Большинство людей почтило в этот день своих предков, но Кеншин… он не помнил ни лиц, ни имен своих родителей. Как ни печально, его семьи не было уже давно, и воспоминания о них не беспокоили его.
Но Томоэ… она была для него всем, так что он помолился за нее.
Сейчас, поздно вечером, он сидел в засаде. Его предупредили о том, что патруль Шинсенгуми попытался захватить повстанцев на одной из встреч, и ему нужно будет прикрыть их отступление. Тихий боковой проулок, в котором он ожидал, был заброшен, и, если ему удалось угадать, повстанцы последуют как раз этим маршрутом на пути к безопасному месту.
О, вот и они – пять присутствий ки быстро приближались к нему, а за ними патруль. И среди них было одно очень определенное, сильное присутствие, которое он не узнал.
Вот дерьмо!
Он не сталкивался с лучшими из Шинсенгуми с той поры, как окунул Сайто в Кацурагаву, но все же это незнакомое присутствие не могло принадлежать ему. Но ки была сильной и определенной, так что этот парень точно умел с ней обращаться. Сколько же мечников такого калибра в Шинсенгуми? Очевидно, их репутация как жестоких и способных бойцов не преувеличена. Шинсенгуми действительно самый жестокий отряд Бакуфу.
– Вон они!
– Взять бунтовщиков!
– Не дайте им уйти!
Кеншин сосредоточился на маскировке собственной ки, не позволяя крикам поколебать его концентрацию.
– Мы нагоняем их!
– Взять их!
Когда группа повстанцев пробежала мимо него, Кеншин вышел из тени, чтобы блокировать улицу.
– Пожалуйста, позвольте этим людям уйти.
Патруль Шинсенгуми остановился, мужчина, шедший впереди, поднял фонарь повыше, чтобы рассмотреть его, и побледнел.
– Ты!
Кеншин вздохнул. Бесполезно было тратить усилия, чтобы убедить бойцов Шинсенгуми бежать, это он знал по горькому опыту, но все же произнес слова, надеясь вопреки всему, что хотя бы один увидит в этом смысл.
– Пожалуйста, если вы удалитесь сейчас, то ваши жизни останутся в сохранности. Если вы этого не сделаете…
Однако вместо того, чтобы осыпать его проклятиями и смелыми словами, люди Шинсенгуми повернулись, глядя назад, и пропустили вперед человека. Ах, тот самый, с сильной ки.
– У него красные волосы и шрам в форме креста, – произнес тот, кто держал фонарь.
– Я вижу, – ответил ясный чистый голос. – Значит, сегодня мы столкнулись с хитокири Баттосаем. – А затем довольно молодой человек сделал шаг вперед. Он был всего лишь на пару лет старше Кеншина, с приятным лицом, нежными глазами… но его ки вспыхнула как пожар, с легкостью затмевая крошечные вспышки ки его товарищей.
Кеншину даже пришлось задержаться, чтобы хорошо рассмотреть ее. Эта ки была одним из самых примечательных присутствий, которые он когда-либо встречал, конкурируя по яростности даже с Мастером. Этот молодой командир опасен и потенциально более сложный враг, чем Сайто… Пробежав пальцами по рукояти меча, Кеншин сузил глаза и присел в стойку.
Молодой человек любезно улыбнулся, медленно обнажил меч… и бросился в атаку.
Кеншин позволил миру замедлиться.
Боги, этот парень быстр! Быстрее, чем кто-либо, с кем ему приходилось сражаться, и Кеншин ахнул, из чистого шока уходя в глухую оборону. Он уклонялся и отступал от молниеносных ударов, стараясь не позволять себе перегружаться, но парень продолжал неумолимо наступать на него, обрушивая один шквал ударов за другим, не давая ему шанса даже моргнуть. Уклониться, уклониться, отпарировать…
Нет, было еще хуже – ему не давалось шанса даже подумать! В этом танце клинков все, что у него осталось – это его опыт и тщательно отточенные инстинкты, и он отпустил себя, реагируя рефлекторно, отчаянно уклоняясь и защищаясь, пока пытался войти в ритм этого страшного мечника. Узкая боковая улочка не давала ему места для маневра, и потребовалась вся его ловкость, чтобы не попасть под удар.
Этот бой… это действительно было нечто!
Кеншин задыхался, пульс зашкаливал. О боги, что это за ощущение – он словно вышел из мутной глубины в мир, полный красок и чувств, в котором не было более ничего, кроме этого момента, в котором он был совершенно, насквозь, неоспоримо живым.
Мне это нравится.
Этот молодой человек не был быстрее его… не вполне, но он был опытным, и его стиль очень тверд. Более того, агрессивный способ использования ки делал его трудно читаемым. Но с каждой миновавшей секундой Кеншин привыкал к этому и вскоре начал наседать на своего противника. В конце концов, защищаясь, не выигрывают битв, только нападая.
Так что он взволнованно улыбнулся и рванул вперед, поворачивая ситуацию в свою пользу, а затем демон Шинсенгуми наконец ушел в оборону.
Теперь нужно создать отвлечение… Кеншин ухмыльнулся, поворачивая клинок против другого человека, и заметил небольшое окно в его стойке. Ах да, есть! Теперь идем на убийство!
Но почему…?
Промелькнувшая мысль поразила его как молния и заставила заколебаться, отчего появившийся удачный момент исчез так же быстро, как и появился. Демон Шинсенгуми тоже остановился, только чтобы наклониться и закашляться… кровью?
Кеншин отпустил ки и перевел дыхание. Как раз вовремя, потому что он был уже на пределе.
Переломный момент это хорошо. И да, несмотря на то, что он мог бы использовать явное отвлечение Шинсенгуми, чтобы убить его, ему этого на самом деле не хотелось. Такая схватка, в которой он чувствовал себя живым, случалась так редко. Когда ему в последний раз бросали настоящий вызов? Сколько времени прошло с тех пор, как он чувствовал себя так хорошо, как сейчас? Его дни проходили в оцепенении, в воспоминаниях о ней. Даже бой с Сайто не был так хорош, потому что тогда он отчаянно боялся за жизнь Накамуры.
Но сейчас он один.
Ему не нужно никого защищать. Единственная причина, по которой он находился здесь – это дать своим людям фору во времени, чтобы спрятаться в безопасном месте. И сейчас Кеншин просто тянул время.
Так что он позволил демону Шинсенгуми отдышаться, замечая, что остальная часть патрульных пребывала в неопределенности, не зная, нужно ли им шагнуть вперед, чтобы защитить своего командира. Демон тоже это заметил и замахал им рукой. Затем он поднял взгляд и посмотрел на него.
И вот они, два мечника, потные, тяжело дышащие, стоят наготове, подняв мечи… и ждут.
Чувство любопытства начало грызть Кеншина, и он задумался. Когда ему в последний раз было любопытно? Однако сейчас был подходящий момент, и Кеншин, облизав губы, тихо спросил:
– Может ли сей недостойный узнать ваше имя?
Демон тоже перестал хрипеть и усмехнулся.
– Окита Соджи, командир первого отряда Шинсенгуми. – Затем он слегка наклонил голову, побуждая его представиться в свою очередь.
Ответить это проявить вежливость.
– Химура Баттосай, Чоушуу Ишин Шиши, – кивнул Кеншин.
На некотором расстоянии он почувствовал еще одну группу присутствий, приближающихся к ним. Люди Шинсенгуми за Окитой-саном заметили их вскоре после этого, опознав свои фонари и опознавательные знаки.
– Подкрепление!
Однако среди вновь прибывших было еще одно присутствие ки. Знакомое присутствие. Кеншин скривился. Окита закрыл глаза и разочарованно вздохнул. Патруль Шинсенгуми расступился, давая возможность пройти вперед высокому тощему человеку с засаленной челкой и острым взглядом.
– Окита, отойди! – рявкнул он.
Это на самом деле был тот самый человек, которого Кеншин уронил в Кацурагаву пару месяцев назад, и, учитывая то, как Сайто Хаджиме, волк Мибу, хмуро посмотрел на него, было ясно, что он также помнил Кеншина. В его глазах было столько ненависти и презрения, что Кеншин впечатлился.
– Сайто-сан… – запротестовал было Окита.
– Я очень чувствителен к запаху крови, мальчик, – нахмурился Сайто. – Ты не сможешь победить его в таком состоянии. – Потом он присел, выхватил клинок, снова держа его перед собой в этой странной позиции для левой руки. – Начнем.
И Сайто бросился вперед. Кеншин позволил ки ускорить его движения снова. На этот раз странный стиль Сайто был несколько проще для него, не таким непредсказуемым и незнакомым, но Кеншин не использовал свое преимущество. Его первоочередной задачей было выиграть время, и этот способ – схватка один на один с одним из лучших бойцов Шинсенгуми – был самым лучшим. Но как много времени прошло? Его товарищи уже в безопасности или нет?
