О да, сегодня было выгодно быть бунтарем.

Если Чоушуу смогут удержать позиции, лето покажет всем, что восстание не просто прихоть кучки радикально настроенных юнцов, накаливших страсти ради ускользающей мечты, а реальность, с которой стране придется считаться. Чтобы Япония стала сильной, им всем нужно объединиться – и не под началом Бакуфу. Необходимо новое мышление и новое руководство, которое приведет страну к новой эпохе.

Палатка командира Кихетай замаячила впереди, люди торопливо бегали взад и вперед, собирая и упаковывая вещи. Сегодня они уйдут к Симоносеки. Останутся только раненые под присмотром нескольких врачей и медсестер, самурайских женщин-добровольцев. Неудивительно, что мысли Кацуры были горькими, и от них все в животе скручивалось от беспокойства. Один из людей Кихетай принес Кеншина сквозь битву на побережье, без сознания, полумертвого от огнестрельного ранения в левой части живота. К счастью, пуля не застряла там и не повредила жизненно важные органы. Кроме того, армейскому хирургу удалось вовремя остановить кровотечение.

С того момента прошло пять дней, и никто не знал, выживет ли мальчик. Кеншин потерял ужасающее количество крови. Хуже того, врачи до сих пор опасались, что он может получить заражение крови от грязи, которая могла попасть в рану. Если это случится, не останется ничего, кроме как прекратить страдания мальчика.

Нет! Нет, ты не можешь так думать! У него есть шансы! Нужно только дать ему время.

Кацура глубоко вздохнул и потер переносицу, пытаясь прогнать головную боль от усталости.

Это была действительно трудная неделя, для них для всех.

В общей сложности Кихетай потерял около ста пятидесяти человек. Самураев Чоушуу потеряли около сотни. Число раненых было гораздо больше, что отнимало много ресурсов. Потери Бакуфу были до сих пор неизвестны, но количество должно быть в несколько сотен убитых и множество раненых.

Что же касается людей Кихетай, сопровождавших Кеншина на миссии, из пятнадцати отличных солдат вернулось только шестеро, и большинство из них с ранениями. Например, человек, который принес Кеншина, прекрасный офицер с блестящей карьерой в будущем, был ранен настолько сильно, что его пришлось уволить из армии.

Печально.

Однако если бы не смелость этого человека, Кеншин остался бы умирать, и это стало для Кацуры достаточной причиной вмешаться и обеспечить ему некоторую компенсацию в качестве благодарности.

Громкий голос с нотами заботы выдернул его из размышлений.

– Кидо-сан! Вы проведали Химуру?

Это был Ямагата-сан. Кацура склонил голову.

– Да, собираюсь.

– Присоединюсь к вам, – заявил вице-командир, ныне исполняющий обязанности командира Кихетай, и пошел рядом.

После отъезда Такасуги Ямагата Кёске продемонстрировал замечательные способности к руководству. Не теряя спокойствия, он столкнулся с превосходящими силами противника на побережье и повел войска к решающей победе. Правильно и логично было поставить его в качестве командующего Кихетай после Такасуги, когда придет время… но Кацура не мог не желать, чтобы все было по-другому.

– Как вы думаете, как долго Такасуги сможет продолжать командовать Кихетай? Только скажите честно, пожалуйста, – мягко спросил Кацура.

– Я сомневаюсь, что что-то удержит его от этой войны, но он не переживет зиму. Болезнь зашла слишком далеко. Мы знали это уже очень давно. – Ямагата нахмурился и, вздохнув, добавил, – Кихетай перейдет под мою ответственность, когда он уйдет.

– Я не знаю лучшего человека, который смог бы продолжить дело Такасуги, Ямагата-сан. Битва на побережье была вашей победой, – сделал комплимент Кацура. Он не особенно благоволил Ямагате, но пока не составил о нем окончательного мнения, лучше было играть осторожно.

В конце концов, слово похвалы не стоит ничего, а пользы от него много. Особенно учитывая то, как Ямагата расходится с ним во мнениях. Кацура заметил это в ночь военного совета в Хаги и много раз после этого – небольшое противодействие или протест там, где его не ожидаешь. Конечно, он понимал, что не может так безусловно доверять Ямагате, как доверял Такасуги, но некоторые трения между ними… тревожили. Ему необходимо было доверие и сотрудничество Ямагаты в будущем, и чтобы получить его, нужно было что-то дать, а дать можно было не так много.

– Кихетай выиграл только часть битвы, – возразил Ямагата. – Настоящую победу принесли Баттосай и люди, сопровождавшие его на корабли. – Он перевел взгляд на палатку для раненых. – Ясу сообщил мне, как прошла миссия. Простите, что я сомневался, Кидо-сан. Ваш человек Химура – настоящий герой.

– Кеншин не смог бы сделать это в одиночку, – ответил Кацура мягким, как мед, голосом. – Требовательность Такасуги, с которой он подбирал ему команду, и ваша мудрость в выборе правильных людей для выполнения этой задачи обеспечили большую часть их успеха. Я бы сказал, что каждый, кто принимал участие в этой миссии, заслуживает того, чтобы называться героем.

– Истинные слова, – губы Ямагаты искривились в довольной улыбке. – Однако, я должен сказать, что Химура в столице впустую проводит время. Такой воин, как он, не должен ограничиваться заказными убийствами или охраной политиков. У вас есть и другие люди, менее достойные, для такого рода задач. Так что, в знак нашей дружбы, вы не оставите Химуру в Кихетай? Он когда-то был одним из нас. Я бы с удовольствием нашел ему место среди моих людей.

– У меня нет никаких сомнений в способностях Химуры к войне. Уверен, что он сможет сделать блестящую карьеру в Кихетай. – Кацура улыбнулся приятной улыбкой, незаметно сжав до побеления пальцы в рукаве. – Если он оправится от ран, можете предложить ему перейти к вам. Если он захочет, я дам свое разрешение. Однако у меня есть большая потребность в его талантах и уникальной репутации в столице.

Ямагата удовлетворенно улыбнулся.

– Спасибо, Кидо-сан. Я так и поступлю.

– Всеми средствами, – ответил Кацура, тщательно сохраняя нейтральное выражение лица.

О, Ямагата-сан может пробовать любые средства, чтобы сманить его лучшего человека, но есть одна вещь, которой Кацура мог доверять – это верность Кеншина. Однако позволить Ямагате попробовать… было важно для их будущих рабочих отношений.

К сожалению, было ясно, что Ямагата вовсе не второй Такасуги. Нет, Ямагата был мыслителем и хитрым человеком, великолепным тактиком и командующим армией, но он не разделял те взгляды, с которыми Кацура и Такасуги выросли под руководством Ёсиды Сёина.

Шаль Томоэ была испорчена.

Токая бледная голубая ткань протерлась в местах, окрашенных в грязновато-коричневый цвет, от усиленной стирки, но, несмотря на это, пятна крови все еще были видны. Нити ее красивой вышивки ослабли и кое-где распустились. Но она все еще была ее вещью, одной из немногих вещей, которые ему остались от нее, и сейчас она спасла ему жизнь. Словно через годы и мили, из своей могилы, Томоэ снова пожертвовала чем-то своим и снова спасла ему жизнь.

Это заставило его чувствовать себя недостойным.

Кеншин потер грудь, пытаясь облегчить боль, которую принесла эта мысль. О боги, как он скучал по ней!

Но… он не умер. И не был уверен, почему.

По здравому смыслу и логике он должен быть мертв. Он превысил свои пределы и потерял сознание в самый неподходящий момент, когда военное судно село на мель. Он не должен был выжить в бою на побережье и проснуться через неделю в полевом госпитале.

Но вот он, живой, хоть и очень слабый.

Он потерял много крови и был бледен настолько, что, как заметил врач, сошел бы за придворную даму или майко безо всякого грима. У Кеншина не было сил протестовать, но судя по тому, как мертвенно бледна была кожа на его руках, может, в словах доктора была своя правда.

Его живот был закрыт бинтами, но он видел маленькое сморщенное пулевое отверстие с левой стороны, когда медсестра меняла их. Как странно, что такая небольшая рана может привести к таким серьезным неприятностям. Она не выглядела угрожающе, как некоторые из тех травм, от которых он страдал раньше, но то, что он видел, было далеко от реального повреждения. С молниеносной быстротой пуля прошла сквозь его тело, с легкостью разрывая кровеносные сосуды и мышцы. Чуть правее, и задеты были бы внутренние органы, и разные жидкости тела просочились бы в брюшную полость, отравляя его изнутри.