Чимин убрал руку с его плеча, наконец подняв голову.
— Я во многое верю, знаешь. В призраков там всяких, в паранормальные явления, — Чимин улыбнулся от собственных слов. — Я верю в любовь с первого взгляда. Во взаимную любовь. Любовь на расстоянии… В перерождение верю, — на этом моменте он закусил губу. — Но я не верю в такую любовь, которая бы не несла за собой боль. Много боли, Чонгук. Когда любишь, твое сердце болит. Ты ведь тоже чувствуешь, будто твоя душа, твоя личность и жизнь будто и не твои вовсе? А мысли где-то далеко, словно за пределами этого мира. Но когда они возвращаются сюда, то все они крутятся лишь около одного человека. Ты тоже сходишь с ума. И я. И Тэхён… Люди, познавшие любовь — сумасшедшие… Они как Намджун, понимаешь? Я ненавижу его, мне не жалко его, но я понимаю… Частично, но понимаю, что он чувствует. Он просто сошел с ума.
Почему слова Чимина звучат так? Почему так, словно надеяться на что-то хорошее и подавно не стоит?
— Пойдем спать, хорошо? Я чертовски перенервничал сегодня, — Чим зевнул, Чонгуку лишь осталось кивнуть на это.
Старший вырубился почти сразу же, как его голова коснулась подушки. Но Чонгук заснуть не мог. Ему явно с трудом удалось перенести этот день, и с трудом удается держать себя в руках. Он услышал голоса снизу и стал прислушиваться. Голос Тэхёна… Он смеется сейчас. Чонгук улыбнулся и прикрыл глаза. Его голос немного хриплый, но он смеется. Но внезапно смех стихает, а на смену ему приходит звук чего-то разбивающегося. Словно упала ваза или зеркало на стене… Чонгук резко подскочил с кровати, но до ушей донеслось:
— Тэ, все хорошо?
— Да, простите…
По правде говоря, Чонгук мало доверял этому мужчине. Парень, из-за которого умер твой сын, находится рядом с тобой так близко, а месть — штука обыденная, простая и очень понятная… Чонгук шумно упал на кровать, прижимая руки к лицу.
«Люди, познавшие любовь — сумасшедшие»
— Может быть… — усмехнулся он, закрыв глаза. Сейчас он был спокоен. Не окончательно, конечно, в груди все равно что-то ныло, но не так сильно, как раньше. Он смог уснуть. Впервые за четыре дня он нормально спал. Не под дверью. Без чувства потери. Без чувства безысходности. Чонгук понял, что все будет хорошо.
Его мысли стихли, как и разговоры на первом этаже. Чон услышал вопросительный голос Тэхёна перед тем, как провалиться в сон, но не слышал того, чего он спросил. Также не услышал и ответа. Он устал. От недосыпа ли, или от нервов, он не знает. Но осознал лишь то, что этот мужчина не может быть плохим. Чонгука просто захватила паника, он боялся довериться незнакомому… Но Тэхён ведь знает его. Он смеялся с ним. Все хорошо.
Все определенно будет хорошо.
========== chapter 16 ==========
*
Включите также на повтор: Chad Lawson — Falling Together;
Свежий морозный воздух кружится в комнате. Удивительно, что все форточки закрыты, но ветер все равно берется откуда-то. Чимин недовольно ежится в постели, укрываясь одеялом до самого носа. Ветер гудит, треплет волосы на голове, ноет и воет, сука. Чимину тоже хочется ныть и выть. Но больше всего хочется придушить того, кто этот чертов ветер не контролирует. Он не выдерживает и швыряет подушку в Чонгука, который лежит на другой кровати напротив.
— Хватит ныть, задолбал!
— Я не ною, — произнес он охрипшим голосом.
— Сам ведь заболеешь скоро, прибавь температуры хотя бы… — Чимин посмотрел на него как-то печально, вся злость куда-то испарилась, когда он увидел Чонгука. У него лицо бледное, болезненное, глаза опухшие, а нос и вовсе красный. — Ревел?
Чонгук поднял голову и посмотрел на Чимина каким-то злым взглядом. Хочется съязвить, но сил как-то нет. Лишь вчера он был уверен в том, что ему удалось внушить себе, будто все хорошо. Он хотел спуститься вниз, к Тэхёну, посидеть рядом с ним. Даже если он спит, это не проблема. Чонгуку просто хочется быть рядом… Словно у него отнимают сейчас что-то, но он не в состоянии и не в праве вмешиваться.
— Не ревел. Лицо просто опухло. Я отвык спать, кажется, — он обнял свои колени, смотря в окно. Снег больше не падал, а тот, что лежал на земле белоснежным ковром, уже почти растаял. Температура воздуха на улице намного выше, нежели в этой комнате.
Чимин встал с кровати, зевая, и подошел к Чонгуку, сев на матрас, рядом с ним.
— Послушай, — он улыбнулся, — никто не запрещает тебе быть рядом с ним сейчас. Чего ты мучаешься? Иди вниз. С ним все хорошо, Чонгук. Неужели ты просто не можешь поверить в это? Он нуждается в тебе больше, чем в этих чертовых лекарствах. Ты же видел.
Мурашки покрыли все тело, и Чонгук только сейчас осознал, что в комнате неимоверно холодно. Он все это время сидел на кровати, с оголенным торсом, даже не прикрываясь одеялом. Ну, правда, что за идиот?
— О, ну как же вы меня бесите, — Чимин потянул младшего за руку, опрокинув его на пол. — Холодно, ага? Иди вниз и грейся, дубина!
Чонгук благодарно ему улыбнулся, хотя и не очень хотелось. В животе было пусто, в груди словно дыра. Ему холодно, он хочет есть, но вчера состояние было точно таким же. Но Чон не заметил, потому что его мысли, действительно, были где-то очень далеко. В руках одного дорогого ему человека. В его ладонях, рядом с ним, в воздухе, которым этот человек дышит… Все мысли крутились вокруг него. Когда Тэхён рядом, Чонгук не может ни о чем думать, кроме как о старшем. Но что еще страшнее, так это то, что даже когда Ким далеко, Чонгук думает о нем вдвое больше, нежели когда он рядом.
Он встал с пола и вышел из комнаты. Молча. Даже не накинул ничего сверху. Услышал, как Чимин тихо ругнулся себе под нос за дверью, на что Гук только улыбнулся. Пока он сам не увидит его, то точно никогда не успокоится. Как так сильно можно любить человека? Чонгук не понимает. Неужели Намджун чувствует то же самое, что и Чонгук прямо сейчас? Неужели… он действительно его понимает?
Он спустился вниз по лестнице. Кажется, весь холод из комнаты он забрал вместе с собой, потому что ветер все еще дул ему в спину, покрывая все тело мурашками. Профессора Чона не было в гостиной, но зато на диване все так же лежал Тэхён. Словно он не шевелился с тех пор, как младший покинул эту комнату: потому что Ким лежал все так же, на спине, повернув голову вбок.
Чонгук подошел к нему.
Сердце ноет, когда Чон видит родные глаза закрытыми. Но грудь Тэхёна поднимается и опускается, доказывая, что он дышит… А еще он мило и тихо сопит… Чонгук улыбается и садится на краешек дивана. Удивительно, но Тэхён занимает очень мало места. Он вплотную прижался к спинке дивана, оставляя место с краю, словно тут уже кто-то сидел. Ну, конечно, господин Чон…
На нижней губе Тэхёна видна ранка, на которой образовалась спекшаяся кровь. Чонгук бы себя сейчас ударил за то, что позволил себе прокусить Тэхёну губу, но… Это создаст шум, а будить старшего хочется, но нельзя… Гуку думается, что Тэхён просто обязан пролежать в постели часов до двенадцати дня, а сейчас всего лишь половина седьмого. Он лежит прямо перед ним, у Тэ приоткрыты губы, и он дышит так размеренно, будто и правда спит… Чонгуку не хочется, чтобы он сейчас спал, потому что в следующую секунду он накрывает его губы своими, подмечая, какой же хён все-таки теплый. Он, словно извиняясь, тихонько проводит языком по приоткрытым губам, задевая ранку. Хочется сорваться, хочется взять его на руки, всего такого беспомощного и хрупкого, хочется просто… запереть в клетке…
Тэхён мычит в поцелуй, словно просыпаясь, но Чонгук будто с цепи сорвался — отрываться от губ он не намерен. Не сейчас.
Но тут ослабшие руки притягивают Чонгука за затылок ближе к себе, собираясь углубить поцелуй… Он не выдержит…
Поэтому отрывается, стараясь не смотреть в растерянные глаза напротив, и утыкается Тэхёну в шею, прося прощения. Чонгук дышит часто и тяжело, у него блестят глаза, но вовсе не от слез. Что он собирался сделать? Что, черт возьми, внушил ему Чимин? Тэхёна только что хотелось… Всего. Уберечь? Спрятать? Сохранить в своем сердце, не подпускать никого? Нет. Чонгуку хотелось порвать его на части этим поцелуем, разодрать эти мягкие до невозможности губы, впиться в его шею зубами… Чтобы он был только его.
