– Шурф, вряд ли мы станем всё время молчать, – сказал я, несколько удивляясь его робости – или нерешительности, – но тут я разговаривать не хочу. Понимаешь, эта крыша…

– Понимаю, Макс, – ответил он, – мы можем поговорить у меня в гостиной, если тебя это устроит.

– Отлично! – мне было всё равно: его гостиная – да пожалуйста! Прекрасное безликое место, полупустой стадион, учитывая пристрастия Шурфа.

– Хорошо, – он кивнул и подал мне руку.

Снова коснуться его? Я застыл соляным столпом в нерешительности.

И он меня понял:

– Ты ведь можешь пройти по моему следу, Макс, или просто прийти за мной.

– Да. Я так и сделаю.

– Хорошо, – сухо ответил Великий Магистр и исчез.

Я разозлился. И что? Теперь так и будет? Теперь я буду шарахаться от него, как послушники от Лойсо Пондохвы в Смутные Времена? Что же мы с тобой наделали, Шурф?!

Я хотел вернуть его, хотел вернуть себя, хотел вернуть нас с ним прежних, и в то же время краешком сознания понимал, что хочу большего – снова хочу его горячих пальцев, скучаю по его губам, что мой живот подрагивает от жажды его прикосновений, что я хочу обнять его, вдохнуть его запах…

Как же мне остановиться? Как смириться? И с чем?

Я немного покружил по крыше, а потом шагнул в его гостиную.

– Ты как? – неопределённо спросил я.

– Не волнуйся, всё в порядке, – отозвался он.

– Да у тебя всегда всё в порядке, – тут же взвился я, – в самом что ни на есть порядке, Шурф! Я… Ты… Зачем? Как ты мог?

– Прости, Макс, это была не моя тайна, а Хельны. Я не мог тебе рассказать. Это она настояла на том, чтобы до поры до времени никто не знал о нашей продолжающейся связи.

- Но, Шурф, мне… Это же я… – я чувствовал себя наивным школьником: Шурф, у которого от меня есть секреты?

Хотя я тоже вряд ли ему сказал, если бы это была не моя тайна, да порой и не говорил, если об этом просил Джуффин или, скажем, Меламори. Я понимал его. Мой гнев, казалось бы, поутих, но потом я вспомнил, как он гладил её округлый живот…

– Но она беременна, Шурф! – выпалил я. – И не убеждай меня, что это не так!

– Ты следил за мной, Макс? Зачем? – его голос стал ледяным.

– Да не то чтобы следил, – начал оправдываться я, – ты всё время уходил от разговора, и я решил придти к тебе на аудиенцию.

– Ко мне на аудиенцию? – Шурф удивлённо приподнял бровь. – Ты серьёзно?

– Ну, не совсем. Я решил попасть к тебе в кабинет и, приперев тебя к стенке, поговорить. Ведь ты не станешь отрицать того, что между нами случилось что-то… – я пытался найти подходящее слово.

– Не стану, – быстро ответил он, – так зачем ты за мной следил? Почему просто не пришёл, раз намеревался?

– Да не следил я! Я медлил и собирался с духом, когда хотел появиться у тебя в кабинете, стоял под Кофиным плащом перед Тайным входом в Иафах – и случайно увидел вас с Хельной, когда вы выходили.

– Прости, Макс, прости, я, конечно, должен был тебе сказать, но… – я впервые видел, как Шурф сбивался и путался в словах.

– Что было между нами, Шурф? – спросил я напрямик. – Что?

– Прости, – он опустил голову.

– Ты ведь сказал, что любишь меня! – я злился всё больше. Его опущенные ресницы, поникшая голова, его нелепое «прости» – это было не очень-то на него похоже. Да мне хотелось треснуть его по башке!

– Я… Я не должен был, Макс.

– Но ты сказал это, – с усилием проговорил я, – сказал. Зачем? Ты забыл? Тебе это повторить? Я хочу вернуть тебе то, что ты сказал мне тогда.

И чётко, раздельно, так, чтобы никаких сомнений не оставалось, я произнёс:

– Я люблю тебя.

– Нет, Макс, нет, ты… Ты так не думаешь, нет! – он побледнел и, казалось, хотел отгородиться от этих слов, запретить, отдать мне их обратно.

Я поднялся с кресла. Во мне клокотал гнев.

Сейчас Шурф, мой Шурф казался таким далёким, беспощадно далёким, картинным, картонным, совсем уже не моим. Чужим.

– С меня хватит, – вымолвил я через силу и встал, намереваясь уйти отсюда как можно скорее, просто чтобы не оставаться с ним, не дышать этим же воздухом, не видеть его серых глаз, в которых безысходность смешивалась с болью, и где-то там, на дне чёрных как ночь зрачков, была любовь. Но я не хотел этого знать.

Он тоже встал со своего кресла:

– Мы не договорили, Макс.

– Я сказал всё, что хотел, – холодно ответил я и действительно собирался уйти, самым банальным путём – через дверь.

========== Часть 3 ==========

Часть 3

Когда я уже взялся за ручку двери, он в один прыжок подскочил ко мне и схватил за плечи.

– Макс, я не хочу, – он говорил быстро и сбивчиво, куда-то в спину, захлопывая дверь у меня перед носом, – не хочу тебя потерять. Нас слишком многое связывает, чтобы растерять это вот так, из-за…

– Из-за чего, Шурф? – я обернулся, посмотрел на него – и вдруг почувствовал, как к горлу подступает противный комок: мне было так важно то, что между нами случилось, неужели для него это был просто дружеский перепих, так, мимолётность, удачное времяпрепровождение? Грешные магистры, только не это, пусть это будет не так! Потому что это будет слишком, с таким лишком, которое просто похоронит меня под собой.

Я смотрел в его серые глаза и ждал ответа, ждал – и видел, как они темнеют, как чернеют пьянящим омутом, загораются огнём, желанием… и невольно отшатнулся.

– Из-за этого, – и он притиснул меня к двери своими железными руками.

Он смял меня так стремительно, что я вообще не понял, что произошло: меня словно обдало пламенем. Он схватил меня за волосы, отчего я запрокинул голову, и целовал, врываясь языком мне в рот, жадно упивался мной. Я едва не задохнулся, мне попросту не хватало воздуха, голова кружилась, руки немели. Он прикусывал мне шею, прочерчивал языком отметины там, где колотился пульс, едва сдерживаясь, чтобы не прокусить мне горло – я знал, что этого ему и хочется сейчас.

Он рвал на мне лоохи и скабу, и они разлетались клочьями, оставляя на моём теле красные полоски и вмятины. Со звериным рыком он провёл ладонью мне по груди – совсем легко и невесомо, коснулся губами соска… Я застонал, не в силах выдерживать эту невозможную ласку. Его язык дразнил меня, Шурф прикусывал мой правый соскок, а второй сжал пальцами – я и не знал, что это может быть так чувственно, на грани боли и удовольствия.

Ни слова не говоря, он сорвал с себя одежду. Кажется, меня била дрожь. Его тело, его прекрасное тело, стройное, тонкое, точёное – я хотел его, жаждал, я знал, что сейчас он тут, со мной, почти против своей воли, почти сдаётся мне.

У меня слабели колени, но он не давал мне упасть, распластав меня по двери, держа за запястья. Мой живот подрагивал, жадно впитывая его прикосновения. Шурф…

Что он творил со мной – бездумно, жадно, выхватывая для себя эти мгновения, эти наполненные огнём секунды!

Я не мог больше терпеть – и сам дотронулся до своего члена.

– Нет, – прохрипел Шурф, и тут же опустился на колени, повернув меня к себе. Грешные магистры, что… Что он делает! Его губы сомкнулись на моём члене, мягко обхватив головку. Он придерживал меня, мои ноги дрожали. Он вобрал в себя член на всю длину, это было почти нестерпимо. Он двигался мягко и ритмично, убыстряясь, а я стонал и просил пощады.

– Ш-шурф, я…

Не давая мне кончить, он ощутимо сжал мой член и тут же встал, снова развернув меня лицом к этой проклятой двери. Я упёрся в неё руками, лбом…

Он продолжал ласкать меня рукой, очень медленно и мягко, совершенно сводя этим с ума – я хотел быстрее.

Он же… Он же возьмёт меня сейчас – вот так, стоя у двери, просто трахнет меня тут!

– Нет! – я попытался вырваться.

– Даже не думай, – он завёл мою руку за спину, да так, что мне стало больно. Я снова попытался вырваться – уже по-настоящему.

– Шурф? – я не узнавал его.

– Я хочу тебя, Макс, хочу, так давно, так… И я получу тебя! – он завёл мне за спину вторую руку и перехватил оба запястья пальцами одной руки.