Когда все приборы управления были уничтожены, не было никакой возможности узнать, куда они идут. Что если капитан осмелился на обман, приказав направить корабль в море вместо берега?
Молчание нервировало.
Ки членов экипажа вдалеке становилось все более напряженной, близкой к панике… а потом кто-то забарабанил в дверь кабины, завывая:
– Командир! Генерал! Что происходит? Куда мы идем? Каково наше задание?
Капитан Бакуфу выжидательно посмотрел на Кеншина, но тот покачал головой и провел ребром ладони по горлу. Послание было яснее ясного: закричи и умрешь. Капитан побледнел.
– Командир! – Снова послышался крик из-за двери, еще более отчаянный. – Ответьте нам!
Но потом еще один голос выпалил:
– Вот дерьмо! Это кровь?
– Блядь, верно!
– Помогите! Кто-то захватил рубку! – закричали они и начали ломиться в дверь, изо всех сил пытаясь ее открыть.
Ясу бросился сдерживать их, навалившись на дверь всем телом, чтобы ее не снесло с петель. Канонада с побережья становилась все громче, все более выраженной, но даже это не спасало от растущего ощущения поражения. Ясу фыркнул, глянул отчаянно и рыкнул:
– Все пошло к черту! Этим фокусом ты убил нас обоих, сынок!
Страшный треск заглушил все вокруг, корабль тряхнуло так, словно было прямое попадание. Этого оказалось достаточно, чтобы Ясу споткнулся и упал. Быстрее, чем Кеншин смог заметить, начался сущий ад, когда солдаты Бакуфу ворвались внутрь. Ни одной мысли не возникло в голове, остались только отчаяние и инстинкты, когда Кеншин отпустил остатки своей ки и атаковал, рассекая стену тел, валящихся внутрь. Кровь хлестала в стороны, вопли заполнили рубку, и не было ничего вокруг, кроме хаоса, в котором происходило одновременно слишком многое, чтобы он мог что-то увидеть или понять.
Единственное, что засело в его голове, это необходимость прорваться сквозь противников, высечь себе путь из той пропасти, в которую превратилась рубка капитана. В этом узком пространстве, в этом кровавом месиве, с которым он столкнулся впервые, даже его вакидзаси ощущался слишком длинным, и Кеншин чувствовал себя благодарным богам, как никогда прежде, что он такой маленький и юркий.
Корабль трясся и стонал, дерево и металл пели песнь разрушения вокруг них, попаданий становилось все больше, один залп пушки следовал за другим. Каким-то образом, он не знал, как, Кеншину удалось выбраться наружу, на палубу, представлявшую из себя чистый хаос: слева и справа люди метались в панике, крича и прыгая через поручни в море.
Прислонившись к стене, Кеншин не мог сделать ничего, кроме как хватать ртом воздух. Его ки иссякла, боль колола глаза, колени подкашивались. Он знал, что должен поторопиться. Если бы он смог найти силы подняться и перепрыгнуть через поручни, то имел бы шанс сбежать. Берег был достаточно близко, и даже в таком состоянии он должен доплыть…
Но ноги не слушались его.
Итак, вот его предел?
Вот как все закончится?
Он тихо, сдавленно рассмеялся.
Берег приближался на большой скорости, полевые пушки на холмах стреляли одна за другой… а потом раздался страшный треск, мир наклонился, и больше он ничего не видел.
Комментарий к Глава 35. Неудержимые
Последнюю сцену набирала под “Mighty Long Fall” от One OK Rock
Следующая глава ненамного меньше, так что придется повозиться.
Арты: https://vk.com/photo-128853700_456239089, Кеншин и (предположительно) Каваками Генсай: https://vk.com/photo-128853700_456239090
========== Глава 36. Хорошее и плохое всегда рядом ==========
Еще одна супердлинная глава
– Вот еще, – сказал Кацура, тщательно сохраняя нейтральное выражение лица, не давая вырваться наружу искреннему замешательству. – Почему вы решили дать команду об отступлении?
Командир Бакуфу, сидящий напротив него, вздохнул, откинулся назад и отвел глаза.
– С самого начала эта война была проигрышной затеей, ослабляющей нас в глазах западных держав, в то время как нам отчаянно нужно стать сильными. Я это знаю, вы это знаете, большинство моих людей и командиров это знают.
– Верно, – допустил Кацура.
Командир Бакуфу поднял ладонь, прося тишины, и продолжил:
– Мы присоединились к этой войне из чувства верности. Несмотря на все наши предупреждения, сёгун потребовал нашего участия. И мы сражались. Но для вас все по-другому. Сейчас я это понимаю. Знаете ли, когда этот ваш человек, этот хитокири Баттосай, угрожал мне мечом и смотрел на меня, я понял, что мы уже проиграли. Его глаза… они были настолько искренними. Я никогда не видел ничего более страшного. Безумного сумасшедшего я мог бы ввести в заблуждение, обмануть или как-то против него бороться… но идти против убийцы, который не хочет убивать, но сделает это в мгновение ока, если понадобится? – Командир Бакуфу покачал головой. – Неважно, что бы я предпринял, он боролся бы до последнего. Он убил бы меня, уничтожил бы рулевое управление, пошел бы на палубу и убил бы моих людей, пока бы не свалился без сил… такой убежденности трудно что-то противопоставить. – Он вздохнул, наполовину удивленно, наполовину восхищенно. – Наша армия, плохо оснащенная, плохо организованная, пришла сюда, чтобы запугать вас и вырвать легкую победу. Вместо этого мы столкнулись с людьми, которые готовы на все, чтобы победить. И коли наш противник именно таков, у нас и вправду не было другого разумного выбора, кроме как отступить и пересмотреть всю кампанию.
Кацура опустил голову, признавая правоту этих слов.
– Итак, мы заключаем соглашение о прекращении огня?
– Да, – твердо ответил командир Бакуфу. – Наша армия отступит к Хиросиме, где сойдется с войсками Хондзё Масахиде. Окончательно перемирие может быть заключено только по приказу нашего господина Сёгуна, но я даю вам слово, что мои люди не будут нападать на вас снова, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы убедить командующего Хондзё также вступить в переговоры о перемирии.
– Хорошо, – серьезно сказал Кацура. – Мы согласны.
Командир Бакуфу, блестящий переговорщик, Катсу Каишу, поклонился низко и встал, чтобы уйти. Возле выхода из палатки он остановился, взглянул через плечо и коротко сказал:
– Хорошая игра, Кидо-сан.
Глядя, как он уходит, Кацура с облегчением выдохнул, на мгновение позволяя себе расслабиться. Так или иначе, они сделали это. Они действительно сделали это. Какая ирония, что спину бумажного тигра сломала рука, вернее, милосердие его убийцы.
Кацура усмехнулся.
Почти забавно то, как такое маленькое действие может изменить так много, думал он, возвращаясь в лагерь Кихетай. Командир, которого Кеншин пощадил на флагмане Бакуфу, был одним из самых убежденных противников конфронтации – и после того, как стал свидетелем подлинной решимости, сдался и отдал приказ об отступлении войск Бакуфу, сражавшихся на побережье, а теперь собирался помочь в переговорах о перемирии. Так или иначе, одним единственным своим действием Кеншин спас больше жизней, чем можно представить.
Хотя война далека от завершения.
У Бакуфу все еще была большая армия, окружавшая Чоушуу на трех других фронтах, но Такасуги весьма успешно отбил юго-восточные острова. Армия, надвигавшаяся из Хиросимы и военно-морской арсенал, сосредоточенный Бакуфу в Хиконе, казалось, не горели желанием усиливать свои ресурсы больше, чем требовалось для демонстрации силы. Опасность оставалась только со стороны южных проливов Кюсю. Ямагата и его часть Кихетай уже собирались, чтобы двинуться к Симоносеки и там встретиться с людьми Такасуги. Вопреки всем ожиданиям, Чоушуу держало свои позиции, не отступая ни на дюйм.
Все это показывало, насколько Сёгун Иемочи полагался на свой блеф, надеясь, что, собрав огромную армию, сможет подавить сторонников популистских идей, которых больше не мог игнорировать. В этой войне Бакуфу продемонстрировал все свои возможности, вытащил всех тузов из рукава… но, когда ценные военные суда были захвачены, а сухопутные отряды раздавлены вооруженным куда лучше и непоколебимо решительным Кихетай, даже лучше подготовленные войска Бакуфу поджали хвост и бежали.
