После битвы на Курской дуге в июле 1943 г. немецкое отступление стало необратимым. Обстановка под оккупацией сделалась более рыхлой, усилилось партизанское движение. В Полоцке прошли митинги НТС под трёхцветным российским флагом. Ужесточились и репрессии: за связь с партизанами было убито до 30 человек из НТС[4]. Эхо этих репрессий отозвалось в Германии: в Людвигсхафене в июле 1943 г. за связь с рабочими-остовцами арестовали четырёх членов; двое из них погибли в концлагерях.
Чтобы иметь возможность передвигаться через многочисленные блокпосты и заставы в насыщенных партизанами областях, ряд членов Союза состояли в разведывательной организации Абвера «Зондерштаб Р». Её задачей было наблюдение за партизанами, но члены Союза более легкомысленно называли её туристическим бюро. Заместителем начальника по политической части там служил всё тот же А. Э. Вюрглер. Он вёл сложные связи, в частности, с польским подпольем, Армией Крайовой, покрывал липовые сводки членов НТС и долгое время, будучи гражданином Швейцарии, не чуял опасности. 23 декабря 1943 г. он был убит среди бела дня на улице Варшавы. Начальника «Зондерштаба» немцы арестовали и штаб упразднили.
Через полгода последовали масштабные репрессии против НТС. В июне 1944 г. в Верхней Силезии гестапо арестовало 44 человека, к концу месяца в Берлине – около 50, причем в их число вошло всё Исполнительное Бюро: В. М. Байдалаков, Д. В. Брунст, К. Д. Вергун, В. Д. Поремский. Шли аресты в Варшаве и Вене. В сентябре под третью волну арестов попало запасное Исполбюро: Г. С. Околович, М. Л. Ольгский и Е. Р. Островский. Всего было арестовано до 150 членов НТС. Часть руководства гестапо держало в Берлине, в тюрьме на Александерплац, остальных арестованных отправили по концлагерям, где многие и погибли[5]. Содержавшихся в Берлине освободили 4 апреля 1945 г. на поруки генерала Власова. Возможно, эти репрессии стали следствием принятого в верхах германской госбезопасности решения дать ход Власовскому движению. Для контроля над ним надо было изолировать его от НТС. С арестами его членов по времени совпало похищение и убийство в июне 1944 г. видного идеолога Власовского движения майора М. А. Зыкова.
В 1944 г., когда Красная армия стала выходить за пределы Советского Союза, Технический центр НРП пришлось отвести в Одессу, а потом во Львов. Чтобы восстановить связь со страной, в июне 1944 г. отряд из 12 человек под командованием Г. А. Хомутова благополучно прошёл через фронт, но попал в засаду. Сам Хомутов погиб, 11 человек команды были осуждены к различным срокам ГУЛАГа.
Затем удалось договориться с начальством немецких разведшкол, оказавшихся перед угрозой закрытия из-за отсутствия кандидатов-добровольцев, о переброске союзных групп через фронт на самолёте. Для разведки из общей команды А. И. Данилова спешно выделили группу Ю. Ф. Луценко. 12 человек в декабре 1944 г. были десантированы в лес Брянской области. Там группа попала в облаву. СМЕРШ собирался организовать вызов основной команды Данилова, однако радист Аркадий Серафимович сорвал радиоигру и команда не вылетела.
Группа Елены Манохиной из пяти человек на самолёте той же разведшколы была переброшена за линию фронта в Карпатах. При перестрелке погибли четверо. Манохину осудили к 25 годам ГУЛАГа. Данилов во главе оставшейся команды был вынужден продвигаться на Запад.
В замке на Градчанах в Праге 14 ноября 1944 г. состоялся государственный акт, на котором был учреждён Комитет освобождения народов России (КОНР) как союзное Германии образование, и А. А. Власов огласил его Манифест. Из 49 человек, подписавших Манифест, только 7 состояли в НТС, большинство его видных деятелей сидело по тюрьмам. Но второй из 14 пунктов Манифеста гласил: «Утверждение национально-трудового строя…», что было прямой ссылкой на «Схему НТС». Во Власовском движении обозначились два идейных крыла: неомарксистское – наследников внутрипартийной оппозиции 1930-х гг., и национальное – наследников Белого движения. Работали они дружно; именно неомарксисты посоветовали Власову привлечь в школу пропагандистов в Дабендорфе в качестве преподавателей членов НТС из Вустрау.
Акт 14 ноября положил начало формированию трёх дивизий, авиации и Гражданского управления КОНР, долженствовавшего заботиться о русских рабочих и беженцах в Германии. В управительных органах КОНР нашли работу несколько десятков членов Союза, избежавших ареста. Отсутствием нацистских штампов новая власовская газета «Воля Народа» разительно отличалась от предшествовавшего ей «Нового Слова».
Воодушевление, вызванное появлением КОНР, было огромно: в течение четырёх месяцев заявления о вступлении в Вооружённые силы КОНР подали 800 тысяч человек, то есть примерно каждый седьмой из пяти-шести миллионов советских граждан, находившихся по западную сторону фронта. Возможно, не все они верили в скорую победу Власова, но видели в нём нечто своё и крепкое в чужом, шатком мире. Фюрер официально передал Власову командование силами КОНР 28 января 1945 г. (за три месяца до своего самоубийства), и власовцы радостно спороли с формы «птичку» – нацистского орла со свастикой.
Трагедия Освободительного Движения времен Второй мировой войны состоит в том, что Гитлер готов был дать ему ход только под давлением побед Красной армии, которые, в свою очередь, делали его победу всё менее вероятной.
Немцы на одном дыхании дошли до Москвы, но главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал фон Браухич уже в ноябре 1941 г. понял, что на второе дыхание сил им не хватит, и поставил резолюцию «Halte Ich fũr kriegsentscheidend» («Считаю решающим для исхода войны») на предложении создать союзную с Германией Русскую Освободительную Армию (РОА) под русским командованием. Браухич видел, что без опоры на население войну до победы не довести. А готовность к сотрудничеству была огромна: сотни тысяч русских «хи-ви» служили при германских частях; инициатива создания РОА шла именно с русской стороны, от местных управ и комитетов в Смоленске, Борисове и других городах, от групп офицеров в лагерях военнопленных. Немецкие офицеры эту инициативу подхватывали и продвигали по своим инстанциям. Но фюрер – верховная инстанция – был против. В декабре он уволил Браухича, и восторжествовал курс не на сотрудничество с населением, а на его подавление, что и решило исход войны. Под оккупацией вскоре мрачно острили: «Большевики не могли из нас сделать большевиков за двадцать лет, а немцы сделали за два года».
Летом 1942 г., когда Власов попал в плен, «окно возможностей» Освободительного Движения стало быстро сужаться. Тем энергичнее старались продвигать Власова его сторонники: 3 августа он подал докладную записку, подобную той, что девять месяцев назад одобрил ныне опальный Браухич; 17 сентября его привезли из лагеря военнопленных в Виннице в Берлин, где вскоре с ним встретились представители НТС. Союз давно держал в уме образ некоего безвестного «комкора Сидорчука», который поднимет на восстание энскую часть и возглавит Национальную Революцию. Власов виделся такой возможной фигурой.
Его продвижению явно помог Сталинград: там 22 ноября замкнулось кольцо вокруг 6-й немецкой армии. А 27 декабря покровители Власова в вермахте дали ему огласить Смоленское воззвание, в марте – открыть школу пропагандистов в Дабендорфе. Школа сделалась учебным и идейным центром Движения. Не беда, полагали гитлеровцы, если русские части при вермахте будут думать, что служат России, а не Германии; но выпустить их из-под своего командования, а тем более подчинить русскому антисоветскому правительству, категорически отказывались. В расчёте на то, что миф освободительной армии со временем обретёт плоть, сторонники Власова в Группе армий «Центр» (а потом и «Север») отправили его в поездку (напоминающую предвыборную кампанию) по прифронтовой полосе, а сами заложили бомбу в самолёт, которым фюрер летел из Смоленска к себе в ставку в Восточной Пруссии. Заговорщики во главе с полковником Х. фон Тресковым намеревались в случае успеха провозгласить Власова главой русского правительства в Смоленске. Но детонатор в английской бомбе не сработал, а независимые речи Власова перед населением лишний раз убедили Гитлера в том, что Россия ему не нужна ни как противник, ни как союзник: лучше, чтобы не было никакой России. Власова отправили под домашний арест. А между тем «патриотические» реформы Сталина – введение погонов, признание патриарха, роспуск Коминтерна и Союза воинствующих безбожников – последовали именно после Смоленского воззвания Власова.
