Арину следовало ожидать чего-то подобного. Но он все равно оказался не готов. Горы цветов. Все, что цвело летом, срезали для победителей. Сады еще долго будут стоять голые. Когда армия вошла в ворота, каменные стены задрожали от рева толпы, и Арин вздрогнул, стиснув поводья: на мгновение ему показалось, что ему грозит опасность. Но потом он увидел сияющие лица людей, высыпавших на улицы, и понял: вот счастье. В то же мгновение и его самого наполнило это чувство. Кестрель, которая ехала рядом верхом на Лансе, не заметив, что к ее щеке прилип розовый лепесток, улыбнулась. Арину подумал, что, пожалуй, придется привыкать быть счастливым, ведь на этот раз счастье, похоже, не собирается его покидать.

Кестрель повернула голову и окинула взглядом дакранско-гэрранское войско, которое тянулось длинной лентой по центральной улице города. Губы Кестрель напряженно сжались.

— Не уверена, что это мудрое решение — ввести всю армию в стены города.

— Это общая победа. Чествовать должны всех.

— Я знаю.

— Но…

— Наши восточные союзники превосходят нас числом.

Арин понял, на что она намекает:

— Так было с самого начала.

— Если они решат захватить Гэрран, сейчас это будет сделать очень легко… Им даже не придется штурмовать стены.

Арин бросил взгляд на Рошара, который поехал вперед, навстречу королеве.

— Я доверяю ему.

— Да, я знаю.

Арин придержал коня. Ланс тоже остановился. Вокруг них на землю падали цветы.

— Мне больно подозревать его в чем-то, — добавил Арин.

— Вот почему я делаю это за тебя.

Откуда-то с верхнего этажа одного из высоких узких домов возле рынка на голову Арину упала какая-то тряпка. Ослепнув на мгновение, он растерялся, потом стянул ткань с лица. Конь под ним занервничал. Арин, обнаружил, что держит в руках старый гэрранский флаг, на котором вышит королевский герб.

— Но ведь династия прервалась.

— Они просто пытаются придумать, как тебя называть, — сказала Кестрель и пришпорила Ланса, чтобы тот тронулся с места.

— Только не так. Это неправильно.

— Не беспокойся. Однажды они найдут подходящие слова, чтобы описать тебя.

— И тебя.

— О, это очень просто.

— Неужели? — Арин не смог бы: она слишком много для него значила.

Сияющие глаза Кестрель смотрели на него серьезно. Ему нравилось видеть ее такой.

— Они скажут, что я твоя, — ответила она. — А ты мой.

Когда Сарсин увидела Кестрель, она недобро прищурилась. Кузина Арина была немаленького роста, и сейчас Кестрель особенно остро это ощутила.

— Все только и говорят, какая ты умная, — произнесла Сарсин, — однако поступаешь так, будто в голове у тебя пусто. Ты не подумала о том, что я буду волноваться, если ты исчезнешь из города, не сказав ни слова?

— Я не собиралась уезжать.

— Ах, значит, это случайно вышло?

— Да.

— Еще скажи, по воле богов.

Кестрель рассмеялась.

— Может, и так. — Потом добавила, уже серьезнее: — Извини меня, Сарсин.

Кузина Арина скрестила руки на груди:

— Сначала заслужи мое прощение.

— Как?

Лицо Сарсин смягчилось, в глазах заблестело любопытство.

— Расскажи, что произошло, начиная с ночи, когда ты уехала, и до этой секунды.

Кестрель начала свой рассказ.

В городе устроили праздник в честь победы. В особняке губернатора должен был состояться банкет, где в качестве почетного гостя пригласили королеву Инишанавэй. Повара в доме Арина трудились не покладая рук: резали кур, чистили плоды эрасти, месили тесто на покрытых мукой столах.

Арин, стоя в кладовой, пытался успокоить кухарку, которая твердила, что сварила варенье совсем недавно, и неужели так необходимо забирать на банкет все банки до последней? Вряд ли дакраны так уж любят плоды илеа. Зачем подавать то, что они все равно не оценят? По крайней мере часть варенья стоит приберечь до зимы. Арин, пытаясь объяснить, как важен праздник с политической точки зрения, смешался, потому что и сам толком не понимал, зачем выносить все съедобные припасы в один вечер. Потом с кухни донесся голос Рошара. Он говорил по-гэррански с характерным акцентом.

— …Вы не понимаете! Мясо нужно самое лучшее, из филейной части, и вот с этими специями, а не с теми!

Арин извинился, пообещав обсудить варенье чуть позже, и пошел туда, откуда раздавался голос восточного принца.

— И снаружи надо хорошо обжарить, до темной корочки, но так, чтобы внутри осталась кровь! Мясо должно быть ярко-розовым. Если что-то пойдет не так, банкет будет испорчен.

Арин заглянул в основной зал кухни. Рошар препирался с главным поваром. Гэррани посмотрел на Арина с видом человека, чье терпение уже на исходе.

— А вот и ты! — просиял Рошар. — Мне нужна твоя помощь, Арин.

— С приготовлением мяса?

— Это очень важно. Объясни это своему повару. Решается вопрос государственной важности. От этого зависят отношения между нашими странами.

— От мяса?

— Это для тигра, — пояснил повар.

Арин прикрыл лицо рукой, зажмурившись.

— Твой тигр…

— Он особенный, — ответил Рошар.

— Нельзя приводить тигра на банкет.

— Малыш Арин скучал по мне. Я не желаю с ним расставаться.

— Ты не мог бы поменять ему имя?

— Нет.

— Даже если я очень-очень попрошу?

— И не надейся.

— Рошар, тигр давно вырос.

— И стал таким славным мальчиком.

— Нельзя пускать тигра в обеденную залу, где соберется несколько сотен человек.

— Он будет вести себя образцово. У него вид и манеры принца.

— То есть как у тебя?

— Мне не нравится твой тон.

— Я не уверен, что ты справишься со своим зверем.

— Разве он не был славным и послушным всю свою жизнь? Ты что, лишишь своего тезку шанса поприсутствовать на пиру победителей?! И неужели он так и не увидит эту прекрасную картину: ты и Кестрель, гэррани и валорианка, любовь, вошедшая в историю! Сколько песен сложат, когда вы поженитесь, наделаете детишек…

— О боги, Рошар, заткнись.

Даже если бы Арин не знал, как неприятно Кестрель входить в особняк, построенный для губернатора при валорианцах, от него не укрылось то, как напряглись ее плечи и как рука потянулась к кинжалу на бедре. Кестрель чуть не зарычала на Рошара, когда принц предложил ей хотя бы на одну ночь забыть о варварском обычае открыто носить оружие.

Арин бросил на него предостерегающий взгляд. Принц сделал вид, что искренне не понимает, в чем дело, повернулся и зашагал дальше, чуть впереди них, в сопровождении тигра-подростка. Зверь был удивительно покорным, даже учитывая, что его с самого детства воспитывали люди. Он то и дело терся головой о руку Рошара, будто обычный домашний кот. Тигр ступал твердо, лопатки под полосатой шкурой при каждом шаге ходили ходуном. Арин чувствовал, хоть и не знал, как назвать, то, что заставляло всех, включая, судя по всему, и животных, следовать за принцем. Наверное, спроси его Арин об этом прямо, Рошар бы сказал, что его гэрранский друг и сам не лишен этого качества. Отчего-то эта мысль больно кольнула.

Странное чувство, Арину казалось, будто от него во все стороны тянутся нити. Будто рыбацкие лески, которые подергиваются то с одной стороны, то с другой, когда за крючки цеплялось внимание окружающих. Порой люди не осмеливались посмотреть Арину в глаза, а когда все же встречались с ним взглядом, то превращались в рыб, которые не могут вдохнуть, внезапно оказавшись над водой. Арину не нравилось такое отношение, но он понимал, что с этим ничего не поделаешь.

Рошар с тигром скрылись за дверями особняка, и Кестрель с Арином остались на тропинке вдвоем. Кестрель замерла в напряженной позе. Под ее изящными туфельками хрустнул гравий. Поначалу Кестрель аккуратно придерживала пышные юбки, чтобы не наступить на край платья, но сейчас ее пальцы невольно смяли ткань цвета зеленого шторма, сжавшись в кулаки.