- Возможно было бы терпеть, - рассуждал сэр Муррей, - если бы мы были уверены в том, что рано или поздно нам удастся выбраться на поверхность Земли…
- Ради этого я готов взорвать на воздух весь земной шар! - воскликнул Лекомб.
Это восклицание поразило Яблонского.
Конечно, нечего было и думать, чтобы можно было пробить руками громадные толщи, отделявшие заключенных от поверхности земли.
Мистер Лекомб выразился чересчур сильно, говоря о намерении взорвать земной шар.
Но пробить при помощи динамита свободный путь в толщах земных пластов - это представлялось совершенно невозможным.
Для приготовления нитроглицерина необходим был органический жир.
Население подземного царства должно было доставить этот жир.
Яблонский, чем более думал, тем сильнее увлекался внезапной идеей. В настоящее время они находились на глубине шестидесяти верст.
Подземные галереи шли друг над другом в различных пластах. Таким образом пришлось бы пробивать проходы от одного яруса до другого по вертикальному направлению.
Яблонский сообщил этот план своим товарищам.
Он был принят с энтузиазмом.
Но прежде чем приступить к заготовлению нитроглицерина, следовало по возможности точно определить направление, по которому должен был пролегать путь.
После тщательных изысканий решено было приняться за расчистку тоннеля, по которому протекала впадавшая в озеро река.
Если бы это удалось, то, остановив распространение углекислоты по этому направлению, путешественники могли бы достигнуть старой дороги и по ней возвратиться на землю.
Но вместе с тем взрыв, который должен был очистить путь, предполагался настолько сильным, чтобы был в состоянии пробить базальт и каменноугольный пласт.
На случай, если бы после взрыва прежняя дорога загромоздилась еще более, имелся бы тогда свободный проход в пласты, лежащие над каменноугольным.
Определив ближайшую цель предполагаемого взрыва, приступили тотчас к работам по заготовлению нитроглицерина. Главная трудность заключалась в том, чтобы добыть необходимое количество жира. Яблонский и сэр Муррей в течение месяца неустанно занимались истреблением всякого живого организма, который только попадался им во время усиленных поисков. Главную добычу их составляли громадные экземпляры плезиозавров, добытые в глубоких ущельях подземной долины. Каждый из таких экземпляров дал до двадцати пудов лучшего жира.
Заключенные не тяготились усиленной работой: наоборот, видя в ней залог своего спасения, они положительно ожили, как только приступили к осуществлению плана Яблонского.
Постоянным жилищем для них служили гробницы, найденные Верой. Теперь, собравшись сюда после усиленной многочасовой работы, они отдыхали в дружеской беседе, мечтая о предстоящем освобождении. Мистер Лекомб был незаменимым собеседником по остроумию и веселости. Порой разговор переходил на тему о таинственном покойнике, заключенном в гробнице озерной долины. Яблонский энергично противился настояниям своих товарищей, желавших проникнуть во внутренность здания. Он до сих пор был уверен, что надписи на стенах хранят в себе важные указания, без которых они могут принести неисправимый вред тому, кто покоился в недрах земли. Тщетно и мистер Лекомб и сэр Муррей доказывали молодому ученому, что в гробнице покоится такой же прах, который наполняет и катакомбы, служившие им жилищем.
- Тем более, - говорил Яблонский, - нет никакой цели тревожить покой мертвеца. Я до сих пор не могу извинить англичанам то пренебрежение, которое они оказали египтянам, разграбив их пирамиды и без всякой существенной необходимости вывезя царственные мумии из родной страны, где они мирно покоились в течение тысячелетий… Другое дело, если бы мы знали, что в этой гробнице заключается средство для вашего спасения… Во всяком случае, мы можем возвратиться к этому вопросу в случае, если бы все наши попытки не привели ни к какому результату…
Очевидно, у молодого ученого была какая-то затаенная мысль, которой он не хотел высказать товарищам. Может быть, он действовал бы иначе, если бы знал о страшной катастрофе, внезапно разрушившей все планы экспедиции…
Разговаривая о своих товарищах, заключенные были уверены, что теперь предпринимаются уже все средства для отыскания их.
Но придет ли кому-нибудь в голову направить поиски внутрь земли?
На это нельзя было рассчитывать ни в каком случае.
Сколько лет ни процветала бы колония Северного полюса, едва ли кто-либо попытался бы пройти дорогой, которая привела смелых путешественников в подземное царство. Пришлось бы ждать повторения подобного случая, пожалуй, столько же лет, сколько прошло со времен Дараайена до конца девятнадцатого столетия.
Таким образом, заключенным приходилось надеяться лишь на собственные свои силы и энергию.
В первых числах августа приступлено было к прорытию траншеи в тоннеле, предназначавшемся для заложения мины.
Но так как в данном случае не было необходимости перевозить взрывчатое вещество на далекие расстояния, то и было решено не перерабатывать его в динамит.
Лаборатория была устроена при самом входе в тоннель со стороны озера.
Лишь только запас обыкновенного глицерина, приготовленного из органических жиров, оказался достаточным, как оставалось приступить к устройству мины.
В боковой стене, около самого места обвала, прорубили узкий ход, уступами поднимавшийся кверху и три раза заворачивавший под прямым углом, образуя ломаную линию. Длина прохода по прямой линии равнялась пятидесяти саженям.
Дно траншеи представляло двадцать правильных, овальной формы углублений, из которых каждое вмещало в себе по десяти пудов нитроглицерина.
Так как нитроглицерин взрывается от сотрясения, то достаточно было произвести одновременный удар, направленный в каждый резервуар, вмещавший нитроглицерин, чтобы взорвать мину.
Для того чтобы произвести подобный одновременный удар сразу в двадцати местах, Яблонский придумал особое приспособление: над всеми резервуарами на высоте двух аршин была проведена туго натянутая веревка, другой конец которой выходил из тоннеля и был укреплен у входа. На веревке, над каждым резервуаром, привязаны были тяжелые куски гранита. Лишь только один конец веревки был бы освобожден, как ничем не поддерживаемые куски гранита одновременно упали бы в находившиеся под ними резервуары. Взрыв произошел бы неминуемо в один и тот же момент - во всяком случае, разность была бы так незначительна, что ею вполне можно было пренебречь.
Прорытие траншеи заняло шесть недель. Путешественники уже четвертый месяц не видели солнечного света!
Как только траншея была окончена и прибор, долженствующий произвести взрыв, готов, то есть веревка натянута, - началась работа по приготовлению нитроглицерина.
Нитроглицерин относился в траншеи и постепенно наполнял резервуары.
Работа была чрезвычайно опасна: стоило во время переноски сосуда с нитроглицерином споткнуться - и катастрофа произошла бы. Поэтому перемещение нитроглицерина в резервуары всегда производилось кем-нибудь одним, чтобы уменьшить риск. Само собою разумеется, что молодую девушку не допускали до этой работы, несмотря на ее протесты.
Кончался целый месяц заточения, когда наконец резервуары были наполнены и мина готова к взрыву.
Если бы опыт оказался удачным, то есть дал бы возможность возвратиться на старый путь, то цель была бы достигнута вполне. Если бы не случилось и этого, то благоприятным результатом было бы уже и то, если бы взрыв открыл проход в какую-либо из галерей верхнего яруса. Тогда можно бы было попытаться проникнуть дальше.
Все было готово, но заключенные медлили с приведением своего плана в исполнение: их удерживала какая-то странная, инстинктивная боязнь. В случае неудачи для них уже не оставалось никакого исхода, ни малейшей надежды.
Наконец, окончательно решено было произвести взрыв четырнадцатого ноября, хотя никто из заключенных не мог поручиться за непреложную точность в определении числа.
