Конверт стал кучкой пепла, а хитрый флакон, улучив момент, ткнулся мне в руку. Я машинально открыл и выпил, только глотая сообразив, что же делаю. Ко мне тут же подлетел третий. Ну как с ними бороться? Один день ничего не решает. Я выпил оба оставшихся флакона, ощущая, как отпускает боль и возвращается привычное живое тепло. Но гораздо большее облегчение почувствовал от слов Гермионы. Я привык ей верить, и она ни за что не стала бы мне врать.

«Не плохое». Да что же Снейп мог ей такого сказать? «Не плохое»? Не иначе то, что я опять выживу. Но это я и так знал, тогда к чему такой секрет? Подруга, подруга, как же мне вытянуть из тебя правду? И что мне теперь делать со Снейпом? Я не хочу его видеть, но и не видеть, не думать о нем не могу. Наверное, я действительно люблю его. Вот если бы… Если бы я… ну, скажем, знал что-то такое, что обязательно должен сказать ему. Что-то очень важное… Тогда бы я смог вернуться. Просто, чтобы это сказать. Что-то… «Вот что я в вас больше всего ценю, Поттер, так это способность меня удивлять», — это он так сказал. Ну что ж…

Пока обрывки мыслей складывались в подобие плана, я спустился вниз и вместе с завтраком попросил у равнодушного бармена перо и бумагу. Гермионе нужно было ответить. Я прихватил все это со стойки и в ожидании еды уселся за самым дальним столиком в самом темном углу. В зале было немноголюдно, но лучше не испытывать судьбу.

«Я услышал тебя. Я понял. Не с ним. Нет, я вовсе не сержусь. Но, нет, возвращаться пока не собираюсь. Наверное, так лучше для всех. Удачи тебе, сама знаешь в чем. Гарри», — вывел я на дешевой желтоватой бумаге. Потом немного поразмышлял и приписал снизу: «Пришли мне, пожалуйста, мою мантию. Она где-то в спальне».

Конечно, за лишние пару сиклей в «Башмачке» нашлась почтовая сова. Смешная, взъерошенная, с одним зеленым, словно волосы бармена, пером в крыле. Она покружила по залу, прежде чем вылететь в приоткрытую дверь, унося письмо для Гермионы.

Не то чтобы я готов был прямо сейчас пускаться в авантюры. Прежде следовало позавтракать.

***

В комнате меня уже ждала сова с привязанным к лапе небольшим пакетом. Она раздраженно покосилась и ковырнула клювом мешочек на шее. Ну да, от местных сов вряд ли можно отделаться недоеденным сэндвичем. Я сунул в мешочек целый сикль, мельче у меня не было, и птица удивленно приподняла бровь. Движение было таким знакомым, что сердце гулко стукнуло и заныло. Я не мог выкинуть Снейпа из головы, даже если бы хотел этого. Не уверен, что и обезглавливание помогло бы. В глубинах моей памяти, как оказалось, хранилось множество его быстрых жестов, подрагиваний кончиков пальцев, многочисленных изломов губ и бровей, резких поворотов и обжигающих или равнодушных взглядов. Жаль, что нельзя было рассортировать каждое воспоминание по флаконам, снабдить этикеткой, расставить в хронологическом порядке по полкам и доставать время от времени, изучая и сравнивая. Некоторые из них я с радостью разбил бы, чтобы не увидеть больше никогда. Но одно, я точно знаю какое, я бы доставал чаще других. Жаркий огонь, полыхнувший всего лишь на мгновение из-под его ресниц, в тот миг, когда он оторвал свои губы от моих и открыл глаза. Никогда никто так не смотрел на меня раньше.

Джинни? Кто такая Джинни? Красивая сестра Рона, на которой я чуть было не женился, только потому, что это казалось естественным? Никогда. Печальная Чжоу, настолько скучная, что даже вспомнить не о чем? Я даже не помню, смотрела ли она на меня вообще. Сестрички Патил на Святочном балу? Ох, нам было слишком мало лет, какие уж там взгляды. Сейчас близняшки сгодились бы только для экзотических фантазий. Я бы, пожалуй, пофантазировал на эту тему, если бы мне было интересно. Кстати, о фантазиях… Вот Изи Стоктон, пожалуй, могла бы так посмотреть. И я бы мог в нее влюбиться. Безответно, конечно. И безнадежно. Если бы не… Я хлопнул себя по лбу и быстро натянул теплую одежду. Джесс! Я вспоминал о нем много раз, вызывая в памяти ощущения и образы той ночи. А вот то, что у него остались две совы, я как-то подзабыл. За это время счет в прокатной конторе, должно быть, достиг астрономической суммы. Сунув в карман мантию, я вылетел из «Башмачка» и двинулся на Диагон аллею.

Определенно, сегодня был удачный день. Юная девушка за стойкой кассы мило смутилась и объявила: «Совы абонента 72416 вернулись спустя три дня. Задолженность два галлеона, шесть кнатов и три сикля». Я выложил деньги и, воодушевленный, вырвался с аллеи в маггловский Лондон. Выбрав ближайшее тихое место, помесь кофейни с библиотекой, где каждый посетитель молча уткнулся в только ему интересные страницы, я сосредоточился и напряг память.

Нурменгард… Высокая каменная башня, втиснувшаяся между двух утесов. Узкий прямоугольный вход, ступенчатая пирамида купола. Вокруг безлюдно и сколько достает взгляд сплошная грязно-зеленая пустошь, с парой лысых невысоких деревьев вдали. Я видел это место дважды: один раз в справочнике по современной истории магии, который однажды листал в библиотеке Хогвартса. Второй — еще короче, но отчетливей — в том самом видении. Куда лучше я запомнил холодный каменный пол камеры Гриндевальда, поросшие мхом стены и сноп соломы, служивший узнику постелью. Аппарировать прямо в камеру почему-то не хотелось, да и не удалось бы, наверняка. Конечно, можно было поступить проще. Как минимум в десятке книг Гермионы точно есть координаты. Но подключать к этому подругу хотелось еще меньше.

Да, это опасно. Риск расщепления при аппарации в столь плохо знакомое место был… ну был… как всякий риск. Рискованным. И отчего-то именно это меня веселило. Не знаю почему, но я был уверен, что должен отправиться туда сам. Я оставил на столике купюру и вышел из кафе, старательно обернув шарф вокруг шеи. Не знаю, где находится этот Нурменгард, но уж точно севернее Лондона. Уличная телефонная будка показалась мне идеальным местом для аппарации. Я прикрыл дверь и сосредоточился, готовясь к неприятным ощущениям.

Севернее? Да тут был сущий замерзший ад!

========== Глава 38 ==========

Не успел я коснуться земли и понять, все ли мои части успешно добрались до точки назначения, как ноги взлетели выше головы и я уткнулся лицом в мерзлый грунт. Хорошо еще, что очки плотно сидели на носу. Впрочем, сейчас они мне были без надобности. Разглядеть что-либо в густых сумерках было почти невозможно. Из глаз потекли слезы, кончик носа сразу же начал гореть. Уснуть в морозильнике тети Петунии наверняка было бы теплее. Вот это мороз, твою мать! Я встал и тут же получил толчок в спину. Порыв колкого ледяного ветра едва не сбил меня с ног, и я забалансировал на льду, стараясь удержаться на ногах. Я оглядывался вокруг, пытаясь понять, куда меня занесло, пока не увидел полосу черноты, перерезающую унылый однородный пейзаж. Должно быть, это и есть утесы, а между ними вход в тюрьму. В любом случае, идти мне было больше некуда, разве что вернуться обратно в теплый номер гостиницы. Нет уж, решил так решил! Я стиснул зубы, накинул развевающуюся мантию-невидимку и решительно направился в ту сторону. Пользоваться Люмосом или волшебным огнем я не рискнул. Огонек в открытой ледяной пустыне не останется незамеченным. Я широко шагал, почти бежал, безуспешно стараясь перегнать ветер, пока не врезался лбом прямо в камни холодной стены. Ну надо же, никакого щита. Даже самых слабеньких воющих чар. Дом Снейпа по сравнению с этим местом — неприступная крепость. Я, конечно, не думал, как мне преодолеть защиту тюрьмы, надеясь сориентироваться на месте, но чтобы вот так, вообще ничего? Осталось только поискать вход. Должен же он где-то быть. И тут же рука провалилась в глубокую расселину. «А вот и он», — обрадовался я и нырнул внутрь узкого тоннеля, поплотнее заворачиваясь в мантию. С равным эффектом я мог ворваться сюда во главе отряда барабанщиц, трубя в боевой рог. В квадратном каменном дворе не было ни души. Я вообще туда попал?