Прежде чем Элеум под аккомпанемент треска и отчаянной ругани исчезла в густом переплетении колючих ветвей, моментально оценивший обстановку скриптор в несколько прыжков, стараясь двигаться, как его учила наемница, пересек расстояние, разделяющее его с броневиком, и кувырком закатился под днище.

– Привет, парень, – улыбнулся ему уже успевший обосноваться в укрытии и высматривающий что-то в прицел Пью. – Не пойму, где эта сволочь сидит, – спустя некоторое время пожаловался снайпер. – Надо же, гауссовку где-то достал, гад.

– Гауссовку… Райк почувствовал, как в низу живота зашевелился ледяной ком страха. Винтовка Гаусса. Редчайшее и баснословно дорогое оружие, которым имели право пользоваться только самые лучшие паладины Железного легиона. Оружие, за каждый найденный экземпляр которого платили столько, что счастливчик мог бы купаться в роскоши всю оставшуюся жизнь. За сокрытие которого нарушителя предавали медленной и мучительной смерти через сожжение в стальном ящике. Кроме Старейшин и сильнейших паладинов пользоваться ими могли себе позволить только лидеры крупных рейдерских банд. Причем, учитывая редкость, дороговизну и невозможность изготовления боеприпасов, у рейдеров обладание гаусс-винтовкой носило скорее статусный, чем прикладной смысл. А еще им пользовались отъявленные негодяи и профессиональные убийцы высочайшего класса, те, кого и так ждала смерть при поимке.

– Эй, Райк! Тебе в рот и глаза ничего не попало? – Отвлек его от размышлений донесшийся из кустов голос Элеум.

– Нет, вроде! – Со вздохом облегчения отозвался скриптор. И с удивлением осознал, что все это время он больше переживал не за себя, а за то, что неожиданно затихшая девушка могла при падении удариться головой или напороться на какой-нибудь острый сучок…

– У тебя, вроде, фляга на поясе. Умойся на всякий случай! – Крикнула в ответ Ллойс. – И киньте мне мою пушку! Она рядом с колесом лежит.

– Не вздумай, – придержал за плечо поползшего было к корме фургона скриптора, стрелок. – Заметит движение – всем каюк. Этой пушке броня не проблема. Не хочу кончить, как наш безбилетник.

– Пью. Не там смотришь! Он ближе! Видишь, куст маленький, за ним овраг. Он там засел! – Снова раздался из зарослей голос девушки. – И дайте мне кто-нибудь мою драную пушку!

– Помогите! Я застрял! Меня в ногу ранило! – Неожиданно заголосил Ыть! – Горячо! Движок раскаленный! А я кровью истекаю. Ллойс?! Кукла?! Пью?!

– Толстый, вжик-вжик? – Неожиданно раздалось за спиной скриптора. Практически растворившаяся в густой тени огромного колеса, забившаяся в щель между полуосью и кузовом андроид, молниеносным движением вытянула руку, подхватила за ствол револьвер и точным броском отправила его в сторону зарослей.

– Плохой. – Пояснила она открывшему от изумления рот Райку. – Вместе. Если вместе, то всегда. До конца. Как один. Тогда хорошо. Вжик-вжик.

– Спасибо Куколка, я тебя люблю! – Колючие ветки чуть заметно шевельнулись. – Все, сука! Я тебя вижу! Из ямы деваться тебе некуда! Кидай сюда ствол и вылезай! – Неожиданно громко заорала наемница. – У меня тут импульсная граната! Не хочешь вылезать – вылетишь!

– Райк, у тебя, что, и гранаты были? – В полголоса поинтересовался Пью. И дождавшись отрицательного жеста подростка, удовлетворенно хмыкнул. – Огонь девка. С таким сотрясением, что на ногах не стоит, а сообразила…

– Не надо, летать! От баба летать совсем плохо! Я вообще не летать! Я вылезать! Только обещай не стреляй! – Раздался откуда-то со стороны указанного наемницей ориентира низкий и хриплый, будто простуженный, голос.

– Чего, ыть, тебе обещать?! – Неожиданно решил включиться в разговор Ыть. – Стреляй в него Ллойс! Кончай его и вытащите меня отсюда. Я вам весь хабар даром отдам, только вытащите!! Пью, Куколка, Райчик! Я застрял! Тут короб почти до красна раскален. Я, ведь, сейчас заживо зажарюсь, сучьи вы дети. – В голосе толстяка слышались плохо сдерживаемые слезы. – Я уже ноги не чувствую. Достаньте меня отсюда!!! А-а!!! Суки!! Достаньте!! Достаньте!! ДОСТАНЬТЕ!! – В плачущем голосе толстяка неожиданно прорезались басовитые рычащие нотки. Фургон ощутимо качнулся.

– Потерпи, Ыть, я уже иду! – Отозвалась не спешащая вылезать из кустов девушка. – Минутку, только на ноги встану!..

– Ы-ы-ы… Жалобно отозвался толстяк.

– То-то я чую, свининой жареной потянуло, – прокомментировал Пью. И закричал, повернувшись к оврагу. – Ладно! Не будем стрелять! Только пушку свою сначала выкинь. И руки держи так, чтоб мы их видели!

– Ладно! Хорошо!! – Сначала на землю упала громоздкая, больше похожая на обмотанный проводами кусок рельса винтовка. Потом куст дрогнул, и над колючими ветками поднялись две огромные словно противни для запекания хлеба ладони. А уже потом показался и их хозяин.

– Твою мать, Райк, отдай, он у тебя, все равно, не заряжен, а пристрелить всегда успеем, сначала узнаем, что ему от нас надо, – зашипел, перехватывая ствол вскинутого скриптором револьвера снайпер.

С некоторыми усилиями отобрав у подростка оружие, стрелок, сунув его за пояс и взяв на изготовку свою снайперку, выбрался из-под фургона.

– Ну и кто ты такой? – Поинтересовался он, с интересом разглядывая приближающуюся к ним фигуру.

А посмотреть было на что. Рост два с половиной метра. Прикрытые кевларом, видимо, выдранным из нескольких бронежилетов, предплечья толщиной не уступающие бедру взрослого человека, совершенно невероятной толщины шея, на которой огромная в два раза больше человеческой, морщинистая, словно сушеная слива, совершено лысая, покрытая множеством застарелых шрамов голова выглядела мелкой и незначительной. Необъятная, прикрытая чем-то подозрительно напоминающим несколько небрежно обрезанных автогеном и сваренных в подобие кирасы канализационных люков грудная клетка, кажущаяся еще больше из-за сшитой, минимум, из четырех обычных разгрузки с плотно набитыми чем-то карманами. Подойдя к фургону, серокожий медленно опустил руки и добродушно оскалился. Райк невольно попятился и зашарил по поясу в поисках револьвера.

– Моя, звать Умник. – Громко возвестил мутант. Я ваша давно ходить. Вкусный консерва хотел брать, но меня баба –железный башка ножом тыкать. Я обидеться. Уйти. Потом ваша дом старого зубастого ходить. Мне интересно стать. Никто мозга пока иметь в дом старого зубастого не ходить, а вы ходить. Тогда я за вами хотеть. У зубатого в дом много хороших штук. Вам хватить, Умник хватить. Все бы были друзья. Но тут кочевые человечки пришли. Я решить помочь. Стрелять маленький машинка. Стрелять зубатого. Я вам помочь. Вы теперь мне тушенка давать. Я с вами поехать мир смотреть! Я хороший! – Явно утомленный длинной и сложной речью серокожий утер выступивший на лбу пот и гордо выпрямился.

– А с чего ты решил, что мы тебя с собой возьмем? – Прищурился стрелок.

– Маленький машина стрелять, зубатого стрелять, весь зверь, что вас есть хотел, пока вы пешком трава ходить душить, – терпеливо повторил, загибая пальцы, гигант. – Баба железная башка меня ножом тыкать, я не бить. Умник хороший! Друг!

– А где твоя стая? – Не спеша опускать винтовку поинтересовался Пью.

– Я выгнатый! Нет, стая, – плечи великана поникли. – Вождь говорит, Умник слабый, Умник глупый, Умник много болтать. Умник не давать еда, не давать баба. Тогда Умник брать гром палка и уходить.

– Вот ведь… – Восхищенно покачал головой Пью. – А ты нас обижать не будешь, если проголодаешься?..

– Не буду обижать. – С серьезным видом кивнул серокожий. – Большой клятва кровь, сердце, душа даю. Моя ваш баба нравится, – после небольшой паузы доверительно сообщил он. – Не та с плохой волос. Большая баба плохая. Злая. Моя маленький баба нравится – железный башка. Только пусть она меня больше ножом не коли. Щекотно.

– Вот, ведь, денек, – сплюнул себе под ноги стрелок.

– Да вытащите меня отсюда кто-нибудь!!! – Неожиданно заорал придавленный капотом толстяк. – Я сейчас тут сдохну!!!

– Не хочу тебя, конечно, Ыть, расстраивать, но ты и так, считай, труп. – Глухо проворчала, подходя к фургону и тяжело опираясь на поспешившего подставить ей плечо Райка, наемница. – У тебя из ляжки коготь торчит. Высоко пошло. Так что, ногу рубить бесполезно. Да и поздно, пожалуй.