И не выдерживаю. Легко касаюсь его губ, целую. Мне не хватает воздуха, и мне кажется, что его совсем не осталось. Я чувствую, что сцеловываю с его губ соль.

– Шурф, – говорю я, – что ты, что?

– Я не отпущу тебя, – говорит он, совершенно не замечая, что слёзы скатываются по его щекам, – нет. Я не отступлюсь. Не оставлю. Ты мне нужен, Макс. Нужен как воздух. Ты ценнее любого Мира. И я не оставлю тебя тут одного. Или мы вместе уйдём, или мы вместе останемся.

– А как же Один? – спрашиваю я.

– Всё будет хорошо, – Шурф не перестаёт обнимать меня, – всё сбудется в свой срок, Макс, и будет так, как должно.

– А как мы отсюда выберемся? – наверное, Шурф должен это знать.

Он пожимает плечами:

– Тебе стоит только захотеть. Пойдём?

И без лишних слов я иду. За ним. С ним. Рядом, рука в руке.

Мы идём по пустыне молча, идём и идём, и мне кажется, что я попал в безвременье, застыл в «сейчас», как мошка в меду, потому что этой пустыне нет конца и края.

Сколько мы идём – три часа? Пять? Мы оба устали, но продолжаем идти. Над нами по-прежнему тёмное ночное небо.

«Хорошо бы уже рассвет», – подумал я. И буквально через несколько минут увидел, как розовеет небо, как бледнеет эта бесконечная ночь и как Шурф устало опускается на песок. И я рядом с ним. Мы приваливаемся друг к другу спинами.

Мы оба устали: такая долгая бесконечная ночь, такой желанный рассвет. Я беру в ладони песок, пересыпаю из руки в руку, песчинки, песчинки… что-то изменилось, только вот мне не понять, что именно.

Мне хорошо чувствовать спину Шурфа, его такое родное тепло.

«Макс, где тебя драные вурдалаки носят?» – я едва не подпрыгнул, до того неожиданно это было. Голос Джуффина в моей голове звучал вполне бодро.

«Э-э-э-э…»

«Давай уже, просыпайся… если ты спишь, ну, или что ты там делаешь. Кажется, конец света временно отменяется, но это не повод не показываться в Управлении вторые сутки», – шеф тараторил безостановочно, я едва успевал не то что переварить, а хотя бы услышать.

«Ладно, я ушёл на Тёмную Сторону, вернусь через пару часов, к тому времени очень бы хотелось лицезреть тебя в Управлении. Всё, отбой».

И он исчез из моего сознания прежде, чем я смог хоть что-то ему ответить.

– Шурф, я не знаю, где мы, но только что я разговаривал с Джуффином на Безмолвной речи, – я повернул голову к Шурфу. Он кивнул.

– Оглянись, Макс, – он повёл рукой, – красные пески тебе ничего не напоминают?

– Красные? – я удивлённо обозревал окрестности. – Слушай, в той пустыне были серые камни, и песок такой же серый. Мы что, в пустыне Хмиро? Мы в нашем Мире, Шурф?

– Похоже на то. Если это так и есть, мы сможем встать на Тёмный Путь и добраться куда-нибудь. Я бы сейчас не отказался от камры – и с наслаждением окунулся хотя бы в один бассейн для омовения.

– Стоит попробовать, – я поднялся и подал ему руку.

Я видел, как он улыбается, поднимаясь, потому что я точь-в-точь повторил его недавний жест.

Вокруг нас были бескрайние багровые барханы. И мы с ним – такие же песчинки в подоле у этого Мира.

– Ху-у-угин, – позвал я.

Мой верный ворон садится мне на плечо.

И я вижу, как Шурф в немом изумлении смотрит на меня.

– Ну так что, попробуем уйти Тёмным Путём? – говорю я, одной рукой беря его за руку, а другой поглаживая чёрные гладкие перья своего любимца.

– Макс? – он дотрагивается до меня так, словно я хрустальный и вот-вот рассыплюсь.

– Давай руку, – говорю я. – Ну конечно, а кто же ещё?

И пред тем, как сделать шаг, я вижу сквозь жаркую багровую пелену воздуха этого Мира, как открывает глаза человек, которого окружают серые камни и серые же пески. Как он улыбается солнцу, встречая свой последний рассвет, как его бессмертные воины позвякивают своим оружием, готовятся в путь.

«Один!» – окликает он.

«Макс!» – окликаю я.

И мы поднимаем руки в прощальном жесте. Одновременно.

Мы отпускаем друг друга. Зная, что где-то и когда-то обязательно встретимся.

Всё будет так, как говорят руны: Асгард, обратившись в прах и пепел, возродится, станет прекрасным городом с цветущими садами, мозаичными мостовыми и весёлыми людьми, творящими волшебство.

Я улыбаюсь Шурфу. Я теперь тоже знаю, каково это – любить.

Мы с ним делаем шаг, возвращаясь домой, в наш Ехо.

И глядя в его серые глаза, я вспоминаю, как говорил мой смешной приятель Анде – потому что это чистая правда: когда мы откуда-то возвращаемся, всегда вместо нас возвращается кто-то другой.