— Ты бы хоть жрать начал, — саркастически сказала Гермиона, выпустив мою злосчастную прядь, — одни кости торчат. И пить бы стал поменьше.

— Валяй, мамочка Грейнджер, учи меня жизни, — я потянулся за черпачком и налил еще пряной жидкости в наши стаканы. На столе расплылась лужица. Конечно, я слегка промахнулся.

— Кое-кого неплохо бы и подучить, — заметила подруга, моментально промакивая лужу салфеткой.

— Жаль, учителей достойных не осталось.

— Чем могу… — развела руками Гермиона. — Тебе бы еще порку профилактическую, чтобы думал, что говоришь и делаешь.

— Думал? — возмутился я. — Уж чья бы корова… Очень-то ты умная, когда дело касается других. А сама-то…

— Я всегда думаю, Гарри. И принимаю правильные решения.

— Ага. Ты сдала Ж.А.Б.А. потому, что это правильно. Учишься дальше потому, что это правильно.

— А ты бесишься потому, что не можешь придумать себе дела.

— Все-то ты про всех знаешь! Про себя тоже? Да ты все еще с Роном потому, что считаешь, что так «правильно». Хотя я вижу — не спорь! — что тебе это тяжело. А лучше, — я опрокинул остатки пунша из стакана и громко глотнул, — верни память своим родителям и спроси, согласны ли они были на тихую безоблачную жизнь в Австралии, в то время как их ребенок ежедневно рисковал жизнью тут. Ты вынудила их бросить тебя, даже не удосужившись спросить. И посчитала, что это будет правильным для всех.

Эти был запрещенный прием, и я знал это. Не понимаю сам, почему я это сказал. Может быть для того, чтобы пробить вечную рассудительность своей подруги. Чтобы увидеть две дорожки слез, медленно сползающих из уголков карих глаз. Чтобы не мне одному было так ужасно больно за потери. Чтобы, черт возьми, увидеть, как кто-то тоже сожалеет о минувшем.

Гермиона часто заморгала и вокруг ее глаз появились смешные черные ореолы, как у игрушки в маггловском кукольном театре.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — прошептала она, приложив к губам руку, подавляя всхлип. — Это мое решение. И оно очень правильное.

Подруга засуетилась, порылась в сумке, вытащив пару мятых купюр швырнула их на стол, и, расталкивая плечом посетителей, заспешила к выходу.

Я знал, что так будет. И знал, что был неправ. Гермиона кинулась разыскивать своих родителей через несколько дней после победы, всеми правдами и неправдами выпросив у МакГонагалл трансконтинентальный портключ. Вернулась из Австралии пришибленная, очень тихая и тут же, не сказав и пары слов, отправилась в свой маггловский дом, где на третий день Рон разыскал ее на ковре у разожженного в мае камина в компании бутылки вина и маггловской детской книжки с картинками.

Так рассказала мне Джинни, и с тех пор мы предпочитали молчать. Это было самое страшное табу, самая запретная из тем наших разговоров. И вот сейчас я вдруг, по страшной, свойственной только мне глупости, ударил подругу самым сокрушающим оружием, которое только мог отыскать в своем арсенале, ее личным Круцио.

Мистер и миссис Уилкинс, лишившись большой части воспоминаний, недолго пробыли вместе. Мы еще не отыскали способа уничтожить второй крестраж, а миссис Уилкинс уже стала миссис Вендлер и в апреле девяносто восьмого обзавелась малышкой Делайлой, черноволосой и черноглазой. Мистер Уилкинс подарил придуманную Гермионой фамилию своей старшей медсестре, усыновив двух ее близнецов. Обрати Гермиона свои чары вспять, даже при условии, что у нее получится идеально, она сделала бы несчастными семерых людей. Она решила то, что решила, и сделала то, что сделала. И я, конечно, не имел права ее осуждать.

Ох, какой же я дурак! Мерлин побери мой длинный язык, который бежит впереди мыслей! Бедной Герм сейчас очень больно.

Я со стоном опустил голову на скрещенные руки, и проклятая горячая жидкость наконец-то потекла из-под моих век, не даря ожидаемого облегчения. Я дурак, кретин, и если я сам не могу разобраться со своей жизнью, то какое право имею портить ее другим? Самым близким. Как будто мало было вокруг меня смертей и боли, за которые я в ответе. Как будто мне нужно еще…

========== Глава 5 ==========

— Сколько бы ни было вокруг смертей, все они не на твоей совести, малыш, - низкий хриплый басок над моим ухом пророкотал эти слова, и на мое плечо опустилась тяжелая широкая ладонь.

— Я сказал это вслух? — не поднимая головы, произнес я.

Голос был незнакомым, но мне чертовски не хотелось быть узнанным даже в таком месте, где вероятность встречи с магом, знающим, кто такой Гарри Поттер почти равна нулю.

— Да, сказал. А не хотел? — поинтересовался тот же голос, и рука сильней стиснула мое плечо.

Я слегка приподнял голову и скосил один глаз, стараясь через завесу спутавшихся прядей разглядеть неожиданного собеседника. Но не увидел ничего, кроме тени, отбрасываемой им на стол.

— Не хотел, — признался я. — Это никому не интересно.

— Ну почему же, — ответил незримый собеседник, — допустим, это интересно мне.

— Хотелось бы знать с какой стати? — проворчал я, поводя плечом в надежде сбросить руку или хотя бы ослабить тяжелую хватку.

— Может быть потому, что ничто не ново под луной? — тихо хохотнул басок. — Или потому, что я сам забивал голову такими же глупостями.

Рука исчезла с моего плеча, и ее обладатель тяжело плюхнулся рядом со мной на место Гермионы. Краем глаза я заметил широкое загорелое предплечье, покрытое редкими светлыми волосками и крепкую ладонь с узловатыми пальцами, потянувшуюся за черпачком в котле, а потом услышал смачный глоток. Похоже, прямо из стакана Гермионы.

— Вот только такой гадости я никогда не пил, — фыркнув, сказал незнакомец. — Предпочитал то, что сразу воспламеняется.

— Если тщательно поджечь, загорится и это, — пробурчал я себе под нос.

— Не уверен, — хмыкнул голос. — Впрочем, почему бы не попробовать?

Еще чуток приподняв голову и сильнее скосив глаза, я наблюдал, как та же уверенная рука набирает полный черпак пунша и тщательно выливает его ровной дорожкой от котла до края стола. Потом услышал звонкий щелчок и характерный для маггловских зажигалок треск проворачиваемого колесика. Язычок пламени лизнул бордовую дорожку жидкости и зашипел.

Я прыснул и еще чуть повернул голову.

— Я же говорю: отвратительное сладкое пойло, — улыбнулся мне крепкий коротко стриженный блондин.

— Не умеешь — не берись, — я наконец-то оторвал голову от скрещенных рук.

— Покажи класс, — в его серых глазах сверкнула насмешка и вызов.

Он протянул мне на раскрытой ладони металлический прямоугольник зажигалки и, поколебавшись секунду, я схватил ее. Щелкнул, полюбовался пламенем и, поднеся сине-оранжевый огонек к краю растекшейся лужицы, послал невербальное Инсендио. Огонь длинной цепочкой побежал по жидкости, а мой случайный собеседник сориентировался моментально: резким жестом он перевернул на наш импровизированный костер пустую тарелку.

— Один-ноль, — рассмеялся он и протянул мне так хорошо мной рассмотренную широкую ладонь. — Я Джесс.

— Гарри, — кивнул я, чувствуя, как пальцы тонут в жестком захвате. Сожми он ладонь еще чуть-чуть и переломает их напрочь.

— Мы все еще будем пить эту дрянь, Гарри, или закажем чего покрепче?

— Кажется, мне нужно в туалет, — пробормотал я, выскальзывая из-за стола.

— Ну так я закажу на свой вкус, — в спину мне прокричал Джесс.

Я успел бросить на него всего лишь один пристальный взгляд и простенькое опознавательное заклинание. Стопроцентный маггл, ни капли магии, не такой уж высокий и крупный, как мне показалось поначалу. Не больше, чем на десять лет старше меня. Рыжеватый ежик волос открывал мощную шею, покрытую таким же легким загаром, как предплечья. Крепко сбитая фигура, обтянутый голубыми джинсами зад на деревянной лавке. Слегка склонившись над столом, он выстукивал рукой какой-то мотивчик. Определенно мы не встречались раньше. Не прошло и нескольких секунд, как он нервно повел плечами, ощутив чужое внимание. Тут же повернулся и, отыскав меня глазами, призывно взмахнул рукой.