За углом истошно заорал Дареш. Крик оборвался отвратительным шмяканьем, еще какое-то время продолжая звучать эхом в коридорах. Ему вторила грубая силанская ругань – похоже, разведчику удалось напоследок ранить Турна.

Таш сгреб Лаану в охапку и потащил ее к Срединному залу. Если погиб Дареш, значит, они опережали врагов всего на несколько десятков шагов.

В конце коридора уже ждал Глаза Гор. Таш впервые обрадовался, увидев его гордо выпрямленную фигуру с перевязанными глазницами. На груди конструкта красовалась вмятина – подарок от одного из «братьев», которых привел с собой Саттаро. Горный дух помог вначале, но потом, когда враги пробились в узкие коридоры, стал только мешать из-за своей слепоты, поэтому отступил к Срединному залу.

Едва ковыляющую впереди Кирну, из ноги которой торчало древко стрелы, он почти что забросил в зал. Следом туда влетели Таш с Лааной и, немного отстав, задыхающийся Птица.

Мужчины тут же помогли Глазам Гор закрыть проем обтесанным валуном. Таш успел увидеть, как по коридору шагает Саттаро — медленно и совершенно спокойно, будто он

знает

, каким будет исход. Турн в тонкой кольчуге с поблескивающими звеньями выглядел его полной противоположностью -- лицо, частично скрытое переносицей шлема, было искажено от ярости. При виде ускользающих жертв он заревел и пустился за ними бегом.

Но Саттаро, дойдя до поворота к загонам, вдруг остановился. Как только он увидел мертвого Эртанда, в один миг вся невозмутимость с него слетела. Камень, перегородивший вход, отрезал его полный злости крик.

– Чего это он там? – простонала Кирна, со страдальческим видом сползая по стене на пол. Рядом уже суетилась Лаана, которая осматривала промокшую от крови штанину хранительницы. – На меч напоролся? Насмерть, надеюсь?

– Я убил одного из его спутников, – ответил Таш. – Эртанда.

– Странно, – пробормотал Птица. – Саттаро никогда не был сентиментальным.

Его слова так и остались висеть в воздухе. Кирна оттолкнула от себя Лаану с ее дрожащими руками, тихо шипела, глотая слезы, и искала в открытом сундучке лекарства, которые могли бы облегчить страдания. Глаза Гор склонил голову и к чему-то прислушивался, а Таш стащил шлем и снова прислонился к холодной стене, уткнув лицо в сгиб локтя.

Красный туман подступал слишком близко. Надо было успокаиваться, и срочно, иначе зал грозил превратиться в их могилу совсем не по вине Саттаро.

– Таш! – ахнула Лаана. – Ты ранен!

Он приоткрыл один глаз – точно, из-под металлического щитка на руке текла кровь – и закрыл опять. Он не помнил, как это произошло. Задел кто-то из своих? Конструкт все-таки зацепил в схватке? В тумане ашарея было ничего не разобрать. Одно радовало – он притуплял боль.

– Снимай это, – сказала Лаана, указывая на наруч. – Рану нужно обработать.

– Оставь. Там царапина.

– Из этой царапины накапала уже лужа крови! Кто будет сражаться, если ты сейчас потеряешь сознание?

Ее голос звучал одновременно требовательно и жалобно. Таш огляделся.

И правда – защитники из подстреленной женщины, старика и слепца будут так себе.

Он обнажил руку до локтя, позволяя Лаане заняться раной, которая действительно оказалась достаточно глубокой.

– Что делать будем? – спросила Кирна. – У нас даже щит один на всех. Мой.

Она хрипло рассмеялась, хотя Таш не видел в этом ничего смешного. Его собственный щит треснул от удара конструкта, став бесполезным, а при отступлении не было времени, чтобы найти другой. Со щитом Птицы, кажется, произошло то же самое, когда он пытался защитить Хетту. Левая рука пожилого силанца безвольно висела, наверняка поврежденная в тот момент.

Смех Кирны перешел во всхлипы и затих.

– Мы проиграли. Мы заперты тут, как в ловушке. Этим Урдовым отродьям даже пробиваться внутрь не надо. Нужно просто подождать, пока мы не перемрем от голода и жажды.

– Но там есть вода и еда, – Лаана робко указала на сумки и бурдюки, сложенные в дальней части зала.

– И насколько ее хватит? Это же крохи!

– Отдохнем и продолжим сражение, – ответил Таш.

Повариха уставилась на него, как на умалишенного.

– Может, ты в своем проклятом тумане не заметил, что они перебили всех? Всех! Мы для них не помеха!

– И что ты предлагаешь? – огрызнулся Таш. – Сдаться?

– А у тебя найдутся идеи получше? Например, сдохнуть в мучениях? Наверняка вы все видели, что Саттаро убивал не всех. Ламару он пощадил. Может, и нас пощадит?

– Ярхе рассказывал о натах подчинения, которые он вывел на одном из своих помощников, – сказал Птица. – Скорее всего, он хочет использовать после боя самых талантливых из нас или тех, у кого редкие способности, как у Ламару. Беда в том, Кирна, что твои таланты заканчиваются на вкусной готовке. Если ему захочется женщину, он найдет покрасивее, а простые предметы он умеет зачаровывать и сам.

Кирна зло уставилась на него, а потом сморщилась и уткнулась лицом в собственные колени.

– Я не хочу умирать.

Словно в ответ ей, в другую сторону валуна, перегораживающего вход, что-то ударило с такой силой, что он затрясся, а эхо разошлось по всему залу. Все невольно притихли.

– Похоже, ждать Саттаро не будет, – подытожила Лаана.

Она уже закончила обрабатывать руку, и Таш прижал любимую к себе. От нее, как и ото всех них, пахло кровью и смертью, но под ними еще сохранился тот сладкий запах, который ему всегда так нравился. Лаана обняла его так крепко, как будто пыталась спрятаться от ждавшего их ужаса.

– Таш прав, – сказал Птица. – Мы с Хеттой и не планировали долго отсиживаться в Срединном зале. То, что Саттаро торопится, нам только на руку. Пусть они надрываются, пытаются пробить дверь, а мы за это время восстановим силы.

– Я помогу, – Глаза Гор повернул голову так, будто видел старика-силанца. – Благодаря натам в этом зале я вижу…

чувствую

 иначе. Здесь в сражении от меня будет больше толку, чем снаружи.

С той стороны преграды снова громыхнуло. Возле входа поднялась пыльная дымка. Несколько мгновений все всматривались в валун – не появились ли на нем трещины, предрекающие, что он сейчас разлетится на мелкие куски? Его укрепили натами, но похоже, что те не выдерживали натиска.

Хранители переглянулись. Внезапно план отсидеться в зале и отдохнуть показался несбыточным.

– Выходите! – знакомый голос сквозь толщу камня звучал искаженным. – Вы прекрасно знаете, что рано или поздно я до вас доберусь. Выходите прямо сейчас, и я позволю вам уйти живыми.

Лаана вжалась в Таша сильнее.

– А что если он не врет? – тихо спросила она.

– А если врет? – возразил Птица. – Я мог бы сказать наверняка, если бы видел его наты, но его тут нет. За стеной он может говорить что угодно.

– Но это шанс выжить! – воскликнула Кирна.

– Ты хочешь сказать: шанс гораздо быстрее отправиться к Лихете, Жрецу, Тэйхису и всем остальным? – рявкнул Птица. – Подумай, как ты будешь оправдываться перед ними, когда встретишься на последнем суде у Иля! «Мы могли бы что-то сделать, но так обделались от ужаса, что отдались мяснику на убой просто так» – это ты им скажешь?

– Сволочь ты, – зло ответила ему Повариха.

– Лучше помолись Илю, – отрезал тот. – Все равно умирать. Вся разница – в нескольких часах.

Таш отчетливо понял, что они оба отчаялись, каждый по-своему.

– Впустим их, – решил он. – Но возьмем обещание не трогать женщин.

Лаана чуть слышно вздохнула у него на груди.

– И ты правда веришь, что Саттаро сдержит слово? – Птица, чуть не задохнувшийся от возмущения, закашлялся. – Он уже давно не тот скромный и покорный раб, которого ты знал в Тамин-Арване! Подумай, зачем ему рваться в Срединный зал, если можно подождать? Мы срываем какие-то его планы!

– Ты сам говорил, что разница в нескольких часах, – напомнил Таш. – Дверь – то есть этот валун – уже трещит. Через час я не начну драться сильно лучше. Кирне тоже не полегчает за это время, а Глазам Гор вообще все равно. Так ведь?