Я также спешу вам сообщить, что народ хайли не собирается поднимать мечи и пересекать Альдамас, чтобы проучить Его жирное Величество. Но если мы обнаружим, что Альдамас пересекла ваша армия и что вы со своими союзниками готовитесь к очередному сражению, наши генералы тоже соберут войска и сожгут человеческие земли, как сжигали колдунов на кострах несколько десятилетий назад.

Я не желаю вам ничего хорошего. Умрите, потому что своими стараниями — вернее, их отсутствием, — вы заслужили смерть еще при рождении.

До свидания,

я надеюсь, что мне не придется рубить вам голову лично,

король (зачеркнутое пятнышко рядом с титулом здорово напоминало литеру «Э») Уильям».

Женщина опешила и прочитала письмо еще раз, пребывая в крайнем недоумении. Если первая половина письма имела много общего с привычной манерой Уильяма (даже абзац про его отца, потому что наплевательское отношение к нему сына давно стало причиной шуток для талайнийской знати), то вторая так остро не вязалась с его образом, будто перед тем, как ее сочинить, юноша выпил пять бутылок вина. И, тем не менее, гнев заставил королеву повернуться к Ресвайту и приказать:

— Сообщи капитанам разведки, что я хочу получить как можно более подробный отчет о нынешнем положении лесного народа. Пусть они раскопают все: сколько у хайли воинов, где находится их столица, имеются ли у них в подчинении драконы и чем занят, — она смяла свиток, — мой приемный сын, Его Величество Уильям, полноправный король Драконьего леса.

— Да, моя королева, — поклонился мужчина.

***

Альберт, бывший оруженосец, с нескрываемой завистью посмотрел на сэра Говарда. Тот, переодетый в черную с серебром военную форму народа хайли, крутился перед зеркалом и тщетно старался оценить свое отражение, но зауженные штаны, широкая рубашка и теплая куртка с меховым воротником, так подходившие любому ребенку леса, на нем самом выглядели откровенно странно.

— Вам идет, — осторожно польстил хайли. — Не беспокойтесь, Его Величеству придется по вкусу ваш наряд.

— Без доспехов мне как-то неуютно, — пожаловался Говард. — Я привык, что они закрывают мое тело почти полностью, и они придавали мне… э-э-э… гораздо более грозный вид, чем когда я одеваюсь по моде вашего племени.

— Вам идет, — повторил господин Альберт. — Кроме того, носить знаки отличия моего, как вам угодно было выразиться, племени — это наивысшая честь. Мы считаем, что вы ее достойны, поскольку вы уберегли нашего короля.

Рыцарь покраснел.

— На самом деле, — ради справедливости заметил он, — я служу ему всего лишь пару недель, и у меня до сих пор не получается вписаться в его распорядок дня. Я определенно не создан для королевской жизни, хоть и происхожу из благородной семьи…

Альберт похлопал его по плечу:

— Все нормально, господин Говард. Идемте, мой король не особенно терпелив.

Оруженосец Уильяма сокрушенно вздохнул, поправил меховой воротник и покорно вышел из отведенных ему покоев. Альберт, уснувший вместе со своим народом — и переживший своего господина, — ориентировался по Льяно с такой легкостью, что, наверное, его не остановила бы и слепота. Он знал каждый коридор, каждую лестницу, каждую галерею. Он раздал своим товарищам приказы, как именно их следует привести в порядок. Он временно исполнял обязанности советника при Его Величестве — лишь до тех пор, пока юноша не научится разбираться сам, — и это так потрясало сэра Говарда, что он поглядывал на хайли не то что с уважением, но и с благоговением, как на Бога.

По дороге к покоям короля Уильяма они встретили немало слуг, чьи звездчатые, обведенные розоватой каймой зрачки едва различимо горели в темноте. А за поворотом, у железных винтовых ступеней, на них наткнулся крылатый звероящер в человеческом теле.

— О, Говард! Ты наконец-то переоделся? — обрадовался он, неприкрыто любуясь рыцарем. И заключил: — А ты, оказывается, не такая уж и громадина. Я-то опасался, что у тебя размах плеч равняется ширине шкафа. Ладно, ладно, — он весело расхохотался. — Молчу. Я прогуляюсь с вами до покоев Уильяма, да?

— А вы разве не оттуда спускаетесь? — вежливо уточнил Альберт. В отличие от большинства хайли, он принимал присутствие Эса, как должное, и испытывал к нему нечто вроде приязни — потому что светловолосый парень тоже приложил руку к отмене заклятия Тельбарта и оберегал короля Уильяма не меньше, чем сэр Говард.

— Оттуда, — невозмутимо согласился дракон, — но теперь мне страшно охота посмотреть на его реакцию. Ну что, двинули?

И он первым направился вверх по лестнице, напевая что-то под нос.

Рыцарь с тяжелым сердцем пошел за ним. Он уже представлял, как выбежит из апартаментов Его Величества со слезами на глазах, и здорово помрачнел по этому поводу, но, постучав и услышав рассеянное «Войдите» обнаружил, что Уильяму не до насмешек в адрес оруженосца.

— Мой король, вы что-то потеряли? — настороженно осведомился Альберт, намереваясь найти и покарать любого, кто посмел покуситься на вещи Его Величества.

— Да, — юноша вылез из-под стола, где ползал, подсвечивая себе путь свечой. — Эс, тебе не попадалось мое письмо? Я подумывал, как бы мне донести до матери, что Драконий лес — это снова целостное королевство, еле сочинил три абзаца, а потом явился ты.

— О, не надо ничего искать, — отмахнулся крылатый звероящер. — Я уже нашел и отправил.

— Отправил?! Но я ведь не…

— Это не страшно, я закончил твое письмо за тебя, — жизнерадостно улыбнулся Эс. — Обещаю, твоей мачехе понравится!