Драко прыснул и громко расхохотался. Должно быть, старший Блэк рассказал ему анекдот. Гермиона неодобрительно глянула на слизеринский стол. Всё было очень плохо.

Филч следовал за ним по пятам до самых ворот. Пронизывающий ветерок находил каждый оголенный кусочек кожи, под ногами хлюпала весенняя грязь, а хищный взгляд завхоза подогревал желание убраться отсюда поскорее, пока тот не закрыл его в какой-нибудь похожей на гроб кладовой.

— Я сумею найти дорогу в Хогсмид без посторонней помощи.

Филч обнажил кривой клык в провале рта и отпер замок.

*

Хвала всем Основателям разом, хоть что-то не обмануло его надежд! Визжащая хижина выглядела так, словно к ней никто не приближался с тех пор, как Гарри и Северус аппарировали с ее порога. Даже угол пледа, покрытого толстым слоем пыли, был завернут так же небрежно. Тем утром Гарри не успел его расправить, заслужив неодобрительный взгляд Северуса. Он осторожно повел ладонью, вдохнул заплясавшие пылинки и едва сдержал всхлип. Грязный клетчатый кусок ткани показался ему самым родным, самым знакомым из всего, что он сегодня увидел. Паутина свисала с потолка серебристой бахромой, сквозь щели в бревнах проступала бурая склизкая плесень. Нещадно засвербело в носу. Даже измазанный по уши, через раз глотая затхлый воздух, он впервые за весь долгий день чувствовал себя в безопасности.

Гарри быстро разгреб мохнатые клочья на матрасе и уселся, с наслаждением скинув ботинки. Учебник сам выпал к ногам. Обложка была теплой, чуть шершавой на ощупь и пахла неповторимой смесью лаванды, смородинового чая и его собственного пота. Так пахли подушки в их доме. Так пахли покой, уют и долгие зимние вечера. Сейчас так пахла тоска. Она выкручивала жилы, выворачивала наизнанку внутренности, отвратительным комом забивала горло и влагой собиралась уголках глаз. Зачем, зачем, зачем? Зачем он вернулся сюда, где не осталось ни одной родной души? Где все — словно картонные персонажи уличного театра теней — бледные силуэты, неживое отражение его воспоминаний. Конечно, они не виноваты в том, что их жизнь продолжает течь своим чередом. Разве он сам не так же настороженно отнесся бы к чужаку, нахально лезущему в его дела? И если Северус где-то здесь, посмеет ли Гарри осудить его за то, что все эти годы он жил, как и каждый из этих знакомых незнакомцев — не помня, не зная, не думая о нем? А он, дурак, стремился туда, где в нем не было нужды, лишь затем, чтобы именно в этот миг остро и точно понять, где был безоговорочно счастлив!

Визжащую хижину, должно быть, уже давно называли молчащей. Единственный оборотень много лет не переступал ее порога, но полосы от его когтей все так же украшали стены. В шрамах древесины успели завестись жучки с розоватыми панцирями. Ну что ж, они не будут возражать… Гарри завыл — люто, надсадно, словно настоящий волк — глядя на сплетение балок потолка вместо луны. Центральная была расколота поперек. Точно: туда попало одно из заклинаний Сириуса. Девятнадцать лет… И можно злиться только на себя. Хоть до крови искусать губы и расплющить костяшки пальцев о деревянную жесткую спинку кровати. Не замечать, как пляшут вокруг стены, сползает потолок и трещат доски заколоченных окон. Он думал, что сделал все правильно. Знал, что иначе поступить не должен. Тогда почему вокруг лишь черная пропасть отчаяния и мерзкое чувство, будто влез грязными ботинками в чужой дом, наследил на ковре, и незнакомые хозяева смотрят с осуждением и прикидывают, не достать ли ружье.

Стена хижины раскололась на части и осела кучкой трухи, по глазам ударил слепящий луч. Гарри успел вскинуть руки, окружая себя щитом. Он чувствовал, как вибрирует вокруг чужая магия: разная, словно сотканная из сил нескольких волшебников. Давление на щит росло со всех сторон, еще чуть-чуть — и он рухнет под неожиданно мощным напором. Сквозь пелену слез и вспышки он почти не видел нападавших, их силуэты сливались в одну сплошную темную массу. Драться с толпой не все равно что один на один. Гарри понял, что стоит ему лишь опустить руку, чтобы протереть очки, и град из простых, но сильных заклинаний непременно сломает щит. Его заливали связками чар, словно пожар всей пожарной командой — уверенно, целенаправленно и метко. Кто бы ни были противники, научились они этому явно не на факультативе ЗоТИ.

Последние обломки крыши съехали вниз по щиту, и, конечно, другого выхода не было. Гарри мысленно сосчитал до трех, опустил руки и нырнул за ближайшее бревно. Когда залпы брандспойтной атаки на секунду прекратились, он вскочил и изо всех сил рванул в сторону Запретного леса, натыкаясь на ветки и камни босыми ногами. Должно быть, он хорошо уклонялся, не забывая выписывать зигзаги и припадать к земле: ни один из ударов не достиг цели. Но только мётлы летают быстрее. Сверху спикировал небольшой отряд, и пространство вокруг стало сгущаться, образуя плотный кокон. Нападавшие не спешили приземляться, выжидая. Гарри с трудом дышал в тесной ловушке.

— Не рванет? — спросил кто-то, осторожно пиная оболочку.

— Не должен. Но держитесь наготове.

— Транспортируем в министерство.

— Отойдите, мистер Малфой, не дай Мерлин, он решит нападать.

— Отец направил вас сюда по моему сигналу. Этот тип сразу показался мне подозрительным, и я имею право видеть, как вы его задержите.

— Да-да, мистер Малфой, Аврорат благодарен вам за информацию.

— Чихал я на Аврорат, — взвизгнул Драко, а Гарри почувствовал, как его медленно отрывают от земли и, подергивая, словно воздушный шар на веревочке, втягивают в аппарацию.

*

Методы своей работы Аврорат почерпнул не иначе как из полицейских сериалов. Гарри казалось, что он, как в детстве, подглядывает в узкую щель двери, а на экране актеры разыгрывают банальную сценку с двумя полисменами и маньяком-убийцей. Только на сей раз в роли скрученного подозреваемого был он сам. Комната, в которую его притащили, была до жути знакомой: обшитые мягким стены, слой заглушающих и запирающих поверх них, бьющий в глаза свет. Узкий железный стол, за которым менялись лица. Одно из расплывающихся пятен даже предложило ему закурить. Гарри хотел рассмеяться в ответ, но плечи выворачивала такая боль, что вместо смеха из горла вырвался глухой стон. Освобождали его от изолирующего кокона целым боевым отрядом. Едва он успел поднести ладонь ко рту, чтобы заглушить рвотный позыв, как оказался связан по рукам и ногам. Со злорадным облегчением он оставил школьный ужин на чьих-то начищенных до блеска сапогах. В луже оранжевой блевотины покачивался непереваренный кусок стейка.

— Хорошо хоть трусы оставили, — выплюнул он в лицо появившемуся магу в застегнутой наглухо куртке. Тот пожевал пухлыми губами и ткнул палочкой под дых. Ледяной штопор впился во внутренности, накручивая на себя каждый нерв от корней волос до ногтей на больших пальцах ног. Обморок уложил его на холодное железо пола. Когда Гарри пришел в себя, то сразу понял, что колени и ладони свободны, и только потом ощутил выдирающую суставы боль. Судя по странному жжению, на кисти скованных рук были надеты мощные артефакты. В ярком свете лампы, без очков, он мог только слышать постоянно меняющиеся голоса. Они звучали то громче, то тише, пока не слились в единый гул, а Гарри и все еще не мог понять, чего хотят эти люди.

Кто он? Гарри Поттер. Как попал в Британию? Да всегда здесь жил! Почему не прошел предписанную министерством процедуру ограничения магии? Идите на хуй! Я в первый раз о ней слышу. Хочет ли пить? Сливочного пива, пожалуй. По подбородку потекла струйка воды, он не удержался и облизал разбитые пересохшие губы. Красное пятно напротив сменилось коричневым.

Как его имя? Гарри, Гарри Поттер, сын Джеймса Поттера и Лили Эванс, 31 июля 1981 года, Годрикова Впадина, Девон, Англия. Нет, Джеймс Поттер, глава Аврората, не его отец. Школа — Хогвартс. Да, ему наплевать, что там о нем не слышали. Нет, никогда не покидал территорию страны. Нет, понятия не имеет об ограничении магии. Нет, метка на руке не какой-то особый допуск. Нет, нет, нет, нет. Да. Хотел бы видеть Северуса Снейпа. Зачем? Просто поговорить. Развяжите, а? Нет, даже не догадывается, почему его задержали. Серьезно, вы не знаете, кто я? Я и сам не знаю. Ха-ха.