Вооружившись критической дозой конфет и усевшись в любимое кресло, Соломон отсмотрел восемь серий подряд. Его привязанность к Дейте была вполне очевидной: тот был андроидом, жившим среди людей, и, как недочеловек, изрекал до боли простые и мудрые истины о бытие. Соломон произвел его в личные герои еще до того, как стал затворником.

Ответ обнаружился в середине восьмой серии: после стычки с вражеским кораблем два персонажа считались погибшими, и в одной из сцен лейтенант-коммандер Дейта сказал, что Джорди – предполагаемо мертвый член экипажа – относился к нему так же, как к остальным, не делая различий, и именно это андроид считал настоящей дружбой. После слов Дейты до Соломона дошло, почему Лиза Прейтор настолько его пугала. Он, как и Дейта, боялся, что к нему станут относиться как… к странному типу, каковым он, собственно, и был.

Но о своем страхе Соломон знал и без Дейты, мудрость последнего лишь подтвердила его неготовность видеть Лизу. И хоть признавать это было непросто, но, может быть, ему нужен кто-то еще, мудрее, чем Дейта? То есть его бабушка. К счастью, она как раз собиралась прийти на ужин. Соломон знал, что она не походила на обычных бабушек. Во-первых, она была относительно молодой. Своего единственного ребенка Джейсона родила в двадцать. Случилось это практически сразу после приезда в Лос-Анджелес из крошечного городка в штате Луизиана. Мечты о карьере актрисы ограничились разовой съемкой в какой-то рекламе, вылившейся в веселую свадьбу в Вегасе. Так из подающей надежды голливудской актрисы бабушка превратилась в домохозяйку из пригорода. И… ей это нравилось! А теперь, в свои шестьдесят с небольшим, она водила спорткары, о которых всегда мечтала, и вела звездный образ жизни, хотя звездой так и не стала. Занявшись продажей домов после смерти мужа в восьмидесятые, бабушка быстро разбогатела и к моменту рождения внука была хозяйкой целой империи. Если бы Соломон выходил на улицу, он то и дело встречал бы лицо бабушки на табличках во дворах домов.

– Это просто… ЧУДЕСНО! – дочитав послание Лизы, прокричала бабушка с сочным южным акцентом.

– Чудесно?!

– Именно! Люблю таких, как она. Знает, чего хочет, и добивается своего.

– Но с чего бы вдруг она захотела меня? В смысле, захотела дружить со мной?

– Да ты погляди на себя! Не дыши я на ладан, сама бы с тобой подружилась.

– Мы и так дружим, бабуль.

– Вот к этому она и стремится.

– Не думаю, что мне это как-то поможет…

– Ты думаешь, что это подстава? Что какие-то мудаки пранкеры хотят тебя обмануть?

– Нет, – рассмеялся Сол. – И не употребляй, пожалуйста, слово «мудаки».

– Милый, я знакома со многими жителями этого города. И их дети в большинстве своем – наглые засранцы. Так что я бы не удивилась.

– Да никто даже не знает о моем существовании.

– Она знает! – воскликнула бабушка. – Или что, Соломон, ограничишься узким кругом до самой смерти? Только я, родители и разносчик пиццы? По мне так, хочешь безвылазно сидеть дома – сиди. Но пускай в свою жизнь новых людей! Так ты сохранишь рассудок, а то еще крыша поедет, и одним прекрасным утром порешишь нас всех.

– Думаешь, к этому все идет? Психану и тебе конец?

– Мне-то? Ну уж нет. У меня всегда с собой перцовый баллончик. Никогда не знаешь, что за люди придут смотреть дом.

– Погоди… что?

– Пригласи ее в гости, Сол. Сойди с проторенной тропинки и посмотри, что получится. Я бы, черт подери, именно так и сделала. Доживешь до моих лет – научишься говорить «да» вопреки собственным страхам.

– Яподумаю. Папа сказал, утро вечера мудренее.

– А ты знал, что твой отец тоже рос одиноким? Он бы такую возможность не упустил. А тебе сказал так, потому что не хотел давить.

– Но я не одинок.

– Это пока. Ты еще слишком юн. С годами будет труднее. Никто не придет тусоваться с сорокалетним лоботрясом, живущим взаперти с мамой и папой.

– Боже, бабуль, полегче со мной, а? – взмолился Соломон.

– Я просто пытаюсь помочь. Что нового, кстати? Чем занимаешься?

Она подошла к столу и открыла его ноутбук, на экране которого было немало такого, чем Соломон не хотел бы делиться с бабушкой, и, как ни странно, сайт о бассейнах был в этом списке первым.

– Только родителям не говори, – быстро сказал Сол. – Пока.

– Ты хочешь бассейн? – обрадовалась бабушка.

– Прошу, не радуйся раньше времени. Я всего лишь соскучился по воде.

– Но ты читаешь про открытые бассейны, Сол! За пределами этих стен! Как я могу не радоваться?

Пробежав по комнате, бабушка крепко его обняла. Соломон не шевелился, дожидаясь, пока та прекратит раскачиваться из стороны в сторону и отпустит его. Когда же это наконец случилось, он увидел слезы в ее глазах.

– Вот поэтому я и молчал. Слишком большое давление.

– Соломон, я сама всё оплачу. С тебя согласие родителей – с меня лучший бассейн в Апленде.

– Но это не значит, что я выйду наружу. Не могу гарантировать.

– Ничего, у меня только одно условие. – Бабушка хитро вскинула бровь.

– О нет, – покачал Соломон головой. – Ты это всерьез?

– Один раз, – сказала она. – Позволь бедняжке прийти – вдруг она тебе понравится. Бассейн ты и так получишь, но можешь приобрести еще и друга, с кем можно будет там поплавать.

Поцеловав Соломона в лоб, бабушка вышла из комнаты и направилась в кухню к родителям. Несмотря на расстояние, голос ее звучал четко и ясно, словно та отошла буквально на пару шагов. Соломон прислушивался некоторое время, не раскроет ли бабушка тайну. Та умела хранить секреты, но и сплетничать обожала, а ей только что стала известна величайшая сенсация дома Ридов за последние три года.

– Сол! – крикнула мать с кухни. – К телефону!

Соломон уставился на аппарат на своем столе. Все, с кем он общался, сидели в соседней комнате, так кто же, черт возьми, мог ему позвонить?

– Алло? – произнес он неуверенно.

– Соломон? – послышался женский голос. – Это ты?

– Да.

– Это Лиза Прейтор. Ты получил письмо?

Сол прижал трубку к груди и трижды глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– Эй? – позвала собеседница. – Ты еще здесь?

– Здесь, – отозвался Сол, возможно, громче, чем следовало. – Письмо получил. Спасибо.

– Да не за что. – В голосе Лизы послышались радость и облегчение. – Надеюсь, не очень напугала тебя.

– Немного, – ответил он. – Не так чтобы…

Соломон сто лет не разговаривал со сверстниками и не очень понимал, как себя вести. Наверно, ему следовало почаще употреблять словечки типа «клево», «остынь» и «ща», но, к счастью, Лиза болтала практически без умолку.

– В общем, прости, что вот так звоню. Хотела убедиться в том, что письмо у тебя, и сказать, что приму любое твое решение. Но… все-таки скажу, что я чертовски хорошо умею дружить. Можешь спросить у моей лучшей подруги. Ее зовут Дженис Плутко. Дать тебе ее номер?

– Нет… спасибо. Я…

– Ой, вот теперь я точно тебя пугаю, да? Меня иногда заносит – слишком бурно реагирую на те или иные вещи. Кларк говорит – на все. Даже на те, которые меня бесят. А тебя, Соломон, что бесит?

– Хм, даже не знаю…

– Знаешь что… прости, не стоило мне звонить. Застала тебя врасплох. Может, ты сам перезвонишь или…

– Сможешь приехать ко мне в среду? – перебил ее Соломон.

– На этой неделе? Конечно, смогу.

– Прекрасно. Я живу в сто двадцать пятом доме по Реддинг-вэй.

– Понятно. После трех будет удобно? Свободен в это время?

– Как и в любое другое, – ответил Сол.

– Супер! Спасибо тебе, Соломон. Обещаю, ничего странного не будет. Ну, разве что чуть-чуть, но, знаешь, скорее веселого, чем странного. Веселье! Фокусируйся на веселье.

– Веселье, ага. Договорились.

– Тогда до среды!

– Пока, – ответил Сол.

Повесив трубку, он побежал в ванную, где его колени встретились с холодным линолеумом, а глаза – со своим отражением в унитазе. Он смотрел на себя, стараясь дышать размеренно, и не то чтобы разглядывание себя в воде вселяло уверенность в том, что он пригласил Лизу. Но что он теперь мог поделать?