— Вы… что? — не поверил Эстель.

— Единое целое, — терпеливо повторил Лассэультэ. — Когда твой хозяин писал сюжет, ему потребовался прототип. Я ожидал, что он обратится к Атанаульрэ — сам знаешь, у них хорошие отношения, — поэтому удивился, увидев Амо на пороге своего дома. Ему показалось забавным сделать из Рикартиата демона, да так, чтобы парень об этом не подозревал. Он уверен, что не меняется из-за связи с Безмирьем. Но на самом деле…

— Это кровь демона, — пробормотал инкуб. — Погодите! Получается, из-за вас с господином Амо он знает, каковы из себя Нижние Земли?

— Получается, да, — равнодушно ответил принц. И спросил: — Ты возмущен? Расстроен? Выбит из равновесия?

— Из равновесия я был выбит, едва увидев, что вы не против беседы, — шутка вышла неубедительной и корявой. Эстель поморщился: — Извините. Еще один вопрос, и я ухожу. Только… прямо сказать… он не очень корректен.

Лассэультэ пожал плечами:

— Изволь.

— Ваши глаза… они тоже были цвета окиси хрома?

Нижняя половина лица первого принца не дрогнула.

— Нет. Мои глаза были синими.

— Прошу прощения, — повторил инкуб. — И благодарю за прием.

Он даже не вышел, а вывалился за дверь, непонятно перед чем струсив. Одна не в меру наглая улитка, оставляя красноватый след, поползла по его руке. Эстель брезгливо ее смахнул, выдохнул и быстро пошел прочь, едва сдерживаясь, чтобы не оглянуться. Интересно, насколько сильно рассердился Его Высочество? И сколько месяцев пройдет, прежде чем он забудет о визите инкуба? Если снова что-то станет неясно… не приставать же к господину Амоильрэ, право слово! Он только загадочно улыбнется, скажет, что тайны сюжета не разглашаются, и уйдет решать свои собственные дела.

Мост вывел Эстеля к высокому холму. На вершине, в густой голубой траве, возвышалась рукоять меча. Тяжелого, двуручного, с высеченным в рикассо символом — летучей мышью. Видно, оружие принадлежало мастеру, нашедшему приют в болотах первого принца. И тот почему-то был столь любезен, что сохранил его. Из уважения к павшему врагу? Или из банальной гордости? Зная господина Лассэультэ — скорее первое. Этот демон любил хорошие драмы.

Инкуб обошел своеобразный памятник по дуге, провел ладонью прямо перед собой — и исчез. Растворился во мраке, густом и податливом, словно чернила, а спустя мгновение оказался в поле. Вокруг, простираясь на многие-многие мили, зацветал лен. Вдали же, сверкая фонтанами и синим стягом, стоял замок Энэтэрье.

Эстель направился к нему, на ходу отряхивая одежду. Рукава, манжеты и воротник были усеяны мелкими каплями. Мутные и чуть ощутимые, они разили болотом.

Во дворе, на бортике искусственного пруда, сидел Эстеларго. Он опустил босые ноги в воду и болтал ими, распугивая рыб. Заметив брата, инкуб улыбнулся и уточнил:

— Живой?

— Вроде бы, да, — неуверенно ответил Эстель.

— Как оно?

— Ну… наверное, как и со всеми. Не такой уж он и жуткий. Думаю, господин Амоильрэ специально все приукрасил, рассчитывая на наш испуг. На деле Его Высочество… э-э-э… — инкуб задумался, перебирая в памяти свои впечатления, и выдал: — очень спокойный. Он любезно меня принял и объяснил, что к чему. И, знаешь, его трудно уличить в слепоте. Превосходные реакции. Он легко следил за каждым моим движением. И эмоции, кажется, тоже улавливал.

— «Господин Лассэультэ ориентируется на слух и запах», — процитировал Эстеларго. — Ничего другого я и не ожидал. В конце концов, он до сих пор участвует в войнах. — Инкуб посерьезнел, посмотрел на брата с сомнением — будто не мог определиться, хочет задать вопрос или нет, — и полюбопытствовал: — Так что Его Высочество рассказал?

— Он — прототип Рикартиата, — отозвался Эстель.

Эстеларго присвистнул:

— Значит, этот парень…

— Один из нас, — подтвердил его старший брат. — Неудивительно, что изгнание его покалечило. Никто в здравом уме не станет изгонять демона, являясь его сородичем.

— Н-да… — младший не мог справиться с потрясением. — Я подозревал, что господин Амоильрэ подольет масла в огонь. Но… — Эстеларго хохотнул, — даже представить себе не мог, что вместо пары капель он кастрюлю использует.

— Скорее бочку, — возразил Эстель.

Оба рассмеялись.

Рикартиат проспал целых три дня, прежде чем снова появиться за завтраком. Он зевал, закрывая рот ладонью, и выглядел ничуть не лучше покойника. Чем-то обеспокоенный Киямикира высказал предположение, что на самом деле менестрель в Нижнелунье утопился, и теперь его телом владеет дух. Мреть покосился на него скептически, но до ответа не снизошел. Его до сих пор злило, что друг струсил и остался в Алаторе. Инфист, в свою очередь, молчал о союзе с Ишетом и Виктором и о скрытом наблюдении за резиденцией. Ему казалось, что Рикартиат с удовольствием поднимет эту историю на смех. Мол, раз так, то какого черта вы сидели в стороне, а не помогли Шейну с Илаурэн? Пускаться в пространные объяснения, что Ишет велел «не рыпаться», а Виктор вообще играл в неких загадочных «шпионов», Киямикире не хотелось.

Альтвиг тоже сонно тыкал вилкой в тарелку. Вечером его угораздило встретить Витоль, и принцесса не успокоилась, пока не обошла с храмовником по кругу весь город. Столица была красивой, о потерянном времени парень не жалел, но изрядно вымотался и полночи не мог уснуть, тупо глядя в выбеленный потолок. Мух в алаторском особняке не было, и это вгоняло его в тоску. Альтвиг никогда и никому не признался бы, что скучает за Восьмой, Третьей, Шестнадцатой, Двадцать Седьмой и Пятой. Но, если подумать, трупики в паутине — не единственная его странность. Например…

Сосредоточившись на своих мыслях, храмовник зацепил локтем чашку — к счастью, пустую. Та не разбилась — просто покатилась по ковру. Из-под ног Рикартиата выскочила Плошка, азартно схватила посуду лапкой и мяукнула.

— Молодец, — невнимательно похвалил ее менестрель. Кошка смерила его презрительным взглядом, и парень нахмурился: — В чем дело?

— Мау, — сообщила она. — Мау.

— Мой дед, — мстительно начал Киямикира, — любил напоминать, что все хвостатые твари — приспешники демонов.

— Ой, молчи, — с укором произнесла Илаурэн. — Меньшей глупости я от тебя и не ожидала. Приспешники демонов, надо же такое! Раз так, то почему в Нижних Землях животными и не пахнет?

— А откуда я знаю, что вообще в Нижних Землях есть? — удивился инфист. — Я ведь не демонолог. И не маг, — с легкой горечью добавил он. И тут же, словно испугавшись своей беспомощности, добавил: — Кстати, недавно ко мне обратился мастер из Гильдии Воров. Предложил работу… как это называется?.. точно, на постоянной основе.

Девушка захихикала. У Рикартиата дернулись уголки губ.

— Я сказал что-нибудь веселое? — рассердился Киямикира.

— Да, — без обиняков ответила эльфийка. — Но ты не волнуйся. Мы все равно горды и надеемся, что ты покажешь себя в наилучшем свете…

Не выдержав, она захохотала в голос — вместе с менестрелем, который растерял остатки сонливости.

— Не смешно! — бесился инфист. — Не смешно, вы, распроклятые черти! Вы не одни имеете право действовать против… против…

Он запнулся, а Илаурэн участливо подсказала:

— Против всех?

— Да, именно так!

— Разумеется, не одни, — отметил Рикартиат. — Просто мы считали, что твои способности достойны чего-то… э-э… чего-то честнее, чем Гильдия.

— Да сдалась мне эта честность, — отмахнулся Киямикира. — На ней много не заработаешь.

— А тебе нужно золото?

— Ну… — менестрель не отводил глаз, и инфист ощущал себя крысой. — Понимаешь, я ведь столько лет прожил в бедности… и мои родители… словом, будь у нас тогда деньги, и они бы не погибли. Ни они, ни сестра, ни тетя… и я не хочу, чтобы со мной подобное повторилось. Я хочу жить в достатке, и неважно, что для этого потребуется.

Рикартиат покосился на застывшего Альтвига. Было видно, что решение инфиста парень не одобряет.

— Дарштед однажды говорил, — мечтательно протянула Илаурэн, — что все участники Гильдии Воров меняют имена. Он еще называл себя Лозой, — она оценивающе посмотрела на Киямикиру. — А ты, наверное, будешь Тросточкой.