– Я не могу, – голос становится глуше.

– Можешь! – я не верю ему.

– Если я обрету плоть здесь, то уйду из того места, где сплю сейчас.

Я не даю ему договорить:

– Так уходи. Я хочу видеть тебя, хочу знать, с кем разговариваю.

– Тогда я не смогу вернуться обратно, – говорит Макс, но я, кажется, ему снова не верю.

– Если ты хочешь на что-то уговорить меня, покажись. Я не стану болтать с безликим голосом.

– Хорошо, – говорит он спокойно, но это спокойствие даётся ему с трудом.

И я вижу напротив сначала некую тень, потом эта тень постепенно обретает очертания, медленно становясь… мной.

Я даже отшатываюсь: на меня смотрят мои глаза, у него мои черты.

Я пробую дотронуться до него. Он тоже вытягивает вперёд руку.

Мы касаемся друг друга пальцами, ощущая живое тепло. Как так может быть?

– Ты Вершитель, Один, как и я, точнее, ты Вершитель, потому что ты и есть я. И всё будет так, как ты хочешь.

– Мне нравится то, что ты говоришь, Макс из Ехо, – я всё ещё разглядывал того, кто был точной копией меня. – Тогда дело за малым – просто пожелать, чтобы мой Асгард остался невредим, как и я.

– Я не закончил, – говорит Макс, – всё действительно будет так, как ты захочешь, только – РАНО ИЛИ ПОЗДНО, ТАК ИЛИ ИНАЧЕ. Понимаешь?

«Рано или поздно, так или иначе», – я пытаюсь смириться с этим посланием, проговариваю его снова и снова, – рано или поздно, так или иначе.

– Асгард падёт, но возродится, потому что Асгард – это и есть Ехо, Один. Это тот же город. Я это понял, когда разговаривал с Локи. Он, конечно, хитёр, но и я не дурак. И если ты позволишь уничтожить Ехо, то Асгард разрушится сам собой. Понимаешь?

Я хотел в это поверить, хотел.

– А если ты – это я, то, значит, я тоже?

– Да, и ты тоже будешь – где-то, как-то и когда-то, – откликнулся Макс. И сейчас его голос напоминал мой собственный. Мне так хотелось в это верить.

– Будет много всего, Один, будет хаос, и померкнет свет, но на месте Асгарда встанет прекрасный город Ехо, тот, который ты видел. И ты будешь его безмерно любить, гораздо больше, чем ты сейчас любишь свой Асгард.

– Почему? – мне странно – как можно измерить любовь?

– Потому что ты должен защищать свой Асгард, а я люблю Ехо.

– Почему ты любишь Ехо? – спросил я, мне нужно было это знать. Я хотел понять, в чём разница.

– Потому что в Ехо живёт человек, который мне очень дорог, – голос Макса стал еле слышен, – я не знаю, как это объяснить, со мной раньше такого не случалось, но сейчас… Наверное, я просто люблю его?

Он сказал и, похоже, сам испугался своих слов.

– Как это – любить? – спросил я.

– Удивительно, прекрасно, страшно, ужасно, больно, ярко, невозможно, жарко, горько, тепло и нежно, – голос его дрожал, когда он это говорил. И я знал, я чувствовал, что он и правда всё это переживает сейчас.

– Как зовут ту, которую ты любишь? – зачем-то спросил я.

– Его зовут сэр Шурф Лонли-Локли, он мой давний-давний, самый преданный и самый лучший друг. И я люблю его. Знаешь, я понял это совеем недавно. И мне до чёртиков страшно, что с нами будет дальше.

– Это мужчина? – я был удивлён.

– Да, – просто ответил Макс.

– Я завидую твоей любви, Макс из Ехо, – мне вдруг стало грустно. За себя, за то, что пребывая где-то наверху, я так и не познал этого чувства. Я познал услады плоти, о, разнообразнейшие – и с женщинами, и с мужчинами, которые были очень искусны и знали толк в телесных удовольствиях. Но любить? – Теперь ты останешься тут, со мной?

– Не знаю, – беззаботно отвечает он, – скорее всего. И нам придётся вместе вести твоё войско и вместе умереть. Я же тебя предупреждал.

– Почему ты так легко пошёл на это? Ведь ты разлучаешься с близким тебе человеком? Это тоже любовь?

– Да, – ответил он, – тоже. Так у меня есть шанс тебя уговорить и отговорить. Я хочу сохранить Ехо – для него, для нас с ним, которые случатся когда-то – рано или поздно, так или иначе. Я должен был сделать что-то, чтобы ты поверил мне. Ведь сейчас ты мне веришь?

– Да, – я ответил без тени сомнения, – теперь верю.

– Я хочу показать тебе Ехо таким, каким я его люблю, – Макс сказал это почти шёпотом, но я всё равно услышал, – я не знаю, сработает ли, но мы можем попробовать.

– Как это возможно? – насторожился я.

– Если ты сейчас уснёшь, я попробую войти в твой сон и показать тебе Ехо, который возродится много лет спустя после того, как пал Асгард.

– Но я совершенно не хочу спать, – честно сказал я.

– Это дело поправимое. Ложись.

Я лёг, укутался в плащ, почувствовал как он слегка коснулся моей головы… и очень быстро уснул.

Я видел прекрасный город, в котором много садов, в котором верхушки крыш утопают в зелени, и мостовые, выложенные цветной мозаикой, и мосты, и люди, улыбающиеся друг другу, и забавные светящиеся шары, которые просто так висели в воздухе, и великолепный дворец – всё было таким близким и родным для Макса из Ехо, и вдруг стало родным и для меня тоже. Я узнавал Асгард – по шёпоту листьев, по тому, как изгибались берега реки, по древним камням в фундаментах домов, по воздуху, которым дышал этот город. Я видел, как на мосту стоит высокий человек в белых одеждах, держится за ограду и смотрит, смотрит на меня, сквозь меня – и в этом взгляде столько боли и любви… Странный человек. А город – это был Асгард, мой Асгард, да, я узнал его.

Я открыл глаза и посмотрел на собственное отражение.

– Теперь ты понимаешь? – спросил он, сидя рядом.

– Да, – ответил я, – понимаю. Оно того стоило. А тот человек в белых одеждах?

– Это был он, – с грустью говорит Макс, – Шурф.

– Ты должен туда вернуться, – мне вдруг стало жаль – и его, и этого неизвестного мне Шурфа.

– Я не знаю, как, – Макс пожал плечами, – я думаю, что когда-то и как-то я туда обязательно вернусь, потому что слишком этого хочу. А все мои желания сбываются.

– Рано или поздно, так или иначе, – говорю ему я – и понимаю весь ужас этих слов.

Я смотрю на Одина: надо же, и правда – точная копия! Даже нестриженные белёсые волосы…

Я понимаю, что скорее всего застрял теперь тут, в этом Мифе до тех пор, пока он полностью не осуществится. А потом? Шурф. Прости меня, Шурф! Как ты сказал? Везде я влезу?

Нет, не может быть! Я хочу вернуться обратно. Откровенно говоря, я и сам не верил в то, что могу остаться здесь, в этой пустыне, вместе с Одином. Сам с собой! У моей судьбы всё-таки есть чувство юмора. Сбежать из Тихого Города, снова очутиться в Ехо, чтобы потом вот так смешно и нелепо увязнуть в чужом и не очень понятном мне мифе?

Я оставил Одина спящим у костра. Думаю, ему снились чудесные сны, потому что он улыбался во сне. Надеюсь, в своих снах он гулял по Ехо.

А я пошёл куда глаза глядят. Мне нужно было побыть одному. Подумать. А думается мне лучше ногами, это уже известный факт.

Я шёл и шёл, удаляясь от огонька костра. Шурф… Похоже, я совсем дурак. Как легко я свалился, соскользнул в этот миф. Зачем? Что мне в нём?

Ах да, спасти Мир Стержня! А ведь я мог, прихватив Шурфа с собой, просто оказаться в Шамхуме, но нет – должен оправдывать звание Вершителя!

Я точно знал, что как-то и когда-то я непременно попаду в Ехо. Но я не хочу когда-нибудь, я хочу сейчас!

Я сел на песок, достал сигареты, закурил.

Я хочу домой. Я не хочу никого спасать, я вовсе не герой.

Я уткнулся носом в колени. Грешные магистры, неужели всё это на самом деле? Мне же это не снится?

Пустыня? Один и Локи? Асгард и пасть Фенрира? Я помотал головой, чтобы сбросить это странное оцепенение. Может, я попробую уснуть и во сне попаду в Ехо? Ч-чёрт, холодно в пустыне по ночам! Я поплотнее закутался в лоохи. Надо бы добраться до Одина, там костёр горит, можно хоть немного погреться… Я огляделся – и понял, что никакого огонька не вижу, вокруг была почти непроглядная темень. Только тусклые отблески звёзд делали темноту не совсем уж кромешной. Я несколько раз обернулся, пристально вглядываясь в окружающее пространство.