- Но так ведь тоже нельзя, ну нельзя вот так, вслепую! – и всё же я свято верил в то, что человек должен хотя бы знать, что с ним происходит, если уж выбирать он не может.

- Вот поэтому ты и тут, – Мататара невесело улыбнулась, а у меня мороз пробежал по коже. – Ты слишком хотел её найти. Нашёл (я нарочито огляделся). Да не волнуйся ты, она спит у меня дома и с ней всё хорошо, тут, рядом. Просто прежде, чем вы увидитесь, я хотела поговорить с тобой. Твоей энергии, Макс, хватит на то, чтобы побыть для нашего Мира не только сквозняком, но и ураганом, при особом желании. Ты, конечно, же нравишься нашему Миру («тебя вообще все любят», Шурф, как же ты чертовски прав!), и он согласен отпустить Меламори, но только если останешься ты!

«Здрасьте, приехали!» – рявкнул паникёр в моей голове.

- То есть мне нужно выбирать, кто из нас останется тут? – уточнил я.

- Да, – теплым звоном отозвался у меня в голове голос Мататары. – Всего-то на ближайшие сто лет, ненадолго, и Мир согласится с любым твоим решением, – попыталась она подсластить пилюлю.

Да уж, конечно! А как же Шурф? Грешные магистры, Шурф! Я почувствовал, что задыхаюсь, открываю и закрываю рот, как рыба, выуженная на берег. Я пытался втягивать в себя воздух, но мне казалось, что я глотаю холодную пустоту. Шурф! Ну какие сто лет! Мне и сто дней без него безмерно долго. Острая боль царапала изнутри грудную клетку, и сердца мои бешено колотились. Шурф! Я инстинктивно взялся за стоявшую рядом кружку и сжал её так, что она раскололась в руке и острым осколком рассекла край ладони. Я схватился за окровавленную конечность, отвлёкшись на внешнюю боль, и дышать стало чуть легче. Вдоооох, выыыыдох… вот сейчас, вот прямо сейчас не нужно об этом думать, иначе я просто сойду с ума. Только вдох и… выдох, на десять, на одиннадцать, как учил меня Шурф. Я повторял и повторял его имя. С каждым вдохом и выдохом. А как же он? Как же он будет без меня? Сто лет! Тёмные вурдалаки, СТО ЛЕТ! Это же какая-то хренова прорва времени! Что станет со мной и с ним через сто лет! Я просто не могу поверить в то, что это происходит со мной. Я посмотрел в упор, не мигая, в глаза старухи, сидевшей напротив, и понял: да, это происходит, да, всерьёз, и сейчас мне нужно выбирать, как я проведу следующие сто лет своей жизни. Какой-то невозможный рефрен, невообразимый сюрреализм.

- А поговорить с Меламори я могу?

- Конечно, можешь, только ты ведь заранее знаешь, что она скажет: что готова остаться, что готова стать каким-нибудь муримахским песчаным демоном пустыни, а ещё – вынуть своё девичье сердечко из груди и подарить тебе прямо без упаковки, – старуха была неумолима. Неумолима и совершенно права.

Всё, что я ни сказал бы сейчас Меламори, оборачивалось бы против меня, даже самая что ни на есть правдивая правда. Она не даст мне остаться вместо себя, если я ей расскажу всё как есть. Особенно, после того, как я уже провёл тут пару лет, сбежав из Тихого Города. Но бросить её тут одну! Оставить в заложниках у Мира Паука, чтобы тот мог проветриться, драть этот Мир через три норы! Пусть даже и у этой совершенно запредельной тётки Мататары. Но сто лет! Долгих, бесконечных сто лет! Это же просто вечность! Оставить, бросить тут, как слепого котёнка, который не знает и не понимает ровным счётом ни-че-го. Пусть бы это был хотя бы Мир Бликов, там всё-таки красивее. Эта тупая безысходность меня просто парализовывала.

Я хотел полной ясности, поэтому переспросил у Мататары:

- Правильно я понимаю, что есть два варианта: или тут остаётся она на ближайшую сотню лет, но при этом ничего не знает, ничего не понимает, а только прилежно учится и тоскует по Ехо, или остаюсь всё знающий и всё понимающий я, а Меламори возвращается на Арварох, продолжает учиться у буривухов, и при отсутствии меня в Мире становится лучшей ведьмой всех времён?

Мататара просто кивнула.

Супер! Я уронил голову на руки и через секунду уткнулся лбом в прохладное дерево столешницы. Грешные магистры, как мне вырваться отсюда? Ох, права старая ведьма, решила поговорить сначала со мной, ведь знала, что именно так всё и будет. Я поднял на неё глаза, она смотрела на меня тёплым, всепонимающим взглядом. Не пускала меня столько, сколько могла, отвАдила Нумминориха, чтобы не пришлось ещё и его оставлять застывшей мошкой в этой паутине. Но против желания Вершителя не попрёшь, да? Как же мне удрать из этого безумного мира, который опутывает своей паутиной, завивает в свой невидимый кокон? Да кто ж тебе не даёт-то, вот, давай, вперёд, два шага – и ты в Ехо, Меламори даже не узнает, что ты тут был. Откуда-то я знал, что как только решение будет принято, задерживать меня никто не станет и я быстро вернусь в Ехо. В свою привычную жизнь, к Шурфу, в Мохнатый Дом, к своим любимым улочкам и набережным, оставив Меламори в слишком гостеприимном Мире Паука. Заложником. На сто лет!

Но я так не смогу. И тут речь не о совести или чести, или ещё чём-то эдаком. Я понимал, что просто не смогу вот так бросить её тут, как в своё время не смог убить немощного Нуфлина, вопреки всем законам логики и здравого смысла, а выторговал его жизнь в обмен на меч Короля Мёнина, мой личный охранный амулет. И сейчас понимал, что оставить Меламори одну в этом Мире – это просто неправильно. не плохо или хорошо, а НЕПРАВИЛЬНО. Если бы она всё знала и могла сама выбирать – это был бы другой разговор, но вот так, как несмышлёного младенца – нет, не мой вариант. Ненавижу, когда бабочек насаживают на булавки. И как бы я ни играл в игру «давай ещё подумаем, Макс», на самом деле я понимал, что решение было уже принято.

Внимательные тёплые глаза старухи напротив и её же певучий девичий голос в моей голове:

- Хорошо. Решение принято. Меламори сейчас спит. Ты можешь ещё попасть в Ехо на какое-то время, но вернуться тебе нужно будет до того, как она проснётся. Если ты успеешь, она сможет проснуться в Мире Стержня у буривухов, если нет – она проснётся тут на ближайшие сто лет.

- Да понял я!

- И не стоит никому говорить о своём решении, пока оно не случилось, – юный вкрадчивый голос старой ведьмы стал холоден и прозрачен. – Мир Паука капризен и непредсказуем. Ты же не хочешь, чтобы в его паутину занесло кого-нибудь ещё? – ох, как точно она сделала упор на слова «кого-нибудь ещё»!

- Нет, не хочу. У меня есть часа два, да?

Грешные магистры, два часа перед столетней тюрьмой!!!

- Да, два часа у тебя точно есть.

Мататара встала и подошла ко мне со спины, от неё неуловимо пахло морем и какими-то пряными травами. Она положила тёплые шершавые руки мне на лицо:

- А теперь, закрой глаза, Макс. Сейчас ты попадёшь в Ехо, а когда будешь готов вернуться, просто встань на то же место, закрой глаза и позови меня, я тебя заберу. Ты всё понял? Два часа. Впрочем, тебе решать. Закрывай глаза.

Я послушно сомкнул веки, она наклонилась и неожиданно поцеловала меня в макушку. Через мгновение я почувствовал совсем другие запахи. Открыл глаза – никакой Индии, никаких старух, я сидел на крыше Мохнатого Дома, внизу виднелись крыши и мостовые моего любимого города. Грешные магистры, приснится же такая хрень! Тут же вокруг меня температура понизилась градусов на десять. Ага, понятно, не приснилось. У меня что, и правда есть всего пара часов? Шурф!!!!

====== часть 6 ======

Я сделал шаг и оказался в нашей спальне. Там было темно, тихо и ни-ко-го.

«Шурф, ты где? – я послал ему зов, он ответил сразу же: «Макс? Я в Иафахе, работаю, а ты где?»

«Так ночь уже на дворе, чудище!» – я улыбался. Я так рад был слышать его родной голос. И ну её к драным вурдалакам, эту работу! Любую! Не сегодня! И я шагнул в его кабинет.

Великий Магистр сидел за своим рабочим столом с безукоризненно прямой спиной и перебирал самопишущие таблички, раскладывал их в ровные стопочки на столе. Он обернулся на моё появление, и я увидел, что в его глазах засветилась радость. Грибные светильники окружали его фигуру и казалось, что этот свет исходит от него. Я никогда не устану любоваться им! Он же красив как бог! Так невозможно, так потрясающе красив – и, в своей безупречности, так равнодушен к собственной красоте! Он подошёл ко мне и сжал в тёплых объятиях.