Харди изучал зоологию в Оксфорде, где одним из его учителей был Джулиан Хаксли, брат Олдоса. Со временем он занял должность Линакр-профессора зоологии в Оксфорде, стал ведущим морским биологом своего времени, а одним из его учеников был Ричард Докинз. Харди всегда считал себя ярым дарвинистом, но все же ему казалось, что редуктивный материализм, который обычно сопутствует эволюционной биологии, упускает что-то важное – духовные аспекты человеческой природы и, в частности, универсальное ощущение людей, что они находятся в контакте с какой-то духовной силой, присутствием или энергией, которая направляет нас и пробуждает к жизни. В этом смысле он был больше учеником Альфреда Рассела Уоллеса, чем Чарльза Дарвина. Уоллес, который открыл естественный отбор в то же время, что и Дарвин, верил в духовное и теологическое измерение реальности, которое также представляет собой часть эволюционного процесса. Но его оттеснили в сторону из-за его неудобных взглядов, и эволюционные биологи по-прежнему упорно отвергают духовный аспект человеческого существования. В результате этого, считал Харди, западная культура стала духовно обезвоженной. Христианство было интеллектуально неприемлемо, но не появилось ничего нового, чтобы могло бы соединить нас с Богом. Люди по-прежнему испытывали спонтанные экстатические переживания, но стеснялись говорить об этом, опасаясь, что их сочтут сумасшедшими. Сам Харди никогда не говорил своим коллегам или даже членам семьи о своем духовном опыте или заинтересованности в этом вопросе.

Возможно, размышлял Харди, нужна наука, изучающая религиозный опыт, новый вид естественной теологии, которая сможет выстроить убедительную доказательную базу и подтвердить, что это – общий для всех аспект человеческой природы, положительный, благотворный и адаптивный. «То, что нам нужно сделать, – написал он позже, – это представить такой объем объективных свидетельств в форме записей личных духовных переживаний и их влияния на жизни людей, тогда интеллектуальному миру придется увидеть, что они на самом деле реальны и так же влиятельны, как силы любви»[35]. Эта база данных должна была стать основой новой «экспериментальной веры».

На это начинание Харди вдохновили примеры Уильяма Джеймса, Фредерика Майерса и Общества физических исследований, которые пытались начать научное изучение религиозных и паранормальных переживаний в 1890-х. Для этого они собирали рассказы людей и искали в них общие черты. Харди задался вопросом, может ли он продолжить их работу, применив более систематический подход. Когда ему исполнилось шестьдесят лет, он решил оставить планктон позади и посвятить оставшуюся часть жизни исследованиям духовности. Он коллекционировал различные виды религио зных или духовных переживаний, как Дарвин и Уоллес коллекци онировали образцы ископаемых, птиц и насекомых. Харди основал Исследовательский центр религиозного опыта в Манчестерском колледже в Оксфорде. А потом закинул сети для сбора своих образцов, разместив ряд объявлений в газетах. Он сформулировал то, что позже стало известно как «вопрос Харди»: «Вы когда-нибудь осознавали присутствие или ощущали влияние силы – называйте ее Бог или как-то еще, – которая отличалась бы от вашего повседневного „я“»?

Его коллекция стала массово пополняться образцами, число которых в течение десяти лет достигло четырех тысяч. Но как их всех классифицировать? Правильная наука о духовных переживаниях требует надежной таксономии – ученый должен быть способен категоризировать и классифицировать образцы, как Линней классифицировал мир природы по царствам, типам, классам, порядкам, семействам, родам и видам. Без хорошей таксономии у вас будет просто мешанина из необычных переживаний – скорее, не Музей естественной истории, а кунсткамера XVII века. Но оказалось, что религиозные переживания с трудом поддаются четкой категоризации. Сначала Харди пытался классифицировать переживания, используя двенадцать категорий (визуальные, слуховые, чувственные и так далее), но таксономия быстро вышла из-под контроля по мере того, как приходилось добавлять все новые и новые рубрики. Запись под номером 18 в этой базе данных классифицируется по следующим признакам: «видения оксид азота дантисты движение туннели свет карма борода Пол реинкарнация Иисус Христос мозг». После первых десятилетий система классификации RERC стала еще более сложной. Недавняя запись помечена следующим образом: «Присутствие умершего родственника. Слезы. Звуки. Привидение. Наваждение. Сновидения. Руководство. Автоматическое письмо. Исцеление. Отец. Голос. Гимны. Книга. Дэвид Кэмерон». Даже цифровая классификация онлайн-базы данных крайне запутанна: сначала она идет от единицы до двух тысяч, потом перескакивает к трем миллионам и возвращается к четырем тысячам. Многие входные данные пусты – откровения, видимо, были настолько непередаваемы, что для них не нашлось подходящих слов.

Бертран Рассел, который сам пережил мистический опыт незадолго до Первой мировой войны, считал, что один из аргументов, который мистики могли бы приводить в качестве доказательств, заключается в явном единообразии их переживаний. Кажется, они все указывают на общий сущностный опыт. Но какие можно сделать выводы, если данные, которые вы собираете, невероятно разнятся: от психических переживаний до похищений НЛО, от встреч со злыми духами до божественных видений в кресле дантиста? Есть ли что-то в природе экстаза, что сопротивляется рациональной классификации?

Но по крайней мере один вывод мы все же можем сделать. Он заключается в том, что такие переживания – довольно массовое явление, и все больше людей начинают говорить о них. В 1978 году 36 % респондентов в опросе RERC сказали, что они испытывали «присутствие невидимого существа или силу, назовете вы это Богом или нет, отличную от их обычного „я“». В 1987 году число таких людей возросло до 48 %. В 2000 году более 75 % респондентов в Великобритании в опросе, проведенном директором RERC Дэвидом Хэем, сказали, что «осознают присутствие духовного измерения в своих переживаниях». В США люди также все чаще говорят о духовном опыте. В 1962 году, когда Институт Гэллапа спросил американцев, «был ли у них когда-нибудь религиозный или мистический опыт», 22 % ответили «да». Эти цифры выросли до 33 % в 1994 году и 49 % в 2009. В 2016 году я провел собственный онлайн-опрос о духовных переживаниях, использовав для этого свой сайт и новостную рассылку[36]. Я задал вопрос, был ли у людей опыт выхода за пределы своего обычного «я» и чувствовали ли они свою связь с чем-то большим, чем они сами, и получил 309 ответов. Соотношение христиан, атеистов, гностиков и «духовных, но не религиозных» примерно коррелировало с национальной демографией. Удивительно, но 84 % людей сказали, что у них был такой опыт: у 46 % менее 10 случаев таких переживаний в жизни, 37 % испытывают такое довольно часто.

Духовные переживания, по всей видимости, случаются в течение всей жизни, но особенно часто в детстве и подростковом возрасте. Они чуть более распространены среди женщин, чем мужчин, и, что интересно, чаще встречаются среди «духовных, но не религиозных», чем у последователей конкретных религий. Возможно, это связано с тем, что в некоторых течениях христианства, например у баптистов, стараются не делать слишком большой акцент на духовных переживаниях. Хотя у методистов, пятидесятников и в других харизматических христианских церквях дело обстоит как раз наоборот. Менее всего склонны к таким переживаниям атеисты: в моем опросе 43 % из них сказали, что у них никогда не было подобного опыта, однако это все равно означает, что у большинства из них он был. Уильям Джеймс считал, что через такой опыт люди проходят в основном единолично. На самом деле 63 % респондентов сказали, что испытывали духовные переживания вместе с другими людьми.