— Каких решениях? — не понял Альтвиг.
— О, знаете, — улыбнулся Алетариэль, — иногда очень скучно быть бессмертным. Поэтому я слежу за людьми — и на Белых Берегах, и за их пределами. Это увлекает. И вас с Рикартиатом я ждал, стоило нашему общему другу появиться в форте Шатлен. Где он, кстати?
Инквизитор, окончательно запутавшись, пояснил:
— Его пригласили спеть для гостей из Эльской империи.
— А-а, вот как, — зевнул белобрежный король. — Что ж, оно и к лучшему. Я хочу дать вам одну вещь. Вы возьмете ее и откроете не раньше, чем произойдет то, что заставит вас разувериться в отце Еннете. Поняли? Даете слово?
— Извините, — пробормотал Альтвиг, — но я ничего не понимаю. Откуда вам известно обо мне и Мрети? С чего вы взяли, что я разочаруюсь? Что за бред вообще происходит?
— Мальчик, — вздохнул Алетариэль, неприятно напомнив этим Тиля. — Просто возьми. Это ведь не сложно. Возьми, спрячь куда-нибудь, забрось на самую дальнюю полку шкафа… и когда придет время, открой.
Он достал из-под подушки огромный желтый конверт. Внутри было что-то прямоугольное. Книга? Поколебавшись, инквизитор принял ее.
— Ну вот и отлично, — обрадовался король. — Теперь можно и чаю выпить. Инаг, заходи! Ты захватил печенья?
— Захватил, — хмуро отозвался оруженосец. — В кухне сказали, будто ты обещал повысить зарплату первому рангу поваров. Это правда?
— Нет, — изумился Алетариэль. — И в мыслях не было. Сходи к нашему палачу, прикажи обезглавить их к черту.
Альтвиг почувствовал себя неуютно. Его и раньше не впечатлял король — разве что отрицательно, — но сейчас…
— Извините, — снова повторил он. — Я, пожалуй, пойду…
— Рано, — возразил Его Величество, и дверь захлопнулась. Снаружи щелкнул замок, и в ауре белобрежного короля возникла темная метка. — Садись. Выпьем чаю, и я тебя отпущу.
Инквизитор мысленно попросил у Альвадора терпения, прежде чем устроиться на полу. Инаг поставил поднос с чайником, чашками и печеньем так, чтобы всем было удобно, и скрестил руки на груди. Он продолжал сердиться и не скрывал этого. Вероятно, отношения оруженосца и короля были далеко не официальны.
Первые десять минут прошли в тишине. Алетариэль держал посуду очень изящно, а печенье ел аккуратно — на его одежду не упало ни одной крошки. Инаг, наоборот, весь ими обсыпался и, наконец, подобрел. Он и нарушил молчание, спросив:
— В Велиссии все по-прежнему?
— Вроде бы, — кивнул Альтвиг. — А что?
— Ну, она под нашим протекторатом, — беззаботно пояснил эльф. — Вот мы и беспокоимся. Как бы без нас не натворили чего.
— Полагаю, Ее Величество чересчур помпезна для войн. Ей приятнее ходить по дворцу в диковинных платьях, чем управлять легионами. Типичная женщина.
— Давайте не будем бежать от правды, — рассмеялся Алетариэль. — В Велиссии и двух легионов не наберется. Люди там, конечно, смелые, и магов рождается куда больше, чем в иных уголках мира, но патриотизма у них… скажем, как у блохи благородства. Я бы ни за что не поставил на победу вашего королевства, вступи оно во вражду с Морским или друидским. Ты, кстати, видел друидов?
— Да, я бывал в Зверогрите, — подтвердил Альтвиг.
— И тебя не убили? Жаль, — Его Величество искренне опечалился. — До меня доходили слухи, будто рыжий народ инквизицию ненавидит.
— Это правда. Но им был нужен представитель власти, чтобы уладить некоторые дела. К примеру, Фиалковый Лес, откуда берет начало Туманная Гряда, до тех пор не признавался друидской землей. Но благодаря влиянию отца Еннете и — немного — моим стараниям, он таковым стал. Недавно Ее Величество пожелала узнать, что находится дальше, в Загорье, но ни первый, ни второй картографы не вернулись. Потом она отправляла экспедицию воинов. Не знаю, были результаты или нет.
— Для простого инквизитора ты неплохо осведомлен, — признал король белобрежья. — А еще терпелив. Долго тренировался?
— Вы о терпении? — уточнил Альтвиг, про себя ехидно посмеиваясь. Остроухий кивнул, и он продолжил: — Я не тренировался вообще. Это врожденное качество.
— Отцу Еннете крупно повезло. Хотя он вряд ли понял, — улыбнулся Инаг. — Религиозные фанатики никогда не были проницательны.
— Отчего же? — Алетариэль зевнул. — Вспомни господина Улума. Этот парень умен, как черт, и к тому же весьма хитер. Довольно приятное исключение. Я бы даже пригласил его работать на нас, но не раньше, чем падет инквизиция.
— Пригласи, — разрешил оруженосец. — Только сначала разбери те дела, на которые ты плюнул вчера, позавчера и сегодня утром.
— Ладно, — легко согласился Его Величество. — Посплю и разберу. Альтвиг, не потеряй конверт. И никому не показывай содержимого. Удачи.
— А с чего вы взяли, что инквизиция падет? — поинтересовался тот. И, набравшись смелости, добавил: — Это как-то связано с господином Тилем и господином Ретаром?
Алетариэль и Инаг переглянулись.
— Чем меньше ты будешь знать — тем дольше проживешь, — сообщил Его Величество. — Тебе пора идти.
Двенадцатый ярус Нижних Земель славился своей пустынностью. Огромный город, замкнутый в четырех стенах, с высокими башнями и низенькими домами. Разбитые окна, выломанные двери, скелеты на улицах. Говорили, что во время войны с Небом сюда пришли ангелы и белым пламенем сожгли все, что им противостояло.
Эстель сидел в глубокой тени, то и дело опасливо косясь на дорогу. То, что вестники высоты принесли в Нельнот, гоняло его уже не первый день. Демон устал, растерял почти все силы и готов был сдаться. И никто — ни брат, ни господин Амоильрэ — не торопился его спасать.
Рикартиат, будь он неладен, изгнал инкуба не просто в Ад. Он знал, каков из себя двенадцатый ярус, знал, что магии лекаря не хватит для создания выхода, знал, что в городе по-прежнему обитает свет. И смог преобразовать потоки. Для хрупкого человеческого тела это — большое достижение. Особенно в горячке боя, когда твоим друзьям грозит опасность, а руки горят, и с них кусками отваливается плоть. Эстель признавал его находчивость. Признавал — и ненавидел ее всей душой, благодаря судьбу за то, что родился демоном.
Смертный не проскакал бы в Нельноте и дня. А инкуб держался, сражался и прятался. Один раз умудрился даже поесть. Два — поспать, правда, недолго и с неприятным пробуждением. Лекарь пытался наладить связь с Эстеларго, но темная магия рассеивалась в светлом волшебстве. Создание ангелов уничтожало саму суть дара Эстеля. Находись он на их территории, уже давно бы погиб. Но здесь, под покровом ярких лучей, в чреве земли, еще обитала первородная тьма. И парень хватался за нее, переплетался с ней, словно вьюнок — с более крепкими стеблями.
Его изумрудные волосы слиплись и покрылись пылью. Васильковые глаза покраснели, опустили в щеки корни зрачков. Вернулись рога, удлинились уши. Пальцы увенчались когтями, ноги превратились в мощные лапы. Но даже истинный облик не мог совладать с бедой, распахнувшей объятия навстречу инкубу.
Ощутив, что в соседнем переулке колеблется воздух, Эстель замер. Нечто огромное прошагало рядом, оставив легкий запах цветов. Лекаря едва не вывернуло, и он зажал рот ладонью. Страх больно пульсировал в груди, подступал к шее и полз дальше, в чертовы мозги. Заставлял их верить, будто выхода нет. Или есть — в спокойном, славном безумии… нет! Инкуб помотал головой, зажмурился. Встал, отчаянно стараясь не шуметь, и побежал на север. Подальше от небесной твари.
По дороге споткнулся, тяжело рухнул на мостовую. Локоть обожгло, зрение разлетелось на тысячи осколков. Пока они, вертясь, занимали обычные места, прошло немало времени. Эстель пытался подняться, но мир шатался и звенел, а за спиной не было пространства. Поэтому он пополз. Медленно, упрямо закусив губу. Нащупал пальцами порог дома, забрался внутрь и лег в углу, слушая свое дыхание.
Прерывистое. Сиплое. Глухое. Еще немного, и можно будет позвать друзей на похороны. Подумав об этом, инкуб улыбнулся.
Он точно помнил, что подобное не входило в сюжет. Господин Амоильрэ велел братьям изучить его вдоль и поперек, знать каждый следующий шаг, исполнять свои роли в строгом соответствии. И если роль Эстеларго была мала и заключалась в последней сцене, то роль Эстеля писалась наравне с главными героями. И, следуя ей, инкуб после изгнания должен был попасть в Энэтэрье. В Энэтэрье, черт побери, а не в Дьяволом забытое место вроде двенадцатого яруса.
