Девочка из народа хайли притихла, размышляя над его словами. Сэр Говард, по-прежнему смущенный ситуацией, капитулировал к выходу и выглянул в коридор — вдруг появится крылатый звероящер? Уильям и дитя леса так спешили в замок, что написали дракону короткое послание на обрывке пергамента и немедленно отправились назад, причем девочка провела своего принца по самым глухим тропам, но вышла к Лунной Твердыне — она же Льяно, — куда быстрее, чем вышел бы к ней Эс. Это доказывало, что хайли провела в лесу основательную часть своей жизни, но не объясняло, почему из всех детей лесного племени проснулась только она одна.
Высокая фигура неторопливым шагом пересекла холл, приветливо помахала рыцарю свободной рукой и двинулась навстречу, перепрыгивая по две-три ступеньки. Сэр Говард улыбнулся:
— Почему так долго, презренная рептилия?
Зеленые глаза Эса весело сверкнули из-под волос цвета выгоревшего на солнце песка.
— Пока продал, пока выпил со знакомыми за успешную сделку, — принялся перечислять он, — пока записку вашу нашел, пока догнал, пока поохотился… Вот, гляди!
Он потряс перед сэром Говардом дохлой уткой, убитой, если рыцаря не подводило зрение, метко брошенным камнем.
— А мы тут… — собрался было похвастаться оруженосец, заодно отвлекаясь от холодного трупа, но Эс его перебил:
— Я в курсе.
И переступил порог.
Девочка-хайли бросила на него враждебный, полный затаенной злобы, взгляд. Уильяму, наоборот, полегчало — если крылатый звероящер долго не показывался кому-либо, значит, он занимался чем-то противозаконным, и хорошо, что сегодня этим противозаконным послужила лишь несчастная дикая птица.
— Полагаю, вот и второе твое дело ко мне, — проницательно обратился к Его Высочеству Эс. — Дети Драконьего леса. Я догадывался, что ты не совсем человек, потому что совсем человек не сумел бы пройти через Великие Врата. Но не допускал, что ты — наследник моего старого приятеля.
Он покосился на скелет.
— Шестнадцать лет назад я жил на соседнем континенте, среди племени эделе. Они — сильные, опытные воины, и они меня ранили, хоть и не смертельно. Я спрятался в логове, но эделе отыскали мой след и надеялись отведать свежего драконьего мяса, памятуя, что оно приносит бессмертие — по крайней мере, так думают их дурацкие Боги. И мне пришлось поскорее улетать, поскорее выбирать новое место для жизни. Я мчался в облаках, разгоняя их своими крыльями, я беспощадно мерз, я, черт побери, простудился — и тут обнаружил под собой лес, чьи границы были синими-синими и колючими-колючими — ясное дело, терновник, он редко приносит людям добро. По счастью, у меня перед людьми есть явное преимущество — я могу не бегать повсюду с топором и не ломиться в заросли, а сжечь их, открывая для себя путь. В те времена, — он шутливо поклонился девочке, такой сердитой, что никто бы не удивился, если бы она отобрала у сэра Говарда меч и убила бы звероящера прямо посреди зала, — я понятия зеленого не имел о народе хайли и о замке Льяно. Собственно, к замку-то я и выбрался чудом, как Уильям.
Он передал утку сэру Говарду:
— Подержи, мне с ней жестикулировать неудобно.
Рыцарь опешил, но прижал бесчеловечно убитую птицу к себе и зачем-то погладил по хвосту.
— Великие Врата меня пропустили, — продолжил Эс, отряхивая ладони. — А двери замка распахнулись сами собой, приглашая меня войти. Королю Тельбарту было угодно, чтобы я поселился рядом с ним, чтобы я прочел вашу хронику, «Haienele», чтобы я присматривал за Лунной Твердыней — она же Льяно. И я все эти шестнадцать лет, проведенные здесь, отчаянно искал способ разбудить хайли, воскресить погибшего короля, потому что знал, чувствовал — он скорее жив, чем мертв. Этот поганый скелет на троне, — он, пользуясь отсутствием утки, неуважительно ткнул в сторону господина Тельбарта пальцем, — не умрет, пока не проснется Драконий лес. День за днем, ночь за ночью он ощущал, как слабеет, гниет и рассыпается в пыль его чертово тело, но его душа была не способна уйти. День за днем, ночь за ночью он мучился ради вас, ради желания своей дочери, ради Льяно, не предназначенного для войны. Он мучился, как это ни смешно, ради мира — и верил, что поступает правильно. И теперь, — он опять повернулся к несчастному королю, — ему наконец-то пора покинуть Драконий лес.
Выражение лица девочки-хайли не изменилось, но к ярости добавилось недоверие:
— Почему ты? Почему Его Величество позволил вмешаться тебе, а не кому-то из своих сородичей?
— Потому что его сородичи, — язвительно отозвался Эс, — отказались внимать его последней просьбе.
Девочка вспыхнула, сжала крохотные кулаки и уставилась на мраморные плиты пола.
— Уильям, — окликнул светловолосый парень, — ты готов?
— Да, — без колебаний согласился принц.
Крылатый звероящер в образе человека обогнул тронное возвышение и склонился над старым сундуком, украшенным золотыми вставками. Крышка со скрипом откинулась назад, и нынешний хозяин замка Льяно вытащил из темных недр шкатулку. Она была неприглядной, синевато-черной, с россыпью трещин на боках, но в ней, на красном бархате с выцветшей серебряной вышивкой, покоилась корона. Неизменные сапфиры поблескивали на ее зубцах, голубое каменное крошево складывалось в узор по венцу.
— Церемония принятия сэра Говарда в оруженосцы была ужасно глупой, — поделился мнением Эс, — но твоя коронация, увы, будет не лучше. Тебе еще повезло, что я читал целую бездну книг и представляю, как она должна выглядеть, потому что иначе я бы надел корону тебе на голову молча и брякнул: «все, теперь ты король, поздравляю тебя с этим».
Рыцарь, стоявший у двери с уткой в обнимку, захихикал. Девочка из народа хайли с раскаянием посмотрела на Эса, но побоялась испортить все очередным бестолковым комментарием, почерпнутым у более взрослых товарищей — и совершенно бесполезным для господина Тельбарта и тех, кто всеми силами старался его спасти.
Осторожно вытащив корону из черной шкатулки, дракон замер в шаге от Уильяма. Поднял ее над ровными и волнистыми прядями, разделенными пополам.
— Отныне ты — полноправный король Драконьего леса, властелин народа хайли и хозяин Лунной Твердыни, именуемой также Льяно , Любимая.
Сначала ничего не произошло. Юноша выпрямился, скрывая жгучее разочарование, иглой засевшее в груди — но прошло мгновение, и тихий ненавязчивый шелест прозвучал у трона, а за ним последовал глухой стук.
Скелет господина Тельбарта рассыпался, будто карточный домик, и кое-как обтянутый плотью череп оскалился на Уильяма из угла. Позвонки весело раскатились по залу, щелкая не хуже, чем пальцы Эса, а сам дракон выдохнул… и Его Высочеству — нет, Величеству, — показалось, что на его ресницах заблестели тщетно скрываемые слезы.
— Он был хорошим парнем, — заявил крылатый звероящер.
— Но вы не были знакомы, — рассудительно ответил сэр Говард. — Ты прилетел сюда уже после гибели короля Драконьего леса.
— Ну как это — не были? Я приходил в этот зал практически ежедневно, я читал ему летопись, чтобы он не скучал и не грустил, я… я так надеялся его разбудить…
Он закрыл побледневшее лицо ладонями… и расплакался, неудержимо, как ребенок, и худые плечи равномерно вздрагивали, реагируя на преисполненные боли всхлипы.
— Эс, — растерянно прошептал Уильям. — Эс, ты чего?
Крылатый звероящер отмахнулся — обреченно, отчаянно, — и поскорее вытер мокрые щеки, но легче ему не стало. Кусая губы, ругаясь, как черт, он попросил прощения и покинул своих «детей», прикрыв тяжелые двустворчатые двери.
— Вот это его развезло, — пробормотал сэр Говард. — Может, пойти утешить?
— Я сам, — возразил Его Величество. — А ты сходи проверь, как там поживает лес. И, — он повернулся к девочке из народа хайли, — было бы неплохо, если бы ты составила ему компанию. Наши сородичи озлоблены на людей, но я безжалостно убью каждого, кто посмеет навредить моему оруженосцу.
— Поняла, — серьезно кивнула та.
Уильям выскочил в коридор, но не обнаружил никаких следов нынешнего хозяина замка. Он впервые пожалел, что на полу нет ни пыли, ни грязи, и наугад направился к башне Кано — до сих пор Эс предпочитал уединяться там, сочиняя стихи либо размышляя о звездах. В Лунной Твердыне была и астрономическая башня, где дракон внимательно наблюдал за движением небесных светил, но анализировать его он приходил в Кано. До сих пор юноша опасался пересекать границу безраздельных угодий звероящера, и если бы Эсу не было плохо, он бы ни за что не рискнул так откровенно ею пренебрегать.
