомневающийся взгляд.

И Чонгук был бы рад поверить в это.

Рука младшего оглаживает кожу Тэхёна и спускается ниже. Шея, грудь, живот… Когда ладонь ложится поверх тонкой ткани боксеров, Тэхён недовольно шипит.

— Сними.

— А сам? — Чонгук улыбается.

— Боже, Гук… — Тэхён смущается такого взгляда, хоть и не должен. Чонгук смотрит нежно, но где-то там, в самой глубине его взгляда, нет ни намека на нежность.

Чон проводит ладонью по своему уже твердому члену вверх-вниз, утробно рыча, а второй рукой сжимает внутреннюю часть бедра старшего. Тэхён отталкивает его руку и зло снимает остатки своей одежды, недовольно смотря на Чонгука. Но как только Тэхён собирается открыть рот, чтобы сказать что-то, Чон затыкает его поцелуем. Младший облизывает два своих пальца, обводя вокруг колечка мышц Тэхёна. Его голос немного дрожит, когда он стонет, что заводит Чонгука еще больше.

— В-все хорошо, у меня ведь уже… — начинает было Тэхён, но его грубо затыкают, просовывая язык между приоткрытых губ.

— Нет, говорить о своих возможностях ты будешь как-нибудь в другой раз.

Чонгук без предупреждения вставляет в Тэхёна сразу два пальца. Старший стонет словно шепотом, после тяжело дыша, пытаясь быть как можно тише. Чону это не нравится, поэтому он двигает пальцами внутри него, наращивая темп, заставляя каждый раз срываться стонам с губ Тэхёна. Третий палец входит на удивление легко, и Чон от этого, по правде говоря, теряется. Он хочет стереть прошлое Кима из памяти их обоих, хочет, чтобы это случилось не с ним, а с кем-нибудь другим…

Он вытаскивает пальцы из Тэхёна с естественным хлюпом, заставляя того тихо хныкать.

Все остальное время для них проходит, словно в тумане. Чонгук не помнит, как вставил в Тэхёна свой член, не помнит, как он кричал и уже по-настоящему сорвал голос.

Тэхён плакал.

Словно ему все это время было неимоверно больно.

Чонгук вышел из него, как только кончил прямо внутрь, особо не заботясь о том, как себя чувствует Тэхён. Он не ложится рядом, а просто продолжает нависать над старшим в том же положении, в котором его и имел. Тэхён все еще прячет свое лицо в сгибе локтя, дрожа всем телом.

— Прости, Тэ, не стоило этого делать… — в ответ он лишь громко шмыгает носом, плотно поджимая губы. — Прости, — Чонгук целует его в локоть почти невесомо.

Когда Тэхён убирает руку от лица, Чон может увидеть, насколько старший разбит. Он хочет ударить себя за то, что заставил пройти его через это, но…

— Да, не стоило, — Тэхён понижает голос и говорит полушепотом. — Потому что теперь мне только больнее осознавать, что мы больше не будем рядом.

Чон думал, что дело в другом. Потому что забыл. За всей этой чертовой похотью он забыл о самом главном и важном, и прямо сейчас он заслуживает получить удар по морде. Чонгук смотрит сверху вниз на то, как Тэхён трет свои щеки и глаза, в попытке успокоиться. Но не выдерживает и перехватывает его запястье.

— Я слышал, на самом деле, — старший смотрит него непонимающе, но Чонгук сразу пояснил, что к чему. — Слышал про перерождение.

Тэхён широко открыл глаза. Значит, он..?

— Ты знал, что я умру до рассвета еще до того, как я рассказал об этом?

— Я плохо услышал этот момент… — Чонгук слегка улыбается и отводит взгляд. — Потому что не хотел верить в услышанное и уверял себя, что мне просто показалось. Мне запомнилась та часть, где Чимин назвал тебя и Сокджина детьми солнца. Запомнил, что ты спросил о перерождении. И ты говорил о том, что, возможно, мы еще встретимся.

— Я не хотел тебе об этом рассказывать.

— Почему?

— Потому что сам не верю, — Тэхён кладет ладонь на его щеку, вытирая слезу, которую Чонгук даже не заметил. — Я не хочу давать тебе ложных надежд на этот счет. Тот факт, что мы можем еще когда-нибудь встретиться, успокаивает. Правда же?

Чонгук улыбается, кладет руку поверх его на своей щеке и согласно кивает.

— Я не хочу давать ложных надежд, Чонгук, — Тэхён повторяет эти слова, словно боясь, что Чон может пропустить их мимо ушей, может просто специально проигрорировать. Но поскольку улыбка с лица исчезает мгновенно, Тэхён убеждается, что младший в первый раз его не услышал. — Я, на самом деле, хочу увидеть, как ты живешь дальше. Если это возможно. Хочу видеть, как растешь, становишься старше, трудишься, не покладая рук… Прямо как в первые недели нашего знакомства, и до него. Хочу видеть тебя, но…

Тэхён закусывает губу, проклиная собственный голос, который дрожит. Но он сдерживает слезы, и весьма успешно.

— Рядом с тобой меня быть не должно.

Чонгук сильнее сжимает ладонь на своей щеке, словно умоляя Тэхёна замолчать, потому что сам ни слова сказать не может. И старший этот жест понимает, поэтому чуть приподнимается и целует Чонгука в кончик носа.

Чон невольно смотрит на настенные часы. 5:49.

— Во сколько восход? — спрашивает он, не глядя на Тэхёна, а тот в свою очередь смеется искренне, и очень громко. — Пиздец смешно, знаешь!

— Ребенок, — смеется он. — Я не сахарный, от лучика света не растаю.

— Но почему Чимин именно на рассвете заострил такое внимание?

— Не знаю, — Тэхён пожимает плечами. — На самом деле, я могу исчезнуть как до рассвета, так и после. Чимин не рассказывал мне о подробностях, но…

В дверь стучат очень сильно и настойчиво; настолько, что петли ходуном ходят вверх и вниз. Тэхён подрывается с кровати, надевая на себя все свои вещи, которые валялись на полу, и сказал Чону сделать то же самое.