Хидеёси задышал отчаянно, резко и сильно вдыхая и выдыхая. Молчание между ними накалялось.

Кеншин чувствовал себя подавленным только от того, как слышал, как юноша боролся со своими эмоциями. Он не мог вымолвить ни слова!

– Знаешь, я всегда был неудачником, – резко сказал Хидеёси. – Четвертый сын купца, бездельник на замену. Моих братьев учили основам бизнеса, а я не заслужил ничего, кроме базового образования. А потом, в один прекрасный день, мой старик вернулся из поездки с каким-то самураем, охранявшим его. Уважаемым и известным мечником. Отец хотел, чтобы я стал его учеником, но только одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что я не смогу. Отец никогда не давал мне забыть об этом. Он говорил, что я должен был убедить его, что я легко смог бы получить такого известного мечника в качестве учителя и занять место его единственного ученика. – Хидеёси усмехнулся, наполовину сердито, наполовину весело. – Знаешь, много лет я действительно ревновал к этому ребенку. Я научился кендзюцу ему назло. Я мечтал, что когда-нибудь встречусь с ним и докажу, что я так же хорош, как и он.

Кеншин не знал, что ответить, так что просто пожал плечами и начал вытягивать нитку из рукава. Такие истории были обычным явлением. Кендзюцу можно было научиться либо с Мастером, либо присоединившись к какому-нибудь додзё. В крупных городах часто было несколько конкурирующих школ, а в сельской местности легче было найти обучение один на один.

– Думаю, что я потерпел неудачу даже в этом, – самоуничижительно усмехнулся Хидеёси. – Я убил одного человека и превратился в развалину. Может, мой старик был прав, сказав, что я ни на что не годен.

Напрасная критика, подумал Кеншин.

– Не стоит говорить, что ты неудачник. Но причины для борьбы… вот что важно, – сказал он мягко, в первый раз ощущая, что наконец-то говорит что-то осмысленное. – Причина, по которой сей недостойный совершил первое убийство, заключалась в том, что несмотря на то, насколько это было больно, он знал, что это было правильно, вот что.

Тогда он убил, чтобы защитить. Это была хорошая причина. Это было правильным поступком. Но, оглядываясь назад… Если бы он не вмешался…

Кеншин нахмурился.

– Или он так думал, – добавил он машинально.

– Так что насчет твоего первого убийства? – спросил Хидеёси. – Я имею в виду, что впервые услышал слухи о Баттосае года два назад, но ты говорил, что уже четыре года в Ишин Шиши.

– В то время сей недостойный был просто невежественным учеником и подрался с двумя самураями. Он убил из обоих, чтобы защитить девочку, но сейчас, оглядываясь назад… вероятно, он сделал ее жизнь труднее своим поступком.

– Как ее зовут?

Кеншин не видел смысла скрывать это, так что ответил.

– Мия.

Ки Хидеёси упала от мутного слабого ощущения к морозной холодности.

– И теперь ты жалеешь об этом? – Его голос был напряженным и нервным, почти злым.

Кеншин не задумывался, почему. Потому что, делая подобный плохой выбор, он тоже был зол сам на себя. Хорошо, что Хидеёси понял, каким неудачником был и он сам.

– Иногда, – признался он. – Не о том, что защищал ее, нет. Но о глупости и несправедливости, которая стала причиной стычки? Действительно жалею.

Тишина, повисшая между ними, затянулась надолго, пока Хидеёси не нарушил ее.

– Этот мальчик, которому я завидовал. Я на самом деле пошел искать его. Это было первое, что я сделал, когда покинул Хиросиму. Было нелегко найти слухи о нем, но я искал и, наконец, нашел других людей, которые видели его. А когда я наконец встретился с ним, то понял, что не могу злиться или ревновать. Мальчик, которому я завидовал, вырос, но был таким несчастным. Талант и великий учитель не принесли ему в жизни ничего хорошего. И когда я увидел его, то понял, что я могу быть лучше и отпустить мою неприязнь к нему. – А потом, по какой-то непонятной причине, ки Хидеёси стала теплее. – Спасибо за напоминание, Химура-сан.

Кеншин взглянул на Хидеёси, озадаченный неожиданным поворотом его настроения.

– И спасибо за твою мудрость в поиске причин для борьбы. Я уже почти забыл это, но у меня тоже были причины присоединиться к революции. Я только что чуть не заблудился в своих воспоминаниях и старых страхах.

– О… – Кеншин уставился на него.

– Знаешь, я солгал рекрутеру о своем имени, – улыбнулся Хидеёси. – Я не самурай, не принят в клан. Я просто сын купца, и эти люди начали бы смотреть на меня сверху вниз, если бы узнали. Но Макото решил сжульничать и настоял, что я не должен позволить такой мелочи, как моя несчастная семья, остановить меня от борьбы за лучшее будущее. Революция даст равные права всем, положит конец бессмысленным самурайским привилегиям. Это все устарело. Кроме того, у меня есть девушка, которую я встретил в Осаке, когда охотился за слухами, – подмигнул Хидеёси. – Я бы хотел вернуться героем и бросить все к ее ногам.

Поднявшись на ноги, Хидеёси подошел и протянул ему руку.

– Давай, пойдем. Я умираю от голода.

Кеншин с опаской посмотрел на протянутую руку. Он не знал, какого рода прикосновения могли вызвать в нем тревожные чувства, и не хотел рисковать, так что поднялся сам.

Улыбка Хидеёси слегка дрогнула. Поняв свою ошибку, Кеншин сделал рукой жест, означающий «только после вас», надеясь успокоить юношу. Хидеёси оживился.

– Да, верно, маленькие шаги, я могу это сделать.

Почему такая мелочь может иметь такое значение, Кеншин не понял. Честно говоря, он не знал, почему Хидеёси это так волнует. Они не были друзьями. По крайней мере, Кеншин не считал их друзьями – он не хотел ни с кем дружить. Было гораздо лучше быть одному, чем беспокоиться о других.

Но после этого разговора он начал уважать Хидеёси.

Что же касается Макото…

Как, черт побери, два таких разных человека могут быть друзьями?

Они добыли на кухне немного еды, и Хидеёси уже одолел половину, когда Кеншин наконец решился спросить об этом.

– О, этот идиот со мной на протяжении многих лет, – нежно сказал Хидеёси. – Мы обучались кендзюцу в одном додзё, там, в Хиросиме, и с тех пор вместе, и в радости, и в беде. И если ты думаешь, что сейчас Макото ужасен, то представь его в пятнадцать лет!

Может, это и объясняет что-то, но…

Нетерпеливый окрик прервал его размышления.

– О, милашка! Ты привел в чувство моего приятеля! Я знал, что могу доверять твоим выдающимся знаниям в деле кромсания людей на куски. Ты выяснил, что с ним не так! Как и обещал, я прощаю тебя за то, что ты побил меня в кости, и вообще всю твою раздражительность!

Ради бога! Кеншин быстро зарылся лицом в сгиб руки. У него не было никаких приличных слов для этого надоедливого идиота! Ему хотелось кричать, но он произнес только слабое «Орооо.»

А когда позже вечером Накамура объявил о миссии по охране контрабанды оружия для трех бойцов, Макото вызвался добровольцем…

И Кеншин не возражал.

Комментарий к Глава 37. Нет, спасибо, мне не нужны друзья

Ну, этот кадр все помнят: https://vk.com/photo-128853700_456239113, а это “милашка”: https://vk.com/photo-128853700_456239114 (тоже все видели)

Как только появится следующая глава, так сразу я ею займусь. Следите за обновлениями.

========== Глава 38. Ночь воспоминаний ==========

Честно хотела выложить главу к 4 августа – юбилею выхода второй части – но была в таком диком восторге от того, что она вышла (к слову, предыдущую автор выложила 25 октября 2016 года), что перевела ее в турбо-режиме и выкладываю сегодня. Наслаждайтесь))

С юга дул ласковый ветер, принося с собой запах моря и ладана. Воздух становился острым, ранняя зимняя свежесть колола ноздри при каждом вдохе. Но еще не было и намека на белый цвет на ее могиле, была только лишенная жизни темная грязь.

– Ну, это лучше, чем снег, – размышлял Кеншин вслух – это вошло у него в привычку. – Когда весна снова придет, сей недостойный принесет тебе цветы, вот что.

Ее могильный камень своей тяжестью удобно расположился за его спиной, и он прислонился к нему, наслаждаясь тишиной кладбища. Неподалеку монах подметал граблями газон, кроме него поблизости никого не было.