я ответил на звонок. — Что произошло?

— Знакомый хлебнул лишнего за ужином, вот и не справился с управлением. Слушай, я

рад тебя слышать, всё такое, но я сейчас немного не в состоянии. Я загляну к вам…

попозже…

Последнее я договаривал уже сквозь туман, охвативший меня со всех сторон и

погасивший сознание. Страха не было, боль отступила прочь, и лишь на границе разума

скользило сожаление о том, что не хватило терпения добраться вместе с ним до дома и

там со вкусом довершить начатое. Возможно, именно это позволило мне походить

свободным и «чистым» ещё немного.

❃ ❃ ❃

В комнате было пусто, темнота окутывала здесь каждый уголок с заботливостью матери, что укрывает собственное дитя в постели, скрывая его от холода и мрака. Кто бы мог

с такой же заботой обнять мои плечи, унять ту тьму, что поселилась у самого сердца?

Странное понимание преследовало меня. Каждый смертен, если захотеть и пожелать

того, каждую жизнь можно оборвать, если постараться. Ни над кем не сжалится время, получит своё смерть, и всё это лишь вопрос обстоятельств и благосклонности судьбы.

Я не вздрогнул, когда дверь открылась, и раздались шаги, а затем включился свет, лишь слегка довольно улыбнулся, когда увидел, как вздрогнул мужчина.

— Получите, распишитесь, — произнёс я, поднимаясь с кровати и кивая на неподвижное

и ледяное тело мёртвого Белнисса Рильята. — К сожалению, не могу предоставить

накладную на товар, но я полагаю, что мы с вами разберёмся и без этого.

— Я видел новости, — сухо буркнул Акира, недовольно дёрнув плечом. — Зачем ты

притащил его сюда?

— Чтобы ты не докапывался. — Я двинулся ему навстречу и замер перед ним. — Деньги

можешь не высылать. Того, что ты отправлял пару недель назад, вполне хватит.

Следующий номер?

— Номер? — Гото вскинул брови, окидывая меня странным взглядом.

— В базе, Акира. Ты знаешь, о чём я говорю.

Почти минуту мы молчали, не отводя взглядов от глаз друг друга, а после Акира

расплылся в довольной ухмылке, я же никак не отреагировал на оскал, лишь ожидал, когда мне снова скажут: «Фас».

                Заклинанием плоть вызывая свою,

                Всё того же охотника не узнаю…

                И зелёная кровь оживляет её,

                Только сердце стучит уже не моё.

                Нынче все лепреконы, а также сатиры,

                Люди, волки, медведи и даже вампиры

                Признают мою власть. Они в этом правы.

                Не хочет никто над собою расправы.

Комментарий к Глава 6: Охотник

* Ранобэ — подростковые фэнтези-новеллы, отличающиеся обилием диалогов и

иллюстраций.

========== Глава 7: Калейдоскоп ==========

      Цветущих вишен обманный рай —

      Воспоминаниям сказать «прощай»

      Я не сумел — скомкал слова

      Сердца усталый бег.

      Их возвращенья не запретить,

      Память, как пряха, ссучила нить:

      Лица, слова… Дрогнут едва

      Окна закрытых век.

❃ ❃ ❃

— Будь добр, расскажи мне. Хоть самую кроху, необязательно называть имена и

раскрывать все карты. Просто позволь мне увидеть то, что видел ты?

— Катись в Пустоту.

— Жаль. Мне казалось, что мы могли найти общий язык.

Безумная улыбка застывает на очередном мёртвом лице.

— Пожалуйста, поделись со мной увиденным. Хоть чуть-чуть. Кусочек.

— Пошёл ты.

И снова, и снова, и снова. Стилет не отдыхал, не переставал испивать чашу до дна, справляя тризну за тризной. И каждый раз вслед за безудержным восторгом приходила

пустота — такая гнетущая и алчная, жаждущая чего-то большего, отчего голова

казалась совсем тяжёлой и неподъёмной. Я покосился на клинок, постепенно

остывающий, на обожжённое горло очередной жертвы, передёрнул плечами и переступил

через неподвижное тело. На всех можно найти управу, со всеми можно совладать, и я

не думал, что успокоюсь хоть на мгновение до того, как получу сведения. Это была

уже даже не мечта, а самая настоящая мания. Я резал их одного за другим, точно

мясник, и, не думая о последствиях, даже не предполагал, что кто-то посмеет меня

обвинить. Безликие чужестранцы являлись в наш мир никем, брали фальшивые имена, прикрывались ими и одурманивали головы обычных жителей, но со мной это не

проходило. Никто бы не кинулся их искать посреди кипучего города, не опознал бы в

морге тело, не пролил бы горькую слезу. Я даже подумывал выкладывать тела в сигнал

«SOS», дабы меня, наконец, заметили. «Пожалуйста, пожалуйста, — шептал я в темноте, просыпаясь от кошмара с зеркалом в холодном поту. — Я лишь хочу дышать тем же

воздухом, прошу. Пожалуйста. Разве так трудно?». Я не знал, каково живётся

изгнанникам, и не хотел представлять, насколько же сильна их боль и тоска. Конечно, глядя на Акиру, трудно было сказать, что он тоскует по родным землям, однако же я

чувствовал в нём то же, что угнетало меня самого. И ведь, что самое смешное, мне не

о чем было грустить, не о чем сожалеть до тех пор, пока не пришлось: та маленькая

частичка в отражении показала моё истинное лицо. Да, было так любопытно и обидно, что меня отделили от родины, но такой безумной тяги не было.

Отерев руки влажной салфеткой, я накинул рубашку на плечи, тряхнул головой, поправляя волосы, которые с момента стрижки так и не решился отпустить. И мне это в

какой-то мере даже нравилось. Поглядев на очередной труп, я отослал фотографию

Акире, а затем покинул квартиру. Игнесса стояла возле её дверей и поглядывала на

часы:

— Что-то ты долго. Были проблемы? — Она так нервно поглядывала по сторонам, словно

ожидала облаву.

— Нет, как и всегда. — Я натянул пальто, убрал клинок обратно в рюкзак и кивнул на

вход в квартиру. — Можешь убирать красавца, а я поехал отсыпаться. У меня ещё и

встреча сегодня не из самых приятных. — После я закурил, выпустил дым через нос и

потёр переносицу, пытаясь справиться с усталостью, что навалилась после очередного

«жертвоприношения». — Знаешь, меня всё преследует ощущение, что я делаю что-то не

так.

— Конечно, ты же убийца, — с щепоткой сарказма ухмыльнулась девушка и хлопнула меня

по плечу. — Не переживай, Арти, тебя в обиду не дадут. Я от Акиры слышала, он

безумно доволен тем, что ты делаешь. Даже говорит, что лучше тебя ему ещё никто не

попадался. А ещё он хочет повысить плату за каждого убитого.

— Ты ещё на всю улицу об этом закричи, — вздохнул я да потрепал подругу по светлой

макушке, а затем двинулся к машине, оставленной неподалёку. — До встречи, Игни, встретимся через месяц-другой.

В бар я явился поздно ночью, и ощущение неправильности росло в геометрической

прогрессии. Нет, я не терзался совестью, не жалел, не корил себя и не боялся, что

однажды какой-нибудь особо въедливый коп свяжет меня с убийствами и решит влепить

мне «пожизненно». Я бы с удовольствием посмотрел на лица сменяющихся сокамерников и

тюремщиков, всё ожидающих, когда же я наконец прикажу долго жить. Мне лишь

казалось, что я не довершаю начатое, не довожу дело до конца, и это было воистину

непривычное чувство, ведь я собственными глазами видел, как они умирают, как

задыхаются, как бьются в агонии. И именно в эти секунды я был как никогда счастлив

и доволен, а затем всё вдруг обрывалось, становилось серым и мерзким, склизким, в

общем, переставало приносить удовольствие. Что-то ускользало от меня, и я никак не