– Молодой человек, нельзя ли покороче? – тяжело вздохнул главный врач. Похоже, он (как, собственно, и его коллеги) не был в особом восторге от затянувшегося монолога.
– Да-да. Как раз, я и подошёл к самому главному. Итак, в криминальном плане, данное дело перспектив не имеет. Однако мне пришлось столкнуться с рядом спорных и сомнительных обстоятельств, которые представляют определённый интерес не только для меня, но и думается для вас.
Ответьте мне на самый простой вопрос. Почему Угрюмов начал считать себя привокзальным бомжем? Заметьте, ни дворником, ни сварщиком, ни директором завода или начальником цеха. Я перечислил те профессии, с которыми пострадавший постоянно сталкивался в своей повседневной жизни. Ему можно было выбрать и более романтичные специальности, о которых, по крайней мере, можно и помечтать. Ну, там: космонавт, испытатель или, к примеру, разведчик. Но почему, именно, бомж? Ведь он не имел, и не мог иметь ничего общего с подобными, антисоциальными элементами. Откуда такие подробные знания об их жизни?
– Как вы и сами заметили, здесь всё просто и, опять же, до предела банально… – первым от комментария не удержался психиатр. – …Перед получением травмы, пациент мог прочитать статью или книгу о жизни бездомных. В конце концов, он мог посмотреть фильм или, в том же пивном баре, куда заглянул после смены, услышать некий рассказ на данную тему, который глубоко врезался в его подсознание.
– Признаться, я предвидел подобный ответ… – улыбнулся капитан. – …Предположим, что так оно и было. В таком случае, объясните мне, каким образом Угрюмов, ещё утром, при нашей первой с ним встрече, спокойно мог назвать имена реально существующих привокзальных бродяг, которые они и сами, возможно, уже забыли? Как он мог описывать, якобы, вымышленные события, которые происходили в действительности?
– То есть, как? – главврач поправил очки и с интересом приготовился выслушать пояснения.
– Сегодня я был на железнодорожном вокзале. Общался с доброй дюжиной этих опустившихся типов. Благо, у дежурного наряда, нынче плановая проверка и мне отловили с десяток наиболее колоритных представителей этой соц. группы. Я видел их, я с ними общался. Похоже, от меня до сих пор пахнет помойкой. После тех бесед я и пришёл к однозначному выводу: абсолютно всё, о чём говорил мне утром потерпевший, являются такой же реальностью, как вы или я.
Правда, имеется и кое-какая загвоздка. Бродяги, опрошенные мной и подтвердившие показания Угрюмова, так и не смогли опознать последнего по фотографии.
Чертовщина какая-то получается. Он знает о них всё, а они не имеют о его существовании ни малейшего представления.
На сей раз, троица в белых халатах предпочла отмолчаться. Они смотрели на Орлова в растерянности и недоумении.
– Понять ваше желание: из ничего сотворить сенсацию, конечно можно… – выдержав паузу, произнёс Сергей Михайлович, лечащий врач Угрюмова. По возрасту он был чуть старше капитана. Потому и мог запросто разобраться в возможных устремлениях своего ровесника. – …Однако нам хотелось бы узнать о тех, якобы, схожих показаниях поподробней и поконкретней. О чём, вообще, можно говорить с бомжами? Сколько денатурата они выпили вчера или какое количество пустых бутылок они подобрали уже сегодня?
– Понятно… – вновь, усмехнулся Орлов. – …Вы мне не верите. В таком случае, попрошу вас поучаствовать в простейшем следственном эксперименте.
– И в чём же будет его суть? – проявил заинтересованность, психиатр.
Дмитрий поставил на стол целлофановый пакет.
– Здесь собраны кое-какие предметы и вещи, временно взятые у привокзального отребья. Эти «вещдоки» пронумерованы. Тогда как предыстория каждого из них выписана на отдельном листе.
– Как я понимаю, вы собираетесь предъявить их больному? – опережая события, предположил психиатр.
– Совершенно верно… – согласился Орлов – …Надеюсь, потерпевшему будет, что нам рассказать. Ну, а мы лишь сверим полученные ответы с «правильными».
– Коллеги, а мне по душе столь оригинальная задумка… – удовлетворённо кивнул головой главврач. – …Не будем откладывать её в дальний ящик. Я уверен, именно этими предметами мы и загоним нашего пациента, мнимого бродягу в весьма затруднительное положение. И тогда всё встанет, на свои места. Бомж будут жить своей жизнью, а слесарь-универсал Угрюмов узнает свою супругу. В свою очередь, капитан милиции, забыв о мистике, спокойно вернётся к своим преступникам.
Когда в палату Угрюмова вошла представительная делегация из четырёх мужчин в белых халатах, дремавший Василий Иванович открыл глаза и, опёршись на руку, попытался привстать.
– Не надо. Лежите спокойно, как и лежали, – строго предупредил больного Сергей Михайлович.
Тем временем, капитан Орлов подошёл к тумбе, стоявшей у кровати потерпевшего и вывалил на неё содержимое того самого пакета. Тут же, по палате разнёсся омерзительный приторно-затхлый запах.
– Василий Иванович, внимательно посмотрите на эти предметы… – начал свой эксперимент Дмитрий. – …Скажите, знакомо ли вам что-то из данных предметов?
Угрюмов вытянул шею, обозревая поверхность тумбы.
– Что, не верите? Проверку решили устроить?.. – в свою очередь, ухмыльнулся больной. – …Так и быть, смотрите. Вот эта зажигалка Плешивого. Она не рабочая. Но он никогда с ней не расстаётся. Говорит: что это память о южном курорте. Якобы, её подарил ему сам Маресьев, легендарный безногий лётчик.
Врачи, просмотрев рукописный лист Орлова, в изумлении, переглянулись. А Угрюмов, как ни в чем, ни бывало, продолжал рыться в хламе. Он с интересом перебирал предметы, к которым обычный человек, наверняка, даже не приблизился. В противном случае, его (имеется в виду нормального человека), уж точно, стошнило.
– Эта табличка когда-то висела над ресторанной помойкой. Пока её не оторвали и не унесли на пустырь. Ха!.. Вязаная шапка Беспалого.… Вот ведь, сука.… Извиняюсь. В общем, не хороший он мужик, этот Беспалый. Перочинный нож Старика. Интересно, каким образом вы его умыкнули. У Старика он привязан к верёвке и спрятан где-то под одеждой…
Постепенно, Василий Иванович рассказал о каждой вещи, добытой капитаном на вокзале. И каждый раз, он попадал в точку. То есть, его пояснения полностью соответствовали представленным Орловым, записям.
– Не может быть… – округлив глаза, воскликнул Сергей Михайлович, когда мужчины вновь вернулись в кабинет главврача – …Это, что же получается?.. Человек прожил две параллельные жизни? Фантастика.
– Не спешите, с громкими выводами… – остудил его пыл психиатр. – …Ещё в палате, глядя на больного, в мою голову вдруг пришла интересная мысль. А что, если мы имеем дело с людьми-двойниками? Граждане, схожие как по фигуре, по лицу и даже по голосу, крайне редко, но всё же иногда встречаются. Вот и подумалось мне: а почему, собственно, привокзальный бомж не может быть, как две капли воды, похожим на слесаря Угрюмова? Капитан! Ты, кажется, сам говорил о том, что прошлой ночью, супруга потерпевшего подняла на уши всю городскую милицию. Дабы успокоить её, дежурный наряд подобрал у железнодорожного полотна, более и менее, похожего бродягу. А мы ломаем сейчас головы.
– Я могу привести с десяток аргументов в противовес вашей версии… – ответил Орлов, посвятивший данному делу весь текущий день.
– Попробуй, – с вызовом усмехнулся специалист в области психиатрии.
– Во-первых. Наш с вами подопечный знает не только подзаборную жизнь. Правда, до определённого момента. Точнее, до аварии девятилетней давности. Вряд ли кто-то станет отрицать тот факт, что Василий Иванович прекрасно помнит свою прежнюю семейную жизнь. Когда он ещё был слесарем Угрюмовым. А эти знания, боюсь, не могут быть доступны ни одному из возможных двойников. Во-вторых, у потерпевшего были обнаружены при себе документы: пропуск и водительское удостоверение на имя Угрюмова. Чего так же не могло быть у человека, даже очень похожего на Угрюмова–настоящего.
