С 1930 г. в эмигрантских газетах появились колонки Союза, а в марте 1932 г. в Софии начала выходить своя ежемесячная газета «За Россию». Под советским давлением ей пришлось менять название («За Новую Россию», «За Родину»), однако газета, ставшая двухнедельной, выходила в Белграде до декабря 1940 г., когда Югославия установила дипломатические отношения с СССР. Издавал Союз и книги: в Болгарии – знаменитый репортаж бежавшего из СССР И. Л. Солоневича «Россия в концлагере» (1936) и книгу М. З. Никонова-Смородина «Красная каторга» (1938); в Эстонии – философа И. А. Ильина; в Югославии – экономиста А. Д. Билимовича и юриста Е. В. Спекторского.

Объединяющей силой молодого Союза был «союзный дух» – дух взаимной поддержки, безоговорочного доверия друг к другу и совместной работы на благо дела. Союз называли «семьёй»: новых членов принимали «в семью». Возрастная близость «новопоколенцев» и чужеродное окружение усиливали взаимную спайку.

В Союзе состояли люди разных вероисповеданий, в том числе мусульмане и буддисты, но большинство, естественно, тяготело к Православной Церкви; многие участвовали в приходской жизни. После войны члены Союза основали действующий поныне приход святого Николая во Франкфурте-на-Майне и другие приходы. В новом веке «Посев» издал первый календарь (на 2004 г.) с иконами новомучеников и исповедников российских. Союз учил служению, и верующие люди считали своё служение России через Союз формой служения Богу, несением социальной ответственности христианина. Те, кто имел к этому призвание, со временем принимали духовный сан – для прямого служения Богу. По подсчётам отца Кирилла Фотиева, путь члена Союза в Зарубежье прошли почти три десятка священников и три епископа.

К концу 1930-х гг. отделы и представительства НТСНП имелись в 17 странах, включая Австралию, Южную Африку и США. Общее число членов оценивается в 1560 человек; картотека с полными данными ради безопасности была уничтожена в годы войны.

Тогда же сложилась и церемония приёма в Союз: вступающий пишет свое обещание на бумажке, которая тут же сжигается – чтобы не оставалось улик. О вступлении знают (помимо вступившего) лишь принимавший обещание и двое поручителей. До войны и после выхода из подполья вступающий, кроме того, заполнял короткую анкету с личными данными. На территории СССР после войны и до 1990 г. допускался самоприём, потом короткое время работала Центральная приёмная комиссия.

Помимо открытой издательской работы НТС осуществлял и секретную – выпуск листовок для заброски в СССР. Этим, в частности, занималась «Льдина» – секретная группа журналистов, в 1937–1939 гг. работавшая в Фалькензее под Берлином. Их основной задачей был анализ советской прессы, который они выполняли для японцев, финансировавших это начинание. Руководство НТС тоже получало их сводки. Изданные же на «Льдине» листовки поступали местным группам, члены которых передавали их на советские суда или вкладывали в грузы, следовавшие в СССР. Об одном из последствий засылки сообщила радиостанция имени Коминтерна 6 декабря 1938 г.: «Захвачено в Москве восемь диверсантов Национально-Трудового Союза Нового Поколения. У них найдены программы и летучки Союза». Подробности дела скрыты в архивах КГБ. Неизвестно, относился ли к этой группе Константин Метёлкин, 23 лет, курсант школы Мосавтотранса, родом из Томска; он арестован 21 марта 1938 г., расстрелян 16 июня по делу НТСНП. Такие ячейки Союза возникали и в других местах.

Попытки членов Союза самостоятельно проникнуть в страну посредством существующих организаций БРП и РОВС окончились трагически. В 1932 г. погибли шесть человек, самовольно решивших идти из Латвии по каналам БРП. Приехавший расследовать дело М. А. Георгиевский обнаружил в руководстве БРП советскую агентуру, пытавшуюся подчинить себе и группу Союза. Потому-то и было отменено введение выборных лиц в Совет Союза. Осенью 1933 г. на румынской границе погибли члены Союза Пётр Ирошников и Михаил Флоровский, шедшие при помощ/и РОВС. Год спустя двое других пробовали перейти финскую границу и, еле избежав засады, вернулись. Они убедили руководство НТС в наличии советской агентуры в верхах РОВС. Лидеры НТС в Париже, видя и другие признаки, пять раз предупреждали начальника РОВС генерала Е. К. Миллера, но тот отказывался верить «наветам» на генерала Н. В. Скоблина, пока сам в сентябре 1937 г. не был похищен чекистами. В 1935 г. в Иркутске были расстреляны перешедшие маньчжурскую границу при помощи местного БРП Иннокентий Кобылкин, Евлампий Перелядов и Борис Оленников.

После гибели 11 человек руководство НТС отказалось от оперативных связей с БРП и РОВС и осудило их «голый активизм». Советская власть, по аналогии с боевиками БРП и РОВС, принимала ходоков НТС за террористов, которыми они никогда не были. Газета «За Россию» ещё в июне 1933 г. в обращении «К новому поколению России» выступила против низового террора. Главное для подготовки Национальной Революции – распространение идей. Однако убийство Кирова газета одобрила, вызвав шквал советских протестов и демарши Литвинова в Женеве против «укрывательства подобных бандитов».

Собственные пути через советскую границу были найдены при помощи двух офицеров царской армии – Ричарда Враги (Незбжицкого) и Б. Н. Ильяшевича, служивших в разведывательном отделе польского Генерального штаба. Как и в отношениях с другими разведками, НТС ставил условия: 1) никакой информации военного характера; 2) сохранение собственной политической независимости, в том числе тайны своих контактов. Поляков это устраивало; у них были общие с НТС вопросы: техника перехода границы и повседневного пребывания в СССР, настроение населения, возможность подпольной деятельности.

Летом 1938 г. через польскую границу двинулись первые ходоки НТС. Трое были убиты советскими пограничниками: Владимир Бабкин, Софроний Спица и Константин Гурский. Один вынужден был вернуться. Но двое прошли благополучно: Г. С. Околович и А. Г. Колков. Четыре месяца провели они в СССР: изучали обстановку, побывали во многих городах, устраивались на работу. Перед отъездом Околович рискнул встретиться со своей сестрой в Ленинграде. Та месяц молчала, потом донесла. Был объявлен всесоюзный розыск, но к тому времени Околович уже находился в Польше. Он возглавил закрытую работу НТС и стал готовить следующие группы. Летом 1939 г. пятеро благополучно перешли пограничную полосу; троим пришлось вернуться. Двое из них, уходя от погони, укрылись в воде, и их документы размокли. Владислав Конява-Фишер из Чехии был ранен в перестрелке и подорвал себя гранатой.

С началом войны, в сентябре 1939 г., Околович перевёл секретные операции из Варшавы в Бухарест, за взятку перейдя границу Румынии. Вскоре там открылась возможность проникновения в СССР благодаря обмену населения на занимаемых Красной армией территориях. С июля 1940 г. еще десять человек перешли границу.

Судьба пяти перешедших летом 1939 г. сложилась так.

Анатолия Чупрунова призвали в Красную армию; он попал в плен, служил переводчиком при бригаде Каминского, встретился с НТС в Варшаве, но заболел туберкулёзом и в 1944 г. был вывезен санитарным поездом в Германию, где след его потерялся.

Виктор Авчинников, в прошлом врангелевский офицер, работал плотником на постройке трамвайного депо в Воронеже, где и был арестован. Расстрелян 6 июля 1941 г.

Василий Дурново тоже обосновался в Воронеже. Учился на курсах вагоновожатых в трамвайном депо. Арестован; расстрелян 6 июля 1941 г.

Пётр (Бага) Берегулько на границе попал в перестрелку (из-за которой его напарник М. Бржестовский вернулся назад), и о его дальнейшей судьбе можно было только гадать… Как выяснилось, Берегулько ушёл вглубь страны и, побывав в Горьком, отправился, будучи уроженцем Владивостока, к Тихому океану. Арестован в Петропавловске, расстрелян 6 июля 1941 г.

Александр Колков, шедший вторично, обосновался в Днепропетровске, работал слесарем. Арестован в январе 1940 г., расстрелян 6 июля 1941 г.