— Ой-ой-ой, — ухмыляюсь я, — давно ли мы стали ценителями антиквариата?

— С тех пор, как поняли, что «завтра» состоит из «вчера» и «позавчера», — парирует подруга и пристально смотрит мне в глаза.

— Спросишь, как я — огребешь с ходу в ухо.

— А зачем мне спрашивать? — новым для меня движением она поднимает очки на лоб. — Я вижу. Все настолько плохо?

— Даже хуже. Но…

— Ага. Ты выживешь, — не улыбка, а ухмылка.

— Куда я денусь, — печально констатирую я. — Видимо, это единственное, что мне на самом деле удается.

Мы бродим по всем пяти этажам в поисках местечка, где можно приткнуться и поговорить.

Дом Блэков — мой дом, наш с Джинни дом, так быстро ставший не домом Джинни и моим, а домом Джинни, — встречает на нас то неприветливой темнотой старых комнат, то запахом свежих досок и непросохшей краски, пока наконец-то мы не находим приют в чьей-то старой спальне. В ней нет ничего от прежнего хозяина (или хозяйки), но есть милый сердцу полумрак и тяжелые портьеры, и бархатный уют старых кресел у камина. Я прошу у Кричера чего-то спиртного, но не крепкого, и он приносит синеватый напиток с приторным запахом и горьковатым вкусом, от которого становится легко в голове и весело на сердце. И маленькие пузатые рюмочки, размером чуть больше наперстка, которые так неудобно держать между пальцев. Но от того, как Гермиона пытается сжать этот небольшой сосуд в горсти, меня разбирает безудержный смех. Так странно видеть давнюю подругу не в мантии, и даже не в вечных джинсах, а в стареньком сером спортивном костюме с мятым капюшоном и потертой белой надписью на левом бедре, с очками, поднятыми почти на затылок, пытающуюся манерно отводить мизинчик.

Мы киваем друг другу, пьем, вновь наливаем и вновь киваем, и долго молчим.

— Если ты сейчас спросишь, что я собираюсь делать дальше….

— Опять по уху? — смеется Гермиона.

— Туда тоже можно, но вообще-то предполагался подзатыльник.

— Гарри Джеймс Поттер, — она изо всех сил пытается сохранить серьезность, но в голосе звенит едва сдерживаемый смех, — пора бы тебе рассказать, что еще можно делать с девчонками.

— Спасибо, мамочка, меня уже просветили, — хихикаю я как третьекурсник.

Я наливаю еще по стаканчику вязкой синеватой жидкости, салютую наперстком Гермионе и вливаю в себя странный напиток.

— Впрочем, я был бы не против знать, кто так просветил ее. Ты, случайно, не в курсе?

Она округляет глаза. Я киваю, прикрыв веки. «Да, все именно так, как ты поняла». Она пожимает плечами. Я легкомысленно взмахиваю рукой.

— А и ладно. Какая разница…

Но Гермиона встревожена:

— Ты хотел поговорить. Ты звал меня за этим?

— Герм, поверь, если бы мне действительно важно было бы это все, ты бы узнала на следующий день. Проблема совсем в другом.

И вдруг я понимаю, что мне нечего ей сказать. Просто потому, что со мной ничего не происходит. Ровным счетом ничего. Я даже не понимаю, для чего позвал ее.

— Ты знаешь, что в доме есть библиотека? — спрашиваю я, чтобы увести разговор в другую сторону.

И я вижу, как при слове «библиотека» в глазах моей подруги полыхает безумный огонек.

***

Три дня спустя мы вчетвером, во главе с хмурящейся Гермионой, стоим с палочками наизготовку у высоченной резной двери библиотеки и пытаемся, пытаемся, пытаемся… хотя бы поцарапать полированную поверхность. Если не заклинанием, то хоть карманным ножом Рона.

Джинни недовольна: через полчаса у нее назначена очередная «очень важная» встреча.

Гермиона недовольна: охранные чары выглядят вполне обычными, и взломать их нам вдвоем было бы проще простого. Но нам не удается и вчетвером.

Рон недоволен: он терпеть не может двери без ручек и замков. За ними всегда столько проблем.

Доволен только я: хоть какое-то развлечение.

Джинни с отвращением разглядывает резной растительный орнамент и вдруг дергает меня за рукав.

— Гляди, Гарри, — она указывает кончиком палочки на сложный узор из стеблей и листьев и, приглядевшись, я вижу среди них тонкую длинную змейку, покачивающую плоской головкой под моим удивленным взглядом.

— Ты охраняешь дверь? — шиплю я ей. Звуки парселтанга сами срываются с моего языка.

Змейка очень удивляется. Настолько, насколько может удивиться медная змейка. Но отрицательно машет головой.

— Нет.

— А что ты здесь делаешь?

Если бы она могла, она бы пожала плечами.

— Я здесь живу.

— Я — Гарри. У тебя есть имя?

— Смешной мальчик… Я просто узор на двери. Украшение.

— И ты не знаешь, как открыть дверь?

— Чары.

— Знаешь какие?

— Охрана.

— Какие именно?

— Я змея, мальчик, а не ведьма. Спроси у своих ведьм.

— Все равно спасибо, рад был познакомиться. Тебе нравится имя Селеста? — шиплю я и вижу, как змейка шустро скрывается под резным листом.

Не получилось. Что ж, попытаться стоило.

А Гермиона хмурится все сильней и тщательно водит палочкой по линиям охранных чар, морща от усилия нос.

— Вот здесь, вот здесь, — шепчет она тихо.

— Что там, что? — нетерпеливо спрашивает Рон.

— Не знаю, — признается подруга, со вздохом опустив палочку. — Никогда с таким не встречалась.

— Ну если даже ты-ы-ы, — тянет Джинни.— Может, в другой раз? Меня ждут у Эйба Чарминга.

— Так поторопись, — огрызается Рон, — а то, глядишь, все обойдутся без тебя.

Джинни вспыхивает, клюет меня в щеку, мурлычет:

— Я скоро вернусь, Гарри, не забудь предложить гостям чаю, — и улетучивается.

— Она, конечно, всегда мечтала о красивом доме, — бормочет Рон, — но «Магические интерьеры Эйба Чарминга» это уж как-то слишком.

— Попробуй еще раз, Гарри, — выныривает из раздумий Гермиона.

Я уже делал это сам неделю назад, до прихода Гермионы. Но Гермиона тоже не заметила ничего в прошлый раз. Поэтому я внимательно, по миллиметру, исследую нити охранных чар, опутывающие непокорную дверь. И почти сразу замечаю их — три маленьких серебряных ленты, вплетенные в сети обычных заклинаний.

— Здесь, здесь и здесь — показываю я друзьям.

— И что это? — хором спрашивают они.

— Понятия не имею.

— Круг замкнулся — прыснул Рон. — Идемте пить. Если у тебя, конечно, есть что-то кроме чая. И зачем тебе вообще сдалась эта библиотека?

Гермиона смотрит на него, как на умалишенного.

— Книжку хотел почитать, — отвечаю я. Ну да, а что ж еще можно искать в библиотеке?

— Так можно было эльфа в магазин отпра… Погоди, а у эльфа своего ты спрашивал про дверь?

Я выразительно бью себя рукой по лбу. Ну и болван!

— Кричер!

Передо мной возникает мое домашнее чудовище, перепачканное мукой.

— Хозяин Поттер, чего ты хотел?

— Я хотел, чтобы ты называл меня Гарри!

— Да, хозяин Поттер. Гарри. Кричер помнит.

— Кричер, ты знаешь, как открыть эту дверь? — не выдерживает Гермиона.

— Кричер знает, что никто посторонний не должен входить в библиотеку семейства Блэк.

Неудобно согнувшись, я заглядываю прямо ему в глаза.

— Кричер, скажи, пожалуйста, ты знаешь, как открыть эту дверь?

— Нужно снять охранные чары, хозяин По…

— Ты знаешь, что за чары, Кричер?

— Кричер не знает. Кричер будет очень страдать, что не смог помочь хозяину, — впрочем, сильного страдания на его сморщенном личике не отражается.

— А кто накладывал чары? — опять вмешивается подруга.

Высокомерный взгляд и упорное молчание.

— Ответь ей, Кричер.

— Хозяин Регулус делал это, хозяин Гарри.

— Регулус был очень сильным магом, — Гермиона, как обычно, соображает быстрей всех, — и это родовой дом.

— Ты права, — важно кивает эльф.

— Скажи, Кричер, — подает голос Рон, и эльф задирает ушастую голову, чтобы посмотреть на моего друга, — а после Регулуса кто-то входил в библиотеку?