– Теперь в порядке, – шепнул Север.

Он уткнулся лбом в ее живот и замер. Ее присутствие, ее тело и тепло, да, ничего больше и не нужно сейчас. Он и так благодарен, и так едва дышит от ее щедрости.

– Ты совсем вымотался, – выдохнула Яна и провела рукой по его светлым волосам.

– Есть немного.

– Ты пил?

Она списала запах на другой источник. И его заторможенность, и появление посреди ночи… Черт, и та тревога в ее голосе.

– Я не трону тебя, – спохватился он.

– Хорошо.

Ни капли веры. Она лишь затаилась в ожидании, что будет дальше. Как рьяно ей придется отбиваться и сколько толчков вытерпеть… И от этого стало противно. Так противно от самого себя, от своей слепоты и зацикленности, что захотелось закричать или лучше завыть.

– Я не пьян. Это краска…

Не то. Он хотел сказать совсем другое.

– Не бойся меня.

– Я не…

– Боишься, я знаю.

Север отстранился и заглянул ей в глаза. Она привычно нахмурилась, не понимая его поведения, но по-прежнему не вырывалась и не спорила. И он мягко потянул руками вниз, заставив ее опуститься перед ним.

– Глубоко-глубоко, – продолжил он, – на уровне рефлекса. Как всех мужчин.

Он дотронулся до ее лица, проведя пальцами по щеке. Шелковая горячая кожа…

– Скажи, и я уберу руки.

Яна пару секунд неотрывно смотрела на него, будто искала подсказку или второе дно в его словах, а потом обняла руками мужские ладони, крепко сжав, и опустила их ниже, на свои плечи.

– Хорошо, – кивнул Север, – я слышу твое «нет».

– Мне нужно время…

– Бери, что хочешь. Только не бойся меня.

Только не страх. Ее страха он не вынесет.

– Я не сделаю тебе ничего плохого.

Он проснулся только днем и, привыкнув к вывернутому наизнанку распорядку, был не прочь проваляться до самого вечера. Север огляделся, пытаясь найти Яну. Ее кровать стояла за высокой ширмой, но по мертвой тишине он угадал, что остался в полном одиночестве. Он все-таки позвал ее, а потом заметил пакет сока на полу, на который был налеплен желтый стикер. «Вызвали на работу, не скучай. И не ройся в моих вещах, даже по-братски».

Он и не думал, залез только в верхний шкаф на кухне, когда искал кружку. И холодильник, да. С кофе он прошел к окну, выглянув во двор. Шел дождь, мелкий и противный, и местные бездельники собрались под железным козырьком детской площадки. И Север подумал, что надо очень не любить своих детей, чтобы поселиться здесь. Даже его квартира, ключи от которой дал Нечетный, была много лучше: обычная двушка с нагромождением дешевой мебели тошнотворного коричневого цвета и двумя диванами восточного шика. Золотые тесемки с них он оборвал в первый же день.

На стеклянном столике он заметил коробки с косметикой и эластичные бинты, которыми обычно стягивают потянутые связки. И он вспомнил прикосновение ее рук, сильных, цепких… И следом к нему пришел вчерашний разговор, четкое, еще не стертое набежавшими часами воспоминание. Ее поведение, каждый жест и осторожное слово… Она впустила его, сама подошла к нему, дотронулась, хотя ждала неприятностей и решила, что он в пьяном бреду пришел за очевидным, наигравшись в их симпатию на расстоянии вытянутой руки. Ведь «или этим же баллончиком и отымеют». Будет только хуже. Яна уже заучила эту правду.

Север не смог больше терпеть одиночество и сорвался в клуб. Там крутилась охрана, которая облепила барную стойку и шумно переговаривалась, то и дело взрываясь дружным хохотом. До посетителей еще оставалось несколько кругов часовой стрелки по циферблату, и в заведении переставляли столы для уборки и меняли перегоревшие лампочки под потолком. Металлические стремянки в центре зала блестели от подсветки, которую раз за разом зажигали, проверяя контакты.

Обычное копошение перед открытием, и Северу нравились эти часы, когда пустынно и спокойно, нет воплей и криков, дешевых эффектов. Еще горит верхний свет и можно разглядеть суть. Он не так давно понял, что неосознанно запоминает тонны мелочей. Кто из ребят левша, у кого и где припрятан нож или второй пистолет, разное личное из обрывков телефонных разговоров, в какие часы приезжает фургон, кто его разгружает, с кем в клубе чаще всего переговаривается Нечетный, куда утекают конверты из его рук… Неосознанно, но неумолимо картина складывалась, и Север начинал понимать, как устроена цепочка, как зацепляются друг за друга звенья и как громко гремят.

И он привык к взглядам. Разгадал их. Он не просто чужак, нет, его сторонились не из-за этого. Он брат босса. Все-таки.

– Где Яна? – Север поймал за локоть бармена.

– У босса.

И Север вдруг различил приглушенную мелодию, что кралась откуда-то из подсобок. Джазовый проигрыш…

– Марк в клубе?

Он не дождался ответа и шагнул в коридор. Конечно, он в клубе. Эта музыка и та машина, Север решил, что раньше времени показался Нечетный, но это он. Нужную комнату отметил скучающий охранник, который облокотившись на высокий стул изучал противоположную стенку.

– Не сейчас, – парень качнул головой, заметив Севера. – Приказ.

Север не остановился и не сбавил шаг. И перехватил выставленную в его сторону руку.

– Я войду, – бросил он. – У меня тоже приказ.

Парнишка оказался крепким, и Север засомневался, что справится с ним быстро, а еще чертовы камеры, тут набегут за секунду…

– Звони Нечетному, проверяй, – он грубо оттолкнул охранника от себя, вложившись в рывок всей массой.

Тот отшатнулся, повалив стул, и замер.

– Набирай! – рявкнул Север и толкнул дверь.

Музыка, его проклятая музыка накатила с новой силой, окутала… Север шагнул сквозь нити стекляруса и оказался в небольшом зале, который прятался в сумраке бардовой подсветки. Марка он заметил сразу. Брат, развалившись, сидел на большом черном диване, который дугой огибал низкий столик. Север подошел ближе, оставив позади ступени, уводящие к круглому подиуму.

– Какого черта? – протянул Марк, угадав его силуэт.

Расслабленный тон и блуждающий взгляд. Он был пьян.

– Где она? – Север с трудом различал хоть что-то вокруг, свет вырывал из темноты только подиум и неуверенным эхом спускался вниз.

Марк прищурился и подался вперед.

– Кто? – спросил брат.

За спиной стукнули каблуки. Север оглянулся и увидел Яну. Она замерла, уткнувшись в него удивленным взглядом. И рефлекторно дернулась, словно хотела резко развернуться и уйти. Но не могла.

– Она? – со смешком поинтересовался Марк.

Удивление, Север отчетливо прочитал его в голосе брата. И еще предвкушение.

– Вот эта малышка? – Марк указал на нее рукой.

Следом он поднялся с дивана, зацепив край стола, от чего родился раздражающий звук потревоженного стекла. И он пошатнулся и с трудом устоял на ногах, которые слушались его не лучшим образом. Он выпил слишком много или принял что-то. И Север чувствовал, как становится душно. Он не мог предугадать, не мог контролировать. Он не знал, как разговаривать с трезвым Марком, чтобы не натолкнуться на холодную стену из презрения и надменности, а сейчас…

Север заставил себя посмотреть ему в глаза.

– Марк, прошу. Только не она.

Марк скривился, будто услышал невыносимую глупость, и подошел ближе. Задвигался он увереннее, намеченная цель отрезвила его и дала сил. Но их отвлекли. Скрипнула дверь, и внутрь вошли мужчины. Тот охранник все-таки позвонил Нечетному, который явно не подтвердил выдуманный приказ. Север подумал, что стоит Марку дать отмашку, и его выволокут отсюда за шкирку или изобьют, да хоть пристрелят… Пьяный приказ тоже приказ. Север всё это время подмечал и взгляды в сторону Марка, на босса смотрели с боязливым уважением, никогда не спорили и не переспрашивали, даже Нечетный, только кивки и короткие фразы по делу.

– Всё в порядке, – кивнул Марк и отослал охрану назад.

Он остановился у подиума, скользя взглядом по застывшей на месте девушке. Яна, кажется, не дышала, и Север заметил, как она нервной хваткой обхватила запястье. Стальные браслеты впились в нежную кожу, но она не обратила на это внимание. И Северу показалось, что она едва сдерживается, чтобы не закрыться руками… Откровенное черное белье состояло из тугих полупрозрачных полос, которые обвивали ее невыносимо красивое тело.