Олив пыталась говорить спокойно, но при этом так размахивала вилкой, что на Джона то и дело сыпались кусочки жаренного картофеля, и он недовольно заерзал.

– Да, уверена, – упрямо буркнула Роза, не меняя позы.

– Роза, – Рафаэль подал знак жене, и та, перестав осыпать сына кусочками обеда, с жуткой скоростью принялась поедать варенную картошку. – Войди и в наше положение. Что мы должны думать? Допустим, ты не хотела идти на этот экзамен – это еще можно хоть как-то понять – но зачем же сжигать экзаменационные листы?

– В Розу вселился призрак нашей прабабушки Анны! – карие глаза Ранди округлились в притворном ужасе. – Таинственной и скрытной… Велевшей возложить на свой гроб букет лилий!

– Подожди, Ранделл… В общем так, Роза, – Рафаэль переглянулся с женой, и та кивнула, – мы с Олив приняли решение… Сама понимаешь, мы не можем оставить все случившееся без внимания.

– Папа, я не могу обходиться без интернета! – воскликнула в ужасе Роза, и Джон скорчил страдальческую мину. – У меня там все задания!

– Страдания улучшают душу, – на весь стол прошипел Ранди.

Олив с окаменевшим лицом склонилась над своей тарелкой, а Рафаэль тихо сказал:

– Ранделл, еще одно слово, и ты отправишься в дальнее плавание в свою комнату, до конца дня. К тебе это тоже относится, Джон.

Братья прикусили языки, и он добавил, обращаясь теперь к Розе:

– Прошу тебя, расскажи. Не угрожать же тебе наказанием, в самом деле!

Роза недоверчиво глянула на отца.

– Так… – медленно протянула она. – Неужели мы опустимся до шантажа?

Рафаэль заерзал на стуле, и принялся громко и многозначительно пыхтеть.

– А у меня есть выбор? – вдруг воскликнул он, так что его дочь подскочила, а жена вновь невольно запустила куском картофеля в сына. – Моя дочь еще неделю назад была самой примерной девочкой в мире, а теперь я даже и не знаю, что и думать! Выкрашиваешь волосы в белый цвет, сжигаешь экзамены, ничего не ешь… Мне продолжать?

– Так это, кажется, все… – неуверенно пробормотала Роза.

Ее родители обменялись многозначительными, мрачными взглядами, а Ранди с Джоном, округлив глаза, даже как-то сразу присмирели.

– Так я и знал, – весомо произнес Рафаэль.

Роза вздохнула и устало закрыла лицо ладонью.

– Не красила я волосы… – донесся из под пальцев ее унылый голос. – Я же вам это уже сто раз говорила.

– А что же с ними тогда?

Шлепнув руки на стол, Роза посмотрела на родителей. На какой-то миг она даже почувствовала себя виноватой, такими обеспокоенными выглядели и Рафаэль, и Олив. Но вряд ли они успокоятся, если она расскажет им все – то «все», что ей самой было известно, разумеется. Эта правда прозвучит куда менее реалистично чем история с безаммиачными красками для волос или мрачная повесть про статику на уроке физкультуры.

– В этом… – начала она, потерянно шаря взглядом по потолку, – в этом действительно замешано солнце.

– Солнце? – кисло повторила за ней Олив. – Ох, Роза…

– Да, солнце, – она критически оглядела прядь своих волос. – Во всяком случае я так считаю, да и иного объяснения всему произошедшему у меня просто нет.

Все выпрямились на стульях и с ожиданием посмотрели на нее.

– Я возвращалась со школы, когда это случилось, – неуверенно начала она, слегка покраснев под взглядами родственников. – Я случайно толкнула кого-то…

Роза примолкла и снова принялась ковыряться викой в тарелке.

Повисла гулкая тишина. Все смотрели на нее, а она прилагала все силы к тому, чтобы не начать краснеть по-настоящему. Наконец, Олив не вытерпела:

– Ну? А дальше-то что было?

Роза позволила себе уныло вздохнуть. Никаких конкретных причин для утаивания информации у нее не было, да и ей самой было бы приятно получить от родителей какой-нибудь дельный совет по этой части, но… Она была абсолютно уверена в том, что они не поверят ни единому ее слову. Рассказ о Леоне, настоящем виновнике всего произошедшего, уж точно не вызовет у отца положительной реакции. А что до мамы, то тут даже и сомневаться не стоило – она скорее поверит в эффективность чая для похудения, чем в способность управлять солнечными лучами.

Олив переглянулась с мужем.

– Что это с ней? Раф?

Роза не выдержала и, пробормотав что-то о не сделанных уроках, убежала в свою комнату. Спиной она все еще чувствовала на себе недоуменные и раздосадованные взгляды родителей.

Несколько дней прошли относительно спокойно. Решив держаться избранной тактики – ничего не рассказывать, но и не дерзить, и вести себя примерно – Роза в конце концов добилась того, что о происшествии с экзаменом вспоминать перестали. Боясь за сохранность нервных клеток родителей, а также и тетрадей одноклассников, она запретила себе даже думать о солнце и обо всем с ним связанным. В классе садилась у стены, исправно носила бейсболку, ходила по теневой стороны улицы и вздрагивала, когда непокорным лучам все-таки удавалось нагнать ее и залить светом. И она добилась своего: желание понежиться на солнце становилось все слабее, пока наконец не исчезло вовсе. А о том, что все вернулось на круги своя, она узнала, когда проснулась однажды утром от яркого солнечного света, осветившего всю кровать, на совершенно целой и даже не подпаленной подушке.

Мысленно прыгая от радости за свой избавленный от странного тока организм, Роза спустилась завтракать, и принялась с такой скоростью уминать омлет, закусывая тостом с маслом, что ее родители стали недоуменно переглядываться.

Около четверти часа все наслаждались благостной тишиной, а затем Джон все-таки не выдержал создавшейся спокойной ситуации и завопил на весь стол, так что все подпрыгнули:

– Мама! Ранди толкает меня под столом!

– Неправда! – взревел Ранди и осыпал брата крошками хлеба, как конфетти.

– Ну, погоди… – пропыхтел тот и стал извиваться, размахивая при этом руками. – Дождешься от меня!

– Джон! Ранделл!

Роза схватила занесенную руку покрасневшего как светофор Ранди.

– Надо же, а я думала дать вам сегодня поглядеть трансляцию футбола… Но, видимо, придется немного подождать.

– Чего? – оба разом перестали осыпать друг друга завтраком и воззрились на сестру так, будто еще ни разу в жизни не видели ничего более совершенного.

– А наша Роза идет на поправку, – тихо пропел Рафаэль, орудуя вилкой и ножом и украдкой поглядывая на дочь. – Что это с тобой сегодня?

– Ничего, – отозвалась та, покладисто намазывая маслом уже второй тост.

– Какие планы на сегодня? – ее отец тихо хихикнул. – Будешь сжигать свои экзаменационные работы или… Развлечешься тем, что отправишь Полин на тот свет?

– Милый! – Олив ахнула.

Рафаэль поджал губы и продолжил, примирительно глядя на побелевшую жену:

– Шучу я, шучу. А все-таки, Роза, что у тебя за планы?

– Самые обычные, папа.

Олив поймала на лету кусочек огурца, слетевший с вилки Джона, и строго посмотрела на дочь.

– После уроков сразу домой, – приказала она.

– Как скажешь, – Роза пожала плечами и запустила в рот весь остаток тоста.

– И держи себя в узде, не совершай ничего… странного.

– Не буду, – мило улыбнулась она и встала. – Спасибо за завтрак, очень вкусно. Ладно, до скорого.

Сгрузив грязную посуду в раковину, Роза вернулась в свою комнату. Взяла со стола сумку, запрыгнула в легкое пальто, зашнуровала кроссовки, и, обменявшись со своим отражением в зеркале довольным взглядом, вышла.

На улице накрапывал дождь, и Роза быстро устремилась к школе, пытаясь не думать о том, что когда наконец дойдет до цели, то будет похожа на мокрую морскую свинку. Ничего в затянутом пухлыми тучами небе не напоминало о том, что еще полтора часа назад город наслаждался синим небом и теплыми солнечными лучами. Погода испортилась совершенно неожиданно и, пока она перебегала дорогу, зарядил такой ливень, что все воспоминания о ясном утре почти мгновенно смыло куда-то в серую дождевую лужу.