– Это из серии «Драконов и подземелий»?[2] Вот уж ни за что. Не хочу помереть девственником.

– Ну что за ерунда.

– Скажи это моему дяде Эрику. Вечно играет в свои занудные игры с кучей таких же зануд. Мать говорит, так и помрет один.

– Как мило с ее стороны, – пробубнил Соломон.

– Не будь мудаком. Я всего лишь хочу сказать, что все эти игры выглядят убого.

Но они вовсе не выглядели убого. В скором времени Солу стало понятно, что друзья ему не нужны. Так и случилось: несколько месяцев Грант безуспешно пытался вытащить Сола из дома, чтобы потусоваться, а потом перестал к нему ходить. Родители удивлялись, куда он пропал и чем это он так занят, на что Сол пожимал плечами и говорил: «Не знаю». Меж тем он знал: Грант был занят тем, что надоедал до смерти кому-то другому.

Мир Соломона не был таким уж однообразным, как могло показаться со стороны. Равно как не был мрачным или печальным. Маленьким? Да. Зато комфортабельным. А что еще было нужно? Он знал, что родители беспокоились за него, и это единственное, что его смущало. Больше всего на свете Солу хотелось им объяснить, насколько лучше стала его жизнь. Но судя по тому, что они больше не донимали его просьбами и не заставляли брать сеансы у терапевта, Соломон решил, что они всё поняли.

У матери Лиза переняла кое-какой опыт: научилась краситься тушью за рулем и знала, в какой сезон можно носить белую обувь. Но самое главное – она поняла, что, если ее жизнь пойдет незапланированным путем, ее ожидает та же судьба: вечное переутомление, хроническая депрессия и три неудачных брака.

Лиза мечтала о большем, нежели об Апленде. Нет, это не было ужаснейшее место на планете, просто он не подходил ей. Такие, как Кларк, могли бы здесь жить вечно, наслаждаясь тихой жизнью и не хватая звезд с неба. Но Лиза стремилась к другому. Она хотела быть значимой, а во Внутренней Империи добиться этого было невозможно. Благо, учиться осталось чуть больше года, свет уже забрезжил в конце тоннеля. К тому же Лизу ждал еще один прием у матери Соломона, что вселяло уверенность в успехе ее плана – плана побега.

Лиза не знала лишь, как поступить с Кларком. Она любила его. Его нельзя было не любить. Но все ее попытки перевести отношения на уровень выше тот отвергал. Он не желал говорить о колледже, каждый раз уверяя, что еще не готов. И, несмотря на внешние данные и самоуверенность, выходило так, что к кое-чему другому он не был готов тоже. Кларк хотел подождать. Чего именно – Лиза не знала, но любые ее поползновения с намеком на секс пресекались со словами: «Еще не время». И конечно же, Лизе не приходило в голову, что проблема могла быть в ней.

– Он набожный, – сказала она в телефонной беседе с Дженис. – Все из-за этого, да?

Дженис Плутко была лучшей подругой Лизы с первого класса, но в прошлом году внезапно уверовала в Христа, и Лиза почувствовала, что та отдалилась. Их отношения практически не изменились, но Лизе порой казалось, что Дженис не понимала разницы между набожностью и игрой в нее.

– Ой, да брось, – фыркнула та. – Я встречалась с тремя парнями из воскресной школы, и каждый пытался меня облапать. Бог тут совсем ни при чем.

– Ну а кто тогда? И не смей винить во всем меня. Я не виновата.

– Лиза… у Кларка три старших брата, и он в команде по водному поло.

– Дженис, даже не начинай. Он не гей.

– С точки зрения науки и вообще эти обстоятельства не способствуют его гетеросексуальности.

– Что ты несешь?

– Считается, чем больше у тебя старших братьев, тем вероятнее, что ты будешь гомосексуалом. По крайней мере, для мальчиков. И надо ли мне объяснять, почему водное поло – гейский спорт?

– Парни в узеньких плавках плещутся в бассейне, – ответила Лиза. – Я уловила. Только Кларк не гей.

– Можешь верить в это и дальше, но будь начеку. У меня чутье на такие вещи. Лучший гей-радар в городе.

– В общем-то, меня это не особо заботит.

– Лиза, тебя должно это заботить.

– А может, другим пора поменьше об этом думать? У меня дел выше крыши. Не до секса.

– Поглядите-ка, из тебя выйдет прекрасная христианка. Начни посещать церковь, и Кларк падет к твоим ногам.

– Боюсь сгореть еще на пороге.

– На твоем месте и я бы боялась, – хмыкнула Дженис.

– Я люблю его и уверена, что он тоже меня любит. Так что пока переживать не о чем.

– А не ты ли мне позвонила поплакаться о сексуальной неудовлетворенности?

– Ну я, но дела это не меняет. Секс только отвлекает. А мне нужно сосредоточиться на уроках и на том, как слинять отсюда.

– А что там, кстати, с дантисткой? – спросила Дженис.

– Милая женщина. Плюс я оказалась права: он годами не покидал дом.

– Потрясающе, – протянула Дженис. – Я бы тоже заперлась дома после того, что он натворил.

– Он ничего не мог с собой поделать, – попыталась Лиза защитить Сола.

– Честно сказать, диву даюсь, с чего ты так печешься о парне, с которым вообще не знакома.

План Лизы в общих чертах сформировался еще до встречи с Валери Рид, но она не готова была раскрыть его Дженис. Порой, когда делаешь что-то, чего не следует, последнее, что тебе нужно, – это чтобы кто-нибудь вроде Дженис расписал тебе все причины, по которым не следует так поступать. Лизе хватало мозгов оценить все риски самой. Решение было принято.

Тем же вечером в доме Кларка она вновь завела разговор о колледже в надежде прощупать намерения бойфренда.

– Ты подумал об учебе на Восточном побережье? – спросила Лиза.

– Начал искать информацию, – ответил Кларк, – но сразу ощутил себя слишком взрослым и вместо этого решил поиграть в приставку.

– А я наконец сделала выбор. Ты мог бы поискать колледж в окрестностях.

– Окей. А ты куда собралась?

– В Чикаго. Хочу поступать в Вудлон, их кафедра психологии занимает второе место в рейтинге США.

– А у кого первое? Не хочешь поехать туда?

– В Вудлоне я буду лучшей, а в другом университете не факт.

– Ты прямо как леди Макбет, только без убийства.

– Спасибо, ты очень любезен.

– Так что, мне поискать колледж недалеко от твоего? Где это вообще… Орегон?

– Мэриленд, – подсказала Лиза. – Балтимор.

– Давно мечтал посмотреть на могилу По.

– Глупости какие. Никогда не понимала этого всеобщего увлечения кладбищами. Это отвратительно и как-то… грустно.

– Я хожу на могилу деда. Мне нравится.

– Прости.

– Да ничего, – ответил Кларк. – Мне нравится одно, тебе другое.

– И чем ты там занимаешься? Грустишь, глядя на камень?

– Нет, обычно молюсь и беседую с дедом, как будто он рядом стоит. И честно говоря, это скорее делает меня более счастливым, чем более грустным.

– Люди вообще странные существа, согласен?

– Вот почему ты так рвешься нас вылечить?

– Не тебя, – быстро сказала Лиза. – С тобой как раз все в порядке.

– Ну спасибо. Так что там с… Вудло?..

– Вудлоном, – поправила Лиза.

– Ну да, с ним. Сможешь туда поступить?

– С закрытыми глазами.

– А что для этого нужно? Какое-нибудь эссе?

– Ага. На тему «Мой личный опыт общения с психически больными людьми».

– Ну, это элементарно, – рассмеялся Кларк. – Напиши о своей матери. Или о моей – она совершенно безумна.

– Нет, тут нужен случай уникальный. Что-то действительно интересное и, возможно, лучшее из того, о чем они читали. На факультете только одно бюджетное место, зато с полной стипендией.

Лиза точно знала, о чем будет эссе. Стоило ей увидеть рекламу доктора Рид – и план сложился сам собой. Ей предстояло отыскать, очаровать и вылечить Соломона, после чего законспектировать все в своем эссе для Вудлона, обеспечив себе тем самым место среди величайших психологов двадцать первого века. К тому времени, как у Лизы пойдут внуки, какое-нибудь здание назовут в ее честь. Но чтобы все удалось, ей следовало поторопиться. Особенно учитывая, что ей, судя по всему, предстоит иметь дело с закоренелым агорафобом. Такие вещи за пару недель не лечат. У Лизы уйдут месяцы на то, чтобы достичь результата, а предпоследний класс уже подходил к концу. Времени до отправки эссе оставалось совсем немного. Лиза не собиралась висеть в листе ожидания или поступать на третий в рейтинге психфак. Она должна была оказаться в Вудлоне, чего бы ей это ни стоило.