Добежав до уборной, третьекурсник перевёл дух, осмотрелся и, даже убедившись, что в помещении никого нет, зачем-то зашёл в кабинку и запер её на щеколду.

Пальцы мелко подрагивали, и от этого только пуще разрасталось чувство стыда, хоть юноша и понимал, что ничего предосудительного не собирается делать. Просто сам факт того, что он уединился в туалете для просмотра фото своего полуголого парня, заставлял удушливо краснеть. Но любопытство оказалось сильнее каких-то там этических соображений.

На экране вновь появилось изображение Конга. Жадный взгляд тёмных глаз повторно проследил путь от подбородка до края махрового полотенца. Смуглая кожа юноши, усеянная мелкими капельками, в свете неяркой лампы выглядела неприлично привлекательной и, казалось, источала слабое сияние. Артит не смог бы объяснить, почему именно это определение возникло в его голове. Просто ему уже доводилось видеть такого Нонга, например, когда Конгфоб находился рядом и смотрел на него своими глубокими проницательными глазами, отчего спина наставника покрывалась мурашками. В такие моменты младший тоже словно светился изнутри. Однако сейчас…

Третьекурсник смущённо прикусил нижнюю губу, внимательно изучая фотографию. Нет, этот неуловимый ареол был иной природы. За последние пару недель его возлюбленный немного прибавил в весе и подкачался, отчего мускулатура на его и без того стройном теле стала отчётливей. Было в Конге что-то такое…

«Бесстыдное», — сглотнул Артит, подобрав слово. Но бесстыдство это не определялось как нечто неприличное. Притягательное, завораживающее, заставляющее ком застревать в горле — да, но никак иначе. Уж флиртовать младший умел виртуозно, это признавали все без исключения. Другое дело, что сам Артит до сего момента больше смущённо тушевался под напором Нонга, толком не понимая, как отвечать на столь открытое проявление симпатии… в том числе и физической.

Взор старшего вернулся к взбухшей венке в самом низу поджарого живота и линии коротких жёстких волос, уходящих вниз к скрытому полотенцем паху. Он не мог понять, какие именно эмоции вызывает у него открывшееся зрелище. Волнение? Да, безусловно. Будто глава инженеров подсмотрел что-то такое, что люди обычно стараются спрятать. И это будоражило, порождало в голове какие-то совсем неправильные мысли — постыдные, горячечные, настолько откровенные, что вслух такое точно произносить не принято. Например, действительно ли Нонг стрижётся там? Есть ли под полотенцем бельё или младший в спешке накинул на себя только это? Получается, он почти голый?

Фотография заканчивалась чуть ниже бёдер, и наставник с лёгким удивлением понял, что раздосадован. Что ему, пожалуй, было бы интересно посмотреть на… на…

На то, как ткань очерчивает изгибы мягкого бугорка, который есть у каждого парня там, чуть ниже.

Ноги Артита неприятно задрожали, и он упёрся плечом в холодную стену, медленно прислонившись к ней пылающей щекой. Плевать на антисанитарию, плевать на то, что он торчит тут уже не меньше пятнадцати минут. Ему нужно хоть как-то справиться со смущением и непривычным жаром, заполонившим грудную клетку, заставляющим непослушное сердце биться в рваном ритме.

Дело было не красоте представшего перед ним мужского тела: на парней Артит всегда смотрел с равнодушием, иногда отмечая, что те могут быть атлетично сложены, но не более. Он смотрел на своего Конга — любимого до умопомрачения, до дурацких звёздочек перед глазами, Конга, внезапно оказавшегося чистым воплощением Эроса. И неважно, что гладкий бок украшает лиловая ссадина, неважно, что рука с аналогичным багровым синяком поднесена слишком близко к камере, отчего контуры её чуть более размыты, чем тело… Это самое тело, которое с такой жадностью изучал студент, было слишком будоражащим.

— Артит! Ты тут?

Звонкий голос Брайта врезался в уши, вдребезги разбивая тишину. Телефон выпал из дёрнувшихся рук, и юноша едва успел подхватить его у самого пола.

— Артит!

Несколько раз глубоко вдохнув, лидер инженеров хлопнул крышкой унитаза и для надёжности спустил воду.

— Чего орёшь? — нарочито спокойно поинтересовался он, выходя из кабинки, и неторопливо подошёл к раковине.

— Пара закончилась. Я твои вещи захватил, — демонстративно потряс тот в воздухе сумкой Ройнапата. — Нотт и Прем на улице ждут.

— Спасибо, — тщательно намыливая руки, ответил Артит.

Он надеялся, что румянец, украшающий его скулы, останется незамеченным. Однако Брайт, словно учуяв неладное, подошёл поближе и пытливо заглянул в лицо парня.

— Что ты такое съел, а? Обедали, вроде, вместе, — произнёс он и добавил, расплываясь в гаденькой широкой улыбке: — Или ты подрочить убегал?

Сердце наставника гулко бухнулось о рёбра. Он порывисто развернулся и рявкнул:

— Больной?! Я не!..

«Что «не»? — тут же пронеслось в его голове. — Не дрочу?» Глупо было даже пытаться отрицать это. Но вкупе с тем, что ещё пять минут назад он воровато разглядывал полуобнажённого Конга, бестактная фраза приятеля попала в самое яблочко.

— Иди ты в задницу, Брайт! — заалев аж до самых кончиков ушей, выплюнул Артит, вырывая из рук одногруппника свою сумку.

— Я всё расскажу Конгфобу! — донёсся за его спиной звонкий смех.

Юноша фыркнул и, не дожидаясь друга, стремительно вылетел в коридор. Хоть близкие и отнеслись к новости об их с первокурсником отношениях на удивление спокойно, не подкалывать сурового лидера они просто не могли.

***

Поднимаясь по лестнице в общежитие, угрюмый глава инженеров в очередной раз ткнул на кнопку вызова и принялся вслушиваться в длинные гудки.

«Абонент не отвечает», — знакомо сообщил приятный женский голос.

— Тц! — парень раздражённо сунул мобильник в карман и тут же устало провёл ладонью по лицу.

Несобранность, такая нетипичная для пунктуального и педантичного Конга, порядком изматывала. За тот час, что Артит добирался до дома, все его звонки были проигнорированы. И если в первые несколько раз наставник раздражённо сбрасывал, то позже не на шутку встревожился. А вдруг с этим балбесом что-нибудь случилось? Вдруг ушиб оказался серьёзнее, чем он думал?

Третьекурсник мотнул головой, словно пытался вытрясти из неё глупые мысли. И чего он так разволновался? Конгфоб не фарфоровый, в конце концов, его осмотрел врач…

Он продолжал успокаивать себя, когда открывал дверь, когда разбирал вещи и сервировал нехитрый ужин, купленный по дороге, когда без удовольствия жевал, не чувствуя вкуса еды, и беспрестанно поглядывал в тёмные окна напротив. Наверное поэтому, едва в комнате Нонга зажёгся свет, Пи подскочил и принялся лихорадочно искать телефон, как назло вытащенный из джинсов по приходу.

В этот момент взор его уловил движение, и наставник замер, внимательно всматриваясь в вечерние сумерки. За не задёрнутыми шторами было хорошо видно, как вполне себе живой и бодрый Нонг расхаживает в одних только коротких шортах и тоже судорожно что-то ищет. Артит облегчённо вздохнул: всё с ним в порядке. Может, зачитался или спал, или не слышал звонков.

Парень щёлкнул выключателем. В комнате стало темно: так он мог лучше видеть, что происходит у нерадивого младшего. Выйдя на балкон, Ройнапат прислонился плечом к стене, скрестил на груди сильные руки и пытливо уставился на мечущегося по комнате первокурсника. Поза наставника могла показаться не предвещающей ничего хорошего, словно грозный лидер всерьёз вознамерился устроить кое-кому вразумительную взбучку. Конечно, с такого расстояния Конг вряд ли смог бы оценить это, но Артит действительно переживал за него весь сегодняшний день, а этот идиот не удосужился даже сообщением оповестить о своём самочувствии.

«Ничего. Подожду», — мысленно рыкнул он, наблюдая за тем, как Конгфоб усаживается на кровать, найдя искомое (коим оказалась аптечка), и начинает медленно разматывать рулон липкого пластыря.

Тут только до старшего дошло, что парень без футболки. Воспоминания о позорном побеге в туалет накрыли Артита с головой, и он чертыхнулся себе под нос, поняв, что снова неловко краснеет.