Пришла Она в роддом в босоножках, а уходила в сапогах – за эти дни на цветущие сады выпал снег – муж не догадался взять такси и они добирались из роддома на перекладных автобусах, а когда сын заплакал, отец спросил: «Что Сынок, дать закурить?»
Через 56 дней, как было положено по закону, вожатая вышла на работу. Её сына, то её брат, привязав резинку к коляске, швырял ногой от себя, сидя на пороге с книгой в ожидании пока коляска прилетит назад, то её отец, взяв отпуск, таскал по двору в хозяйственной сумке, раскачивая и посвистывая. Нужно было искать выход – Она уволилась с работы, а вышла через 9 месяцев уже в другую школу тоже далеко от дома. Через пару месяцев они сняли в аренду дом, Муж привёз своих родителей из сибирской глубинки; сам мотался месяцами по командировкам, а Она работала в две смены и заочно училась – старики смотрели днём за ребёнком. Все деньги отдавали старикам, а потом у них нужно было просить на нужды, отчитываясь, зачем и для чего, хотя они этого не требовали – привычка из дома подчиняться Матери.
Дом строили усилиями всей Её родни. И пока был жив его отец, всё как-то вписывалось в рамки среднестатистических норм семейной жизни. А потом началось… возвращаясь обычно ночью из командировки он вваливался в дом с компанией своих коллег кутили до утра потом он пару суток приходил в себя или исчезал и по несколько суток не появлялся вообще; плакала, бегала по ночам в школу позвонить в милицию – не нашли ли где погибшим; с соседом ночью объезжала тёмные углы города в поисках несчастного «убиенного» или, ожидая его, до утра писала конспекты к очередному экзамену в Университете (где Она училась заочно) прислушиваясь, реагируя на каждый шорох.
Спустя годы Её Мать рассказала Ей, что одной такой ночью она нашла его в притоне, где пьяные и обкуренные голые бабы и мужики плясали свои дикие танцы, а тогда мать успокоила дочь тем, что у него всё в порядке, он заболел и находится у друга, а завтра придёт домой.
Однажды сидя на диване и испуганно глядя в угол он начал кричать: «Черти, вон они четверо, не видишь что ли вон, вон они на нас сейчас кинутся». Она смотрела в указанный им угол, ничего там не видела и, испугавшись, побежала звать соседа. Когда сосед прибежал, Её Муж уже сидел расслабленный, опустошённый и успокоил соседа, что всё в порядке.
Она находила топорище за дверями их спальни в только недавно построенном доме, а однажды – под его подушкой. Она оправдывала его, думала, что у него есть какие-то враги, и он так пытается быть всегда готовым их семью защитить. Тогда Она была беременна дочерью, и постоянные стрессы отражались на ребёнке – он метался, лишая Её сна. Этому ребёнку ещё ни то досталось в утробе матери: вместе они били щиты из дранки для стен дома; на живот в 3–4 месяца мать ставила ведро с глиной, которую только что вместе с братом замесила ногами в холодной воде с соломой и тащила ведро сначала с глиной, потом с раствором с подоконника на козлы, на которых Её Мать мазала потолок. Затем Она лезла на эти козлы и тянулась наверх, затирая штукатурку на потолке. Этот живот строгал доски пола, красил, белил, в Новогодние праздники плясал с учениками на ёлке, сдавал экзамены на зимней сессии, хоронил свёкра – и вообще уже никто не надеялся что ребёнок, пережив такое, ещё способен будет родиться. Было так страшно за себя, за сына и этого настрадавшегося в утробе, который видимо уже совсем не хотел терпеть.
В тот День с утра Она чувствовала, что время приближается, и не рискнула сама ехать автобусами за Сыном в садик, а попросила Мужа забрать ребёнка по дороге домой с работы. Их долго не было. Уже был случай, когда он забыл забрать ребёнка из детского сада, и Она поздним вечером искала Сына по городу по домам воспитательниц, но в этот день Она Мужа предупредила, что может быть ещё нужно будет в роддом. Вечерело. Она волновалась всё больше. Наконец появился ребёнок в сопровождении Её учениц, которые рассказали, что были в центре города (3 км от дома) и на дороге возле сквера увидели Её Сына, который метался на дороге, не зная, куда ему деваться – на месте, где его папа пил с дяденьками уже никого не было. Наконец появился Муж и на её вопрос: «Где ребёнок?» – испуганно глянул на неё и, видимо только сейчас вспомнил, что с ним был ребёнок.
Боли становились нестерпимыми, и Она отправила Мужа в кинотеатр в 150 метрах от дома к ближайшему телефону вызвать машину Скорой помощи. Его не было более часа, Она уже отвлекала себя, как могла от болей, укладывая Сына спать и разговаривая с ним. На Её вопрос: «Кого он хочет мальчика или девочку?» – сын ответил: «Мальчика, но я знаю, ты купишь девочку». Рожать девочку поехали на машине, которую Муж пригнал от своего приятеля жившего в 2 км от их дома. Уже приехав в район Родильного дома, он всё катал и катал Её по улицам – подвыпившему мужику хотелось похвастаться перед Ней, как он круто смотрится на такой машине и как лихо умеет ею управлять. Девочка уже никак не хотела ждать и рвалась наружу, а её мама, уже мокрая от предродовых вод всё уговаривала её отца наконец-то отвести их в Роддом.
А когда дочь родилась, муж забыл их встретить из роддома – он уже «обмывал» Дочь. Забрала из родильного дома Её Мать на такси привезла домой, где перед этим затопила печь – сварить покушать для снохи Свекровь не догадалась. Целой компанией Муж ввалился на ночь в дом, требуя, чтобы Она накрыла стол. На ребёнка взглянуть он тоже забыл и ночью, проводив пьяную компанию, и утром, уходя на работу. Ночью Она убирала со стола, кормила ребёнка, стирала пелёнки и рыдала, рыдала так что, казалось, тряслись стены от обиды на него и, ругая себя за то что, заботясь о нём и Сыне, на 3-й день вместо 10-го пришла домой – он всего этого не слышал – спал крепко – алкоголь брал своё. К утру Она решила уйти к своей Матери с трёхдневной крохой и Сыном, но та Её не приняла, убеждая, что так часто бывает с мужиками, он одумается, исправится.
Это было время, когда после родов давалось лишь 56 дней отпуска. Её Мать ещё работала. Свекровь смотрела за внуком, пока Свёкор был живой, а внучку смотреть отказалась и, именно на время сессии, уехала отдыхать в Сибирь. С двухмесячным ребёнком на руках, сетками пелёнок и книжками добиралась Она на 5 автобусах на экзамены. На улице нещадно печёт солнце. В автобусах сквозняки от открытых окон, от которых Она прикрывала ребёнка своим телом, а кормила и пеленала Дочь на автобусных остановках. Однажды Она с ребёнком через 9 часов голодная возвращалась с экзаменов – сетки, ставшие ещё тяжелее от мокрых пелёнок и дополнительных книг, вконец оттянули руки, и Она огромными усилиями дошла до переулка, где жила Мать – там нужно было забрать Сына. Сил больше не было и чтобы не уронить дитя, Она присела на корточки так, чтобы тяжёлые сетки могли встать на землю и, от бессилия разревелась да настолько громко, что во дворе у матери это услышала Двоюродная Сестра, прилетевшая ночью, и прибежала навстречу.
Нужно было выходить на работу, ребёнка девать некуда, а у бабушки, к которой дитя носили на день, дочь кричала так, что начинали кричать двое других детей и бабушка со словами: «Я согласна сама вам платить, только не носите ко мне это дитя» – отказалась. Дошло до того, что однажды Муж, подняв пятилетнего Сына в 4 часа утра, взял его с собой на работу и уложил досыпать на заднее сидение автобуса, водителем которого он тогда работал. Она взяла пятимесячную Дочь в школу и вела с ней уроки, пряча ребёнка в классе. Работать было невозможно – всё внимание детей было на ребёнка, который, как бы понимая ситуацию, не издал за смену ни одного громкого звука. До руководства школы это конечно дошло, и такое преподавание запретили. Сын к вечеру был смертельно бледен – его укачивало в транспорте.
Вечером Муж зашёл к своей матери (жила у них во дворе во времянке) с верёвкой в руках и сказал: «Если ты не будешь смотреть детей, я повешусь!» Детей бабушка потом смотрела, вот именно смотрела и только. Оставалась нетронутой приготовленная матерью пища, а кожа сына покрывалась иголками дыбом вставших волос от количества съеденного малинового варенья. Ещё бабушка готовый корм в обед давала курам и поросёнку, забирая за это половину снесённых яиц, половину зарезанных курей и половину свиньи – мясо варила и ела, а бульон выливала, чтобы не утруждать себя работой – одной и так хватало. И это не было отношением к снохе, потому что когда, убежав от мужа тирана, её дочь жила с детьми у матери, была та же история. Дочь, уходя на работу, надеялась, что мать детям сварит, но она ошибалась. Однажды Она слышала их диалог. Дочь: «Мама, почему дети опять голодные, ты опять их не кормила?» «Кормила, мы пили чай». «У тебя всегда одно и то же – чай, чай!» «Неправда, вчера был кофе!» Когда муж, от которого она сбежала, приехал за семьёй, мать не поддалась на уговоры уйти на ночь из той комнаты, где они будут спать, так и лежала четыре ночи у их изголовья. Дочь предпочла уехать с мужем тираном, ему она могла хотя бы дать сдачу.
