Он пожал плечами:

- В этом мире всё может быть, ты же знаешь, только не очень я верю в то, что это совпадение. Оливус… Когда я его осматривал, у меня было полное ощущение, что он являет собой сосуд, в котором кто-то пробил дно. И вся его энергия, вся его жизненная сила быстро покидает тело. Я никак не мог это ни замедлить, ни остановить, как ни старался. Не знаю, Макс… внешне это было похоже на потерю Искры. Такое иногда случается. Редко, но случается. Иногда люди просто умирают, и мы ничего не можем с этим сделать.

- Да-а-а… - во всём этом мне послышалась какая-то невозможная безысходность. - Шурф, а ты сам-то как думаешь? Твой Старший Магистр умер своей смертью?

Мой друг посмотрел на меня недоумённо:

- Знаешь, чужой смертью умереть довольно сложно. Я думаю, что в мире нет ничего совершенно невозможного, но для того, чтобы умереть чьей-то чужой смертью, Оливус Токма был всё же недостаточно могущественным колдуном.

Я заржал, чем привёл Великого Магистра в ещё большее замешательство

- Я имел в виду - как ты думаешь, умер ли он просто потому, что жизненный путь его был завершён, или умереть ему помогли? – И тут же уточнил: - «Помогли» - в смысле убили.

- Я склонен придерживаться второй версии, - ответил Шурф, - слишком уж всё это… странно. Хотя я не заметил никакого явного вмешательства, да и сам Оливус, как я уже говорил, был не то чтобы слабым магом. Вроде и не подкопаешься, но что-то в этой смерти мне всё-таки не нравится.

- Да, вот именно, - я был полностью с ним согласен, - и, знаешь, ты говоришь почти в точности как Джуффин, ну, про то, что «не подкопаешься». Слишком всё гладко.

- Слишком, - эхом повторил Шурф и уставился в одну точку.

- Ладно, я, пожалуй, пойду, - я понял, что ему кто-то прислал зов, а значит, скорее всего, наша аудиенция подходила к концу. - Расскажу шефу всё – может, он своей умной головой до чего-то и додумается. Ты, если что вдруг выяснишь…

- Я непременно сообщу, Макс, - Шурф устало посмотрел на меня.

Какая-то грусть и смутная тревога витали в воздухе и никак не могли облечься в слова. И вроде обо всём поговорили, но так ничего и не выяснили. Меня тоже накрыло беспросветной усталостью, да такой, что двигаться, а тем более куда-то идти, вообще не хотелось.

- Хорошо, - я всё-таки мужественно взял себя в руки, поднялся с кресла и направился к выходу.

У двери я обернулся, чтобы попрощаться, да так и застыл.

Шурф всё так же сидел за столом в своей безупречно белой мантии с голубой каймой, чуть наклонив голову набок, одна смоляная прядь выбилась из-под белого тюрбана. Он смотрел на меня, и закатное солнце светило ему в спину, обдавая красным золотом, очерчивая его фигуру каким-то невероятным светом, проникая лучами будто бы сквозь него, пронизывая, делая его черты мягче и теплее, высвечивая его глаза сияющим жемчугом… В эту минуту он показался мне невероятно прекрасным, самым красивым человеком на свете. И я тут же смутился, устыдился и, кажется, покраснел до корней волос.

- Всё в порядке, Макс? – встревоженно спросил мой друг, заметив моё замешательство.

Я опустил глаза, смутился ещё больше, не нашёлся, что ответить, что-то нечленораздельно промычал и быстро смылся, уйдя Тёмным Путём к себе домой, даже толком не попрощавшись с Шурфом.

========== Часть 2 ==========

Часть 2

Оказавшись в собственной гостиной, я краем глаза заметил, что на диване кто-то сидит, и быстро кивнул, так и не разобрав, кто именно почтил мой дом своим присутствием. Вместо приветствий я пулей пронесся в подвал, открыл холодную воду до упора и подставил под широкую ледяную струю свою глупую разгоряченную башку. И едва не задохнулся от такого контраста, жадно хватая ртом влажный воздух. Потом медленно опустился на пол. С моих волос, ресниц, подбородка стекала вода, падая каплями мне за шиворот и на лоохи. Я закрыл глаза, перед мысленным взором всё ещё стоял его образ. Его, Шурфа, залитый закатным солнцем… Я едва ли не зарычал и тут же снова сунул голову под холодную воду. Да что ж такое-то!

Примерно через полчаса я понял, что если не прекращу закаливающие процедуры, то моя голова покроется коркой льда. Я сидел в совершенно мокром лоохи на таком же мокром полу и пытался размышлять о том, что такого мне привиделось в кабинете моего дорогого друга, с чем я вдруг не смог справиться. Меня потряхивало от холода, и я понял, что пора это прекращать. Я поднялся на ноги, выдохнул и отправился наверх, оставляя за собой мокрые следы.

В моей гостиной было многолюдно, а также многособачно и многокошечно. Армстронг и Элла привычно составляли эскорт Базилио, которая сейчас сидела на диване и болтала с Иш. Дримарондо что-то втолковывал Малдо Йозу, а тот смотрел на него во все глаза, кивая и пытаясь отвечать. Счастливый Друппи носился по периметру, оглашая гостиную громким лаем, а за ним следом носился не менее счастливый Нумминорих. В общем, всё как всегда – настоящий такой качественный приют безумных. На меня даже особо-то и внимания никто не обратил, только Базилио поморщилась:

- Макс, ты чего весь мокрый? На пол вон воды налил, поскользнётся кто-нибудь…

И, словно бы в подтверждение её слов, Друппи, перепрыгнув через кресло, тут же поехал лапами по мокрому пятну и, не успевая затормозить, мгновенно врезался в меня, отчего я рухнул на пол, как деревянная кегля, пребольно при этом ударившись коленом. Мой пёс не обратил никакого внимания на мои сдавленные стоны, зато воспринял моё горизонтальное положение как сигнал к действию. Просто подарок судьбы для собаки, которая явно вознамерилась извалять хозяина по полу и облизать с головы до ног. Сопротивляться было практически бесполезно, так как Друппи являл собой почти восемьдесят килограммов воплощённого собачьего счастья. Тут и Нумминорих подошёл, тоже заметил, что я почти целиком мокрый, и вкрадчиво поинтересовался:

- Макс, у тебя всё в порядке?

- М-м-м… - вот и всё, что я мог ответить на данный момент, так как уворачивался от угольно-чёрного языка своего пса.

Кажется, только Шурфу удавалось хоть как-то дисциплинировать Друппи. При появлении «дяди Шурфа» он чудесным образом преображался и вёл себя образцово-показательно. Стоило моему другу строго на него глянуть, как мой пёс тут же становился просто ангелом и тихо укладывался в углу комнаты. Так… Опять Шурф?

Но сейчас «дядя Шурф» был где-то не здесь, и Друппи беспрепятственно творил всё, что ему заблагорассудится. Спихнув наконец с себя это меховое чудовище, я таки ответил Нумминориху. Совершенно чётко и недвусмысленно:

- Не знаю.

- Понятно, - ответил мне этот потрясающий парень и тут же поинтересовался: - Тебя высушить?

- Да, пожалуйста, - вяло отозвался я, утомлённый валянием по полу.

Мой друг провёл рукой вдоль моего распростёртого на полу тела, и одежда стала совершенно сухой и даже немного тёплой. Вот что значит могущественный колдун!

- Так что случилось, Макс? – спросил Нумминорих, когда мы сбежали от общего гвалта на кухню, где я выудил из Щели Между Мирами горячий капучино, который сейчас был как нельзя кстати. А потом и вторую чашку - для моего коллеги.

Я почувствовал, как снова краснею, и, кажется, Нумминорих это заметил и воззрился на меня с удвоенным вниманием. А я понятия не имел, как ему вообще на это ответить и что сказать. Я был как-то странно растерян. Да и ничего же не случилось. Совсем ничего. Что тут рассказывать? И вообще… Ну, подумаешь, посмотрел я на Шурфа, я же и так часто на него смотрю… Ох, нет, не так. ТАК я на него смотрел впервые.

Да как так-то? - спрашивал я у себя. ТАК – это как? Что я себе вообще придумал? А ТАК – это, кажется любуясь. Любуясь им, осознавая, как он красив.

Нумминорих не отрываясь смотрел на меня. По всей видимости, на моём лице отражалось всё, о чём я думал, поэтому он тихо спросил у меня ещё раз:

- Что-то случилось, Макс? Я не хочу лезть не в своё дело. Мне будет просто достаточно того, если ты скажешь, что всё в порядке. Но мне кажется, что это не так…