Я завернулся в плащ. Вообще-то раньше я никогда не замерзал, а тут вдруг почувствовал озноб. Предрассветный туман сгущался над пустыней. Туман. Откуда бы ему взяться? Хитрости Локи? Зачем ему? Что он хочет? Мне нужно переиграть, перехитрить судьбу. Я потёр одну об другую холодеющие ладони. Кажется, мне что-то снилось. Странный город с мозаичными мостовыми, мостами и весёлыми людьми.
Асгард – моя родина, моя обитель. Я так хочу тебя сохранить, я хочу, чтобы ты остался таким. Я сжал кулаки. Ну почему, почему я? Ах да, ты воин, Один, воин, достойный победы или поражения – но всегда великого! Что может быть выше этого? Асгард. Я улыбаюсь, даже просто думая о тебе. Ты падёшь, если… Почему я должен идти туда, открывать Врата, сражаться, сражаться, сражаться… Я так устал.
Я поплотнее завернулся в плащ. Это было ново и удивительно – замерзать. Я становлюсь человеком? Живым? Боги не мёрзнут. От этой странной мысли мне стало тепло, и я снова уснул.
Я открыл глаза – и увидел чьи-то сапоги. Подняв голову, заслоняясь от солнца рукой, я пытался понять, кто это надо мной возвышается. Но в ту же секунду мир передо мной закрутился и исчез.
Когда я снова открыл глаза, никаких сапог возле меня не было. Я лежал на диване, был укрыт пледом, а напротив меня в кресле сидел человек в бело-голубой мантии. Сидел он, уткнувшись носом в книгу, не обращая на меня никакого внимания.
Ну, да, Шурф.
Пользуясь тем, что он с явным интересом читал и, кажется, не заметил, что я проснулся, я разглядывал его из-под полуприкрытых век, чего не делал раньше никогда. Сейчас он сидел без тюрбана, его чёрные волосы были собраны в хвост, мантия главы Ордена облегала стройную фигуру. Он сидел, сложив ноги по-турецки, чуть ли не носом уткнувшись в книгу, и накручивал на палец выбившуюся прядь волос. Я смотрел на него, будто видел впервые. Я никогда не задумывался о том, красив ли мой друг. И вот сейчас я видел, как бьётся жилка у него на виске, видел, как он аккуратно перелистывает страницы книги, обнимая её, словно драгоценность, как отточены и выверены движения его пальцев. Его руки! Почему я раньше не замечал, какие у него красивые руки? Сейчас он заправляет за ухо прядь волос, легко дотрагивается до скулы – такой красивый… Мне стало неловко от этой мысли, я снова закрыл глаза и, шурша, натянул плед на голову, завернулся в него, как в кокон – только уши торчали.
– Макс, я знаю, что ты уже не спишь, – спокойно сказал Великий Магистр, не меняя позы и не отрываясь от чтения.
Ага, скроешь от него что-нибудь, как же!
– Шурф, – я потянулся, – а почему я у тебя? Ведь у тебя же, да?
– Да, – так же спокойно сказал он, снова не отрываясь от книги.
– Слушай, – я начинал сердиться, – вообще это невежливо – сидеть, уткнувшись в книгу, когда с тобой разговаривают!
– Да что ты говоришь? – отозвался мой друг, и я опешил от его тона, потому что он не просто слегка сердился – кажется, он был невероятно зол.
– Да что случилось-то? – я прижал уши, как нашкодивший кот, и сел на диване, по-прежнему завёрнутый в плед по самую макушку.
– Я тебе расскажу развесёлую историю, – Шурф точно злился. – Решил я в кои-то веки пройтись по городу. Изменил внешность и пошёл прогуляться. Поднимаюсь на мост Кулугуа Меночи, и вдруг мне под ноги кубарем, пересчитывая собой все ступени, катится – кто бы мог подумать – сэр Макс собственной персоной! Правда, забавно?
Я открывал рот в немом изумлении, как рыба, выброшенная на берег. Это ж надо! Я умудрился попасть прямо моему другу под ноги! Таких случайностей не бывает.
– Можешь ли ты объяснить, что это на тебя нашло? – Шурф по-прежнему смотрел на меня сердито – так смотрят отцы на своих непутёвых чад .– Или это у нас в Ехо теперь развлечение такое?
Я улыбался. Он злился на меня, волновался за меня. Мне бы стоило… ну, не знаю, сердиться в ответ, что ли? Но я улыбался. И никак не мог перестать.
– Да что смешного? – Шурф по-своему истолковал мою улыбку.
– Шу-у-урф, – он смотрел, как я улыбаюсь ему, и его злость постепенно таяла, растворялась, и он тоже невольно начал улыбаться, – я тебе сейчас всё расскажу, обещаю, только давай поедим, а? Можем заказать завтрак из ближайшего трактира, или я могу иномирное что-нибудь достать? Чай с бергамотом?
Я никак не мог перестать улыбаться, видя, как он волнуется за меня, с удивлением замечая, что он очень красив сейчас. Эти сдвинутые брови, серые глаза, чёрные ресницы, прядь волос, ласкающая скулу…
– Макс, злиться на тебя совершенно невозможно, – проговорил Шурф почти шёпотом. – Да ещё и чай с бергамотом.
Теперь он тоже улыбался, при этом, правда, продолжая что-то ворчать, типа «вот, свалился на мою голову», хотя вообще-то я прикатился под ноги, ну да ладно.
Выпив чая и съев половину яблочно-брусничного пирога, Шурф ещё больше расслабился.
– Ну, рассказывай, – сказал он, беря у меня прикуренную сигарету, – если ты думаешь откупиться чаем и пирогом, то совершенно напрасно. Пока ты мне всё не расскажешь, я тебя не отпущу.
– Ого! – я притворно нахмурился, – да ты тиран и деспот, дорогой друг!
– А как же, – ответил он, – только так я могу управляться с Орденом, так что у тебя есть все основания мне верить, когда я говорю…
– Ладно, ладно, – перебил я, – всё расскажу, как и обещал. Понимаешь, я виделся с Лойсо.
– Ты говоришь о Лойсо Пондохве, – уточнил Шурф, – Магистре Ордена Водяной Вороны?
– Именно, – я понимал, что эта новость как минимум его удивит, но что уж – как есть, так и говорю, не врать же ему, в самом деле.
Шурф молча смотрел на меня, ожидая продолжения.
– Я не знаю, Шурф, это всё так странно, – я и правда не знал, как объяснить, потому что сам не понимал, что происходит, а я не люблю не понимать.
У меня было ощущение, что я смотрю куда-то вперёд и вдаль сквозь калейдоскоп разрозненных картинок и никак не могу собрать их воедино. И даже не знаю – надо ли. Я и Один, Локи и Лойсо, Асгард и Ехо, грядущий Апокалипсис и Армагеддон. Что этому мифу нужно? От меня и от Мира Стержня?
Я рассказал Шурфу всё. Всё, что помнил, всё, что знал. Все свои сомнения и страхи.
– Ты тоже считаешь, что Ехо в скором времени может превратиться лишь в воспоминание? – уточнил мой друг.
Что я мог на это ответить?
– Я правда не знаю. Почему я? Зачем я Одину, почему, будучи им, я вижу в огне Ехо, а не Асгард?
– Ты Вершитель, Макс, – Шурф пожал плечами, – я полагаю, что Один – в какой-то степени тоже, а может быть, это тоже ты – в прошлом или будущем, в настоящем или вымышленном. Что ещё ты знаешь про этот миф, который так навязчиво стремится стать нашей реальностью?
– Я не знаю, как защитить наш Мир, Шурф, не знаю, – я достал себе из Щели ещё один эспрессо. – Я понятия не имею, чего хочет от меня этот странный миф. Я сам себе кажусь марионеткой, которая только и делает, что слушается своего невидимого кукловода. Мне кажется, если я пойму, если я сдамся, то Фенриру будет довольно меня. Тогда уцелеют и Асгард, и Ехо. Один нашёл способ сохранить свой город – ценой собственной жизни и нашего Мира.
– И вместо Асгарда падёт Ехо?
– Да. Тогда Асгард сможет уцелеть. Фенрир успокоится, забрав себе его, Одина, а значит, и меня. И Ехо рухнет, потому что Стержень этого Мира слишком ослабнет, он просто переломится, как карандаш.
– Нет! – Шурф встал со своего кресла. – Нет, Макс, не вздумай. Это даже не Тихий Город. Ерунда какая-то. Древний миф! Макс, почему ты везде суёшься, а? Знаешь, у меня давно есть желание посадить тебя в Холоми. От всех бед подальше – целее будешь. Да и кормят там отменно. И причём тут Лойсо? Какая разница, любил он кого-то или нет? Ты бы себя видел! Когда ты скатился к моим ногам, ты был почти пунцового цвета, с изодранными руками и расцарапанным лицом. Вы что, дрались?
Я оглядел ладони – ничего похожего.
