— А причем тут библиотека? Гермиона говорила о каком-то древнем артефакте.
— Единственном на территории современной Британии. До ближайшего следующего Драко придется добираться за тысячу километров в обнимку с трупом Темного Лорда, без всяких гарантий заполучить доступ. Еще один Камень Силы находится в библиотеке современного Ватикана. Думаешь, туда попасть проще?
— Но ты же говорил, что раньше Ритуал использовали часто.
— Множество запретов на использование и изучение Темной Магии, войны маггловские и магические, и время, просто время. Даже Блэки последние несколько сотен лет предпочитали не распространяться о Камне. Больше провести ритуал негде. Остальное завтра, Гарри. И не забывай, у нас с тобой еще одна нерешенная проблема!
Снейп скрылся за дверью в ванную, а я остался убирать остатки ужина и раскладывать информацию по полочкам в голове.
— А нерешенная проблема? — спросил я, когда он в неизменном зеленом халате направился в сторону лестницы.
— Что с твоей памятью? — притворно удивился он. — Ах да, она всегда была такой.
Я обиженно надулся:
— Почему ты всегда все портишь? Я только подумал о том, какой сегодня приятный вечер.
— Не стоит расстраиваться. Ближайшие несколько дней могут стать весьма интересными для тебя. Я постараюсь принять в этом активное участие.
Я вспыхнул, и ноги сами понесли меня вверх по лестнице. Снейп стоял ровно посередине ступеньки и даже не шевельнулся, когда я налетел на него и уже было собирался крепко обнять.
— Чары Химеры. Вот что я имел в виду. А ты о чем подумал? — и неожиданно, ровно на мгновенье, приложившись губами к моему пылающему лбу, он взлетел на площадку второго этажа. — Спокойной ночи, Гарри! — прозвучало сверху.
— Как будто теперь я смогу уснуть, — проворчал я, спускаясь по ступенькам.
И только добредя до кресла и глядя немигающими глазами в огонь камина, я сообразил, что Снейп не отделил охранным щитом лестницу от гостиной. Ну разве это не прямое приглашение? Чтобы Северус Снейп забыл о защитных чарах? Ни в этой, ни в прошлой жизни такое просто невозможно! А следовательно…
Я нервно ерзал и изо всех сил цеплялся за ручки кресла, удерживая сам себя от опрометчивого поступка. Еще немного и я протру дырку в обивке. А если он вовсе не ждет меня? Если попросту устал да и забыл поставить этот треклятый щит, каждую ночь отделяющий нас друг от друга? Он же живой человек, кому как ни мне это известно лучше всего. А живой человек, даже если его имя Северус Снейп, может ошибиться. Или не может? Или все же… Или нет?
Я делал множество хаотичных движений, то вскакивая в порыве тут же бежать к нему, то опускаясь обратно в кресло. В равной борьбе с самим собой прошло, наверное, немало времени. Или всего пять минут. А вдруг он не спит? Может, любит почитать перед сном или очищает разум каким-нибудь хитрым способом медитации. Или просто лежит, глядя в потолок, и думает о событиях прошедшего дня. «Здравствуйте, мистер Поттер. Что вы забыли в моей спальне? Проблема с образами для самоудовлетворения?» О-о! А вдруг он… Меня бросило в жар от одной только мысли. Ну да, живой человек. Вот на это я бы с удовольствием глянул. Представив как Северус, раскинув острые колени, двигает ладонью вдоль члена, поглаживая другой рукой яйца, я застонал почти в голос. Интересно, какой у него? Больше, чем у меня или меньше? Он любит нежно или пожестче? И вообще он сверху предпочитает или снизу? Я зажмурился, силясь припомнить тот самый эпизод, который — я был уверен — случайно попал в воспоминания, предназначенные мне. Два тела, переплетенных в полумраке библиотеке, двигались в едином ритме, но подробности ускользали, расплываясь в неярком свете свечей.
Оставалось лишь фантазировать. И, ох, как я дофантазировал недостающее! Прямо в его любимом кресле, закинув одну ногу на подлокотник.
— Я хочу, чтоб это был ты, Северус, — прошептал я, когда влажные пальцы уже пробрались в узкий вход и задвигались в нем. И кончил я так же, как дрочил — мягко, сладко, длинной волной долгожданного наслаждения, в последний миг вспомнив то ли сон, то ли явь: его сухие губы на коже своего живота. Мерлин, ну разве это так уж невозможно? Ведь это же проще простого, раз мы все равно живем под одной крышей. Так естественно, так логично, словно правильней ничего на свете и не бывает. Я даже застонал, шепча очищающее, не хотелось избавляться от щемящего чувства реальности моих фантазий. Мне было хорошо, очень хорошо — тепло, приятно и легко, словно все проблемы мира решились в ту минуту, когда сперма неспешными толчками пролилась на мою кожу. Кажется, я задремал, так и не застегнув джинсы. А, может, и нет. Но когда я повернул голову к окну, то увидел, как почти полная луна заливает светом сад, и знакомые деревья принимают под ней совершенно невероятные очертания. Должно быть, уже глубокая ночь.
Я распрямил затекшие колени и направился к дивану. Нет! Нет! Нет! Я совсем не смотрю на лестницу. И даже на первую ступеньку поднимаюсь через силу. Я знаю, что этого делать нельзя. Нельзя, слышишь, Гарри! Тебя там никто не ждет, на узкой площадке второго этажа, за простой деревянной дверью с — четыре, восемь — двенадцатью гладкими филенками и круглой медной ручкой, повернувшейся беззвучно. Никто не ждет. Он спит. Он крепко спит. Выдох.
Спальня Северуса так непохожа на первый этаж, где много света, воздуха и места. Чердак здесь был, что ли? Окно в скате крыши под углом к полу. Точно чердак, вон и балки наружу торчат. Но в любом случае больше, чем моя комната в доме Дурслей. И мебель здесь другая. Грубоватая, простая, темного дерева. В стиле шале, сказала бы Джинни. Шкаф, комод и — куда ж без него? — небольшой письменный стол, заваленный книгами, рукописями, перьями и чистыми пергаментами.
Северус дышал ровно, грудь под тонким одеялом едва заметно приподнималась, волосы аккуратно растеклись по подушке. Как же, дрочил он, ага. На таких идеально ровных простынях, в такой позе, скрестив руки на груди, могут лежать только покойники. А им, как известно, уже все равно. Только крылья выдающегося носа, трепетавшие в такт с дыханием, свидетельствовали о том, что он все еще находится в мире живых. Белесый лунный свет, заливавший комнату, не улучшал впечатления, награждая Северуса синеватыми пятнами на впалых щеках. Вот что в нем такого? В некрасивом и уже не юном — да, я прекрасно вижу сеточку морщин у глаз и глубокие складки у печально опущенных губ — мужчине, что заставляет меня контролировать дыхание и не сорваться с выдоха на страстный всхлип? Жадина, прикрылся одеялом, будто в кокон завернулся. До самых подмышек, даже шею и ту прикрыл высоким воротом пижамы. Ни кусочка оголенной кожи, кроме лица и кистей рук. И словно причесался на ночь волосок к волоску, ни одной выбивающейся пряди. А нет, вот одна, неизвестно как отделившаяся от всех и смешно закручивающаяся колечком на самом кончике. Я протянул руку и, едва касаясь, провел пальцами по нарушительнице порядка. Подушка была холодной, а волосы скользкими и мягкими. Северус вздохнул во сне, и я тут же отдернул руку.
Больше всего мне хотелось прямо сейчас залезть под тонкое одеяло, прижаться всем телом, обнять его, да так и заснуть. Или наоборот, разбудить легкими касаниями, чтобы снова увидеть как настороженность в глазах сменяется узнаванием и теплом. Еще секунда и я, плюнув на все возможные последствия, кинулся бы осуществлять желаемое. В последний момент я вспомнил, как сам терпеть не мог, когда Джинни украдкой пробиралась в мою постель, пока я спал. Ничего хорошего, как правило, из этого не выходило. Я с трудом сдержался, но решил отказаться от такого удовольствия. Что ж, осталось только пожелать ему спокойных снов и самому отправиться в кровать.
