Досчитав до ста, Соломон выпрямился и выключил ноутбук. Ему нужно передохнуть. Никаких больше бассейнов. Никаких мыслей о том, что значил бассейн для Соломона или его родителей. Все, что Сол сейчас мог, – это спуститься в гараж, растянуться на ледяном цементном полу и снова закрыть глаза. Приступы паники изнуряли. Как будто он пробежал марафон. Невозможно мгновенно прийти в себя. Поэтому Соломон просто лежал в темноте, мать с отцом даже не догадывались, что с ним опять случился приступ. Ему давно стало понятно: чем дольше они будут считать, что жизнь взаперти помогает справляться с болезнью, тем дольше он сможет жить, как ему нравится.

Спустя неделю после визита к доктору Рид Лиза вновь пришла в клинику, чтобы вылечить кариес. В переднем кармане ее худи, запечатанное в голубой конверт, лежало письмо для Соломона. Она решила начать с этого, а если прием не сработает, придумать что-то еще. Лиза твердо была намерена убедить доктора Рид в том, что ее сыну нужен друг, но надеялась, что послание как-то ускорит процесс.

В школе был тот еще денек: три контрольных и общее собрание, но никто не мог сравниться с Лизой в энергичности, какую проявила она в кабинете доктора Рид, – она прямо-таки лучилась, хотя обычно ей это было несвойственно. Она относилась к самоуверенным всезнайкам, держащим всё под контролем, но ей хватило сообразительности понять, что мух легче ловить, вооружившись медом. Вот почему маска жизнерадостности и любопытства казалась ей хорошим подспорьем в попытке очаровать доктора Рид.

Опустившись в кресло, Лиза тотчас принялась болтать с ассистенткой по имени Кэти, раскладывавшей инструменты, а сама не могла оторвать глаз от семейного фото Ридов: на нем Соломон выглядел так же, как в день своего срыва, только не задыхался и с волос не текла вода. Лиза задумалась, насколько он мог измениться. Она видела, как несколько лет могли преобразить подростка: три года назад Кларк был упитанным прыщавым восьмиклашкой, и посмотрите на него сейчас!

Вошла доктор Рид.

– Ну что, Лиза, готова к лечению? – спросила она, усаживаясь в свое кресло.

– Еще бы! – ответила Лиза. – Как ваши дела?

– Все хорошо. С прошлой недели ничего не изменилось. Дел непочатый край, – ответила мать Соломона и тут же велела пошире открыть рот, тем самым не дав Лизе шанса продолжить свои расспросы.

Валери Рид была весьма красивой женщиной. Частый смех оставил на ее лице морщинки возле рта и вокруг глаз, хотя причины, из-за которых появляются такие морщинки, обычно вызывают у других зависть. Лиза ожидала, что мать столь проблемного паренька будет озлобленной и скептичной, но не сияющей от счастья.

– Какой он? – спросила она, едва шевеля губами.

– Кто? Соломон? О господи, парень как парень.

– Какие у него увлечения?

– Телевизор смотреть да книжки читать. Весь в отца.

– А почему совместное фото такое давнишнее? – не унималась Лиза.

– Ну что тут сказать… в четырех стенах не до снимков. И похоже, мне достался единственный в мире ребенок, не помешанный на селфи.

– Думаю, это связано с тем, что он не чувствует себя в безопасности. Я тоже не разделяю этого увлечения. Быть может, мы с Соломоном просто переросли свое поколение?

– Пожалуй, в некоторых вещах…

– А не могли бы вы передать ему кое-что? – Лиза достала письмо. – Знаю, немного странно, но вдруг Соломон оценит эту идею? Вы даже можете первой его прочесть.

Доктор Рид опустила взгляд на конверт и хмыкнула, как будто ждала от Лизы чего-то подобного.

– Нет-нет, в этом нет никакой необходимости. Я передам. Ответа не гарантирую, но обещаю, что он все получит из рук в руки.

– Большое спасибо.

Пока доктор Рид занималась вторым коренным снизу, Лиза отпустила воображение на волю, прикрыв глаза и игнорируя жужжание бормашины, заглушавшее все вокруг. Ей представлялось, как Соломон сидит себе дома совсем один и даже не ведает, что она вот-вот ворвется в его жизнь и все в ней перевернет. Ни слюноотсос, ни чужие пальцы во рту не помешали ее губам растянуться в счастливой улыбке.

Вернувшись домой, Лиза увидела Кларка на подъездной дорожке с молочным коктейлем в руках. Он постоянно устраивал ей такие сюрпризы.

– Я не чувствую половины лица, – пожаловалась она, покинув машину.

– А это почувствуешь? – Кларк ткнулся ей в щеку.

– Неа.

– Забавно. У меня никогда не было кариеса, так что мне это незнакомо.

– Ох. Давай коктейль.

– Этот? – спросил Кларк. – Не дам – он мой. – После чего сделал глоток и поднял стакан высоко над головой.

Кларк был высоким – около метра восьмидесяти шести, с длинными, как у гиббона, руками, так что шансов отвоевать шейк у Лизы не было. Но она решила сыграть на слабости Кларка и потянулась к его подмышкам. Тот больше всего на свете боялся щекотки – пережиток детства в компании старших братьев, – и потому, стараясь увернуться, едва не вылил коктейль прямо на голову Лизы.

– Низко, – сказал он, – как же низко ты поступаешь.

– Пойдем уже внутрь, а? А то меня тошнит от чертовой анестезии.

Пока Кларк листал журналы, Лиза делала домашнее задание. Его тоже ждали уроки, но он был из тех, кто обещает себе проснуться пораньше и сделать все от и до, но в итоге списывает у одноклассников. Кларк был умным, но не настолько, насколько был привлекательным. И в первую очередь он был спортивным. Он практически жил водным поло, но сезон закончился, и теперь все свое время Кларк проводил вместе с Лизой, так что она начала задаваться вопросом, куда, черт возьми, подевались его друзья.

– Куда, черт возьми, подевались твои друзья? – спросила Лиза, понизив голос.

– Парни из команды? Да кто их знает. Наверное, проводят время со своими девушками.

– Ты совсем перестал встречаться с ними.

– Вряд ли я что-то теряю, – ответил Кларк. – Они поди только и делают, что пьют пиво и бесконечно треплются о сексе.

Так, значит, с друзьями Кларку было скучно. Что, в общем-то, понятно – большинство из них и правда были весьма посредственными. Лиза принадлежала к тому типу людей, которые могут тесно общаться только с одной подругой, и ощущала себя некомфортно в шумной компании приятелей Кларка и их подруг. Но только сейчас она поняла, что тот разделял ее чувства.

– Как поживает эссе? – спросил он у Лизы.

– Продвигается, но не быстро.

– Все еще хочешь писать о кузене?

Рано или поздно Лизе пришлось бы признаться. Она могла бы и дальше успешно врать, но весной и летом она собиралась вплотную заняться лечением Соломона – только так ей удастся собрать материал, достойный стипендии Вудлона. Кларк ей доверял и, хотя затея Лизы казалась ему неэтичной, не стал бы ее отговаривать. Да ему бы это и не удалось.

– Помнишь парнишку, в восьмом классе прыгнувшего в фонтан? Я рассказывала о нем.

– Помню, а что? – отозвался Кларк.

– Я его нашла.

– Не знал, что ты вообще его искала.

– Я и не искала. Представляешь, мой новый дантист оказалась его мамой. Но я поняла это, только когда увидела семейное фото в ее кабинете. Безумие, правда?

– Да уж. И где же он был?

– Дома.

– Так просто? Я ожидал чего-то подраматичней.

– Дома, – сказала Лиза. – И больше нигде.

– С восьмого класса?

– Ага.

– Хм, как странно. И что с ним не так, по-твоему?

– Да много чего, наверное. Без особых причин дома не запираются. Его мать упоминала о приступах паники. Как тот, что случился с ним у фонтана. И лучше ему вряд ли становится. Могу предположить, что острый тревожный невроз способствовал появлению стойкой агорафобии. Также не удивлюсь признакам синдрома навязчивых состояний.

– Печально.

– Хочу тебя кое о чем спросить, но обещай ответить предельно честно.

– Ладно…

– Мне бы очень хотелось познакомиться с Соломоном. Не знаю, зачем мне это нужно, но чувствую, что так надо. И похоже, такая возможность скоро представится.