Перефразируя поговорку: сколь волка не корми, а он всё одно, в лес смотрит, получим следующее: сколь ни жить русскому за границей, а в душе он, один чёрт, останется русским.

Сегодня в привокзальной «забегаловке», успешно пережившей антиалкогольную компанию и ныне именуемой «Пивным баром», Громов демонстрировал преимущества буржуазного строя. Причём, делал он это, чисто по-русски: от всей души и на всю катушку. Коньяк, водка и прочие алкогольные напитки – текли здесь рекой. А буфетчица не успевала подносить к их столику, имевшиеся в наличии дорогие закуски. Сам же Юрий Александрович, уже слегка подвыпивший, без перерыва рассказывал друзьям, о том «райском уголке», из которого он только что вырвался. Не менее пьяненькие мужички слушали «возвращенца», открыв от восторга рты.

– Говорил ведь, что в ресторан надо было идти… – возмущался раздухарившийся Громов. – …Притащили меня в этот грёбаный и засаленный «гадюшник». Вы что ж? Считаете, что «бабла» у меня мало? Да я, если пожелаю, то полгорода могу скупить.

– Юрка, нам здесь привычней… – ответил один из слесарей. – …Забыл, что ли? Как сам заглядывал сюда после смены? Да и одеты мы вовсе не для приличных заведений.

– Ерунда. Ради такого случая, всех вас, с головы до ног, переодел бы в «цивильное». Кстати, а где Угрюмов?.. – неожиданно поинтересовался Громов. – …Почему я не вижу за нашим столом своего наставника?

– Так он, это.… В больницу попал… Посидел вчера с нами, вот за этим же самым столиком, а утром его нашли с пробитой башкой. Мент сегодня приходил, всё расспрашивал: когда и с кем ушёл «бугор».

– Не мешало бы его и навестить… – задумчиво, словно что-то припоминая, произнёс Юрий.

– Сейчас туда лучше не соваться.

– Почему? Он, что?.. Так плох? – удивился Громов.

– Не в этом дело. Говорят, что от удара у Василия Ивановича «крыша» съехала. Представляешь: жену свою в больнице не узнал.

– А я-то всё думаю, с каких таких щей, Вася мне приснился сегодняшней ночью. Будто бы ругался со мной. Орал на меня матом. А, за что, и не помню. Обязательно к нему съезжу. Вот посижу с вами ещё не много, и двинусь. Пусть только попробует меня не узнать. Так в которую говоришь больницу, его определили?

– За зря прокатишься. Без специального пропуска к нему не пускают.

Громов уже прилично опьянел. Достав из кармана пачку сто долларовых купюр, он развернул её веером перед изумлёнными лицами заводских ребят.

– Ну? И чем эти бумажки не пропуск?

* * *

– О, Андрюха… Ты чего вернулся?.. – в прихожей, Чернышева-младшего встретила его младшая сестра, Светка. – …Никак выезд на природу отменяется?

– Вещи-то я должен забрать… – Андрей тотчас пояснил причину своего внезапного возвращения. – …Да, и палатку из гаража. Отец, кстати, дома?

– Нет. Ещё с обеда куда-то упилил.

– Эх, сеструха… Выходит, не повезло тебе. Плакала твоя поездка на юг. Слышал я, как утром мать предупреждала батю,… Коль нажрётся он сегодня, то никуда вы не поедете… – злорадно рассмеялся Андрей.

– Серьёзно? – растерянно переспросила Света.

– Да, говорю тебе: сам слышал.

– А может он, по делам ушёл? Почему сразу «нажрётся»?

– Светка, тебе уже семнадцать, а ты по-прежнему размышляешь, как пятилетняя наивная девочка. Ну, сама подумай, какие у отца могут быть дела? После того, как выперли его с завода, тяжелее гранёного стакана он ничего и не подымал.

– Слушай, Андрюшка. А ты куда сейчас? – придумала что-то Светка.

– Я же сказал: в гараж за палаткой.

– А потом?

– К цирку поеду. Оттуда на вокзал.

– Андрюшка, будь другом, пройдись по району. Если увидишь папку, загони его домой. Мать придёт сегодня поздно, глядишь, к её возвращению он уже и проспится.

– Ладно… – усмехнулся Андрей. – …Эх, и чего только не сделаешь для любимой сестры. Только бы смогла она съездить в Сочи, да встретиться там с симпатичным мальчиком. Ведь ты, кажется, именно для этого намылилась на курорт?

– Иди, ты… – смущённо отвела Светка.

– Нет. Ты точно, совсем ещё наивная девчонка, если всерьёз считаешь, что принца на белом коне можно найти где угодно, но только не в своём городе.

Как ни странно, но Андрей всё-таки повстречался со своим блудным родителем. Да и куда, собственно, он мог ещё «доковылять» на своём протезе, если не в гаражный блок, к друзьям-автомобилистам.

Невзирая на то, что старенькая «инвалидка» Чернышевых, уж лет пять, как ржавела в гараже, так ни разу и не покинув его пределов, глава семейства таскался сюда регулярно. Здесь, в гаражах и среди водителей, ему было гораздо интересней, нежели дома, у телевизора. Здесь он был востребован как механик, как специалист не плохо разбиравшийся в «движках» и прочих мудрёных узлах различных механизмов. И только здесь, он ощущал себя по-настоящему нужным.

«Гаражники» – это вам не отдел кадров. Им не нужны медицинские справки и всевозможные дипломы. Они согласны и на инвалида, только бы тот соображал в автомобильном «железе». Ну, а расчёт за выполненную работу, как правило, производился в натуральном, то есть, литровом, либо пол-литровом эквиваленте. Потому и тянуло сюда Виктора, словно невидимым магнитом.

Завидев в кругу мужиков уже поддатого отца, Чернышев-младший укоризненно покачал головой.

– Отец, ты чего творишь? Мне кажется, по поводу пьянки, ты был строго настрого сегодня предупреждён.

– Сынок. А ну, не смей хамить батьке. Смотри, выпорю… – чуть заплетающимся голосом ответил Чернышев-старший.

«Вроде бы, ещё не успел наклюкаться. Значит, ситуация для Светки не совсем уж безнадёжна», – предположил Андрей. Потому и собрался он немедленно увести отца домой.

– Пойдём, папа. Мать будет ругаться. Света плакать… – выбрав более мягкий тон, парень попытался приподнять отца с занимаемого им места.

– Убери руки! – рявкнул на сына Виктор. Более всего, Чернышеву-старшему было неловко перед мужиками. Ведь его, будто последнего алкаша (причём, в самый разгар праздника) собирались выгнать из-за стола. И кто? Его же собственный сын. Родная кровь. Наследник. На глазах у всей честной компании.

– Паренёк, оставь отца в покое… – за Виктора вдруг вступился один из мужчин, сидевших вокруг импровизированного «дежурного» столика. Причём был он, явно не из местных. По крайней мере, Андрей видел его впервые. А, кроме того, этот дядька выделялся из общей гаражной братии чем-то иным.

Автолюбители, как правило, щеголяли в гаражном кооперативе в замасленных, рабочих спецовках. На этом же незнакомце был приличный и очевидно, очень дорогой «прикид». И костюм, и рубаха, и туфли, и часы – всё было круто. Будто он только что сбежал из иностранного посольства.

Тем временем, мужчина принятый Андреем за дипломата, подошёл к Чернышеву-младшему.

– Вымахал-то как, крестник.… Давай, что ли заново знакомиться. Зовут меня: Юрием Александровичем. С твоим батяней мы вместе служили на границе. И последний раз виделись лет восемь назад. Ты тогда, ещё совсем «мелким» был. А тут, представь себе, случайно встретились…

У меня нынче, вообще, удачный день на неожиданные встречи. Только, понимаешь, с ребятами из своей бывшей бригады, в баре распрощался, и вот те на…. Столкнулся нос к носу со своим бывшим сослуживцем. Ты, Андрей, за мамку свою не переживай. Будь уверен, увидев меня, она простит отцу любую пьянку. Пойдём лучше к нашему столу. Давай-ка, Андрюха, отметим нашу встречу или, если хочешь, то знакомство.

– Спасибо, не пью… – отказался Чернышев-младший. При этом он вспомнил, как в детстве его родители частенько говорили о некоем Юрии. И даже припомнил его фамилию: кажется, Громов.

– Юрка, а ну, отстань от пацана… Какой, на хрен, «выпьем»?.. Андрюха спортсмен. По разным городам на соревнования ездит. У него режим… – с гордостью произнёс Виктор. – …Не курит и не пьёт. Видал, какой здоровяк. Ни то, что я.