- Ты все еще считаешь, что нас судьба связала?
- А ты можешь объяснить все иначе?
Целует, а я не сопротивляюсь. Зачем, если сама желаю того же?
- Да. Осознанный выбор, симпатия, интерес, похоть? Называй, как хочешь.
Проговариваю, когда отстраняется. Усмехается.
- Ты не веришь в судьбу, да? А тебе не кажется, что для симпатии и интереса это слишком? Я не могу не думать…
Не договаривает. Зараза. Обо мне? Или о ситуации? Сволочь. Но я не спрошу. Неа. Я лучше вновь поцелую.
- Я верю в судьбу, но только не по отношению к себе. И тому есть причины.
Моя серьезность отгоняет вожделение, и он возвращается к своему креслу. Снимаю ноги, обутые в тапочки, со столешницы и, отыскав там начатую книгу, вновь погружаюсь в чтение. Не находя нужного не сдерживаю разочарованного вздоха, выкидывая ее к мусору. Весь том посвящен трем артефактам, и из всей информации правды – кошкины слезки.
- И что ты ищешь, госпожа путешественница?
Вопрос застает врасплох. Не сразу могу сориентироваться, понять, что обращен он ко мне, и медлю, пытаясь его понять. Ну да, я же сказала, что путешествую.
- Доказательства своей теории, специально для тебя.
Немного лукавлю. Они и мне нужны. Точнее мне надо установить все отличия этой реальности от той, из которой я пришла. Там – я нашла артефакт, и он пылился в сокровищнице нашей организации.
«Шальные кости» - так они себя называют. Похоже на танцующие костяшки, если честно, напоминают скелетиков. Но смысл названия в теории вероятностей. Вероятность что кость упадет на 6 равняется 1 к 6. И чем больше костей – тем непредсказуемее игра. Я тоже считалась таким вот кубиком.
Смысл и цель нашей деятельности я не понимала. Мы занимались многим, и даже исследовали историю. Но зачем все это? Цели никто из пешек не знал.
Он вздыхает, откидывается на спинку, буравя меня тяжелым взглядом. Что ты со мной делаешь, мужчина? После секса тяга должна была уменьшиться. А она только растет. Судьба? Бред!
Уже сама откидываю книгу, не заботясь куда она упадет и что с ней случится. Меня разрывает злость. Топит, словно в крови. Сладкой, теплой, алой. Нервно стягиваю с себя свободную белую рубашку, шнуровку на которой никогда не затягиваю.
Натыкаюсь на его приподнятую бровь, имитирующую удивление, но по глазам, в которых появилось пламя, вижу истину. Тоже злость. И жажда.
Седлаю бедра, не размениваюсь на поцелуи, сразу припадая к шее. Хочу крови, но держу себя, покусывая кожу до отметин. Взрыкивает, сжимает, припадая к моей груди, и тоже кусает. Черт! Кажется, в голос крикнула, потому что целует, затыкая, грубо и глубоко проталкиваясь языком. Отвечаю, кусаю, запутываюсь пальцами в золотой гриве.
Теряет терпение, когда мои ногти впиваются в плечи, оставляя борозды. Вздергивает меня, быстро стягивает мои штаны до колен, и, поднявшись, ставит на четвереньки прямо в кресле. Благодарна, потому что на полу коленями не удобно.
Обхватываю руками спинку, подтягивает бедра к себе и медленно входит. О, да! Полностью во мне, пульсирует и горит! Невероятные ощущения. Одной рукой сжимает грудь, второй затыкает мне рот, и таранит, словно секса год не было. Без остановки, берет грубо, но без боли, что-то даже шепчет. Пытаюсь прислушаться, но улавливаю только «сумасшедшая» и «ненормальная». Это мне адресовано? Сяб за комплименты. Это лучше, чем пошлое «узкая, сладкая» и прочий бред.
- Там сказано, что явится чудовище, что уничтожит зло! И этим чудовищем станем мы! – Рычит! А я сразу и не понимаю, к чему эти слова, потом только доходит, что пророчество. – Но я не позволю женщине, какой бы она не была, делать мою работу!
Злость в нем кипит, и темп ускоряется, срывается. Да, злись! Если это дает тебе столько энергии, я буду злить тебя постоянно! Буду доводить до ярости, если продолжишь так и дальше меня трахать! Да чтобы это продолжалось я убью каждого злодея, еще в колыбели!
Вбивает меня в обивку, со всей силой, кусает за плечо, оставляя метку. И мне даже жаль, что она затянется через десять минут.
Отпускает грудь и спускается пальцами туда, где я и так им заполнена. Доводит очень быстро, усиливая напор руки на губы, чтобы заглушить. Хорошо, потому что я закричала. Не так, как выла ночью, но тоже довольно громко. Через минутку и сам заканчивает, я этот момент чувствую. Блин, надеюсь, он предохраняется. А если нет, то надеюсь, что тот отвар, что я пила неделю назад, еще действует. Он работает месяц, по убывающей. Но все равно шанс есть. Безопасна только первая неделя.
Дышит тяжело надо мной, я тоже успокоиться не могу. Отпускает медленно, выходит, отступает, упираясь спиной в стол. Падаю в кресло, переворачиваюсь к нему лицом, и, собравшись с силами, натягиваю кружевные черные трусики и штаны. За рубашкой вставать сейчас лениво.
А через десять минут сидим, как и раньше на своих местах, собранные и… ладно, не спокойные.
Чтобы успокоиться нам надо в разных мирах сидеть, чтобы наверняка.
Минуту назад заходил дворецкий, принес чай с печеньем. Обожаю печенюхи. Хрущу ими, запивая чаем, и крошу на ковер. Ну не на себя же? А он бесится. Видите ли, ковер порчу. Хочется сесть ему на колени и еще на него накрошить. Но я скромная. … аж самой смешно от этой мысли.
Наконец перестаю ломать комедию, отставляю чашку и начинаю рассказ.
- Есть одна легенда. Довольно старая и ныне неизвестная. Я нашла всего два ее варианта, один перевод и второй оригинал. Некогда. Точнее очень-очень давно, когда мир еще знал свою историю, жил правитель. Звали его Эн фир Дар. Как ни странно, имя его переводится как двуликий. И потому меня взяли сомнения в правдивости этой сказки. А когда я нашла оригинал – все поняла. Изначально его имя звучало Даро фир Эну. Толкование не точное, но значит примерно «тот, кто родился, чтобы дарить и получать дары». История его довольно банальная: стал правителем, запустил много реформ, и в итоге полюбился народу. Но был у него один страх, самый большой – смерть. И молил он силы о благословении, передавая им дары. Знаешь, как раньше это делали? Жертвоприношения. И один из них смилостивился, не будем уточнять зачем и почему, и дал ему эликсир бессмертия в обмен на обещание, что править и жить тот будет честно и праведно. Именно праведно. Потому что заметил правитель со временем, что чем больше плохих поступков он делает, тем больше морщин появляется на лице.
- И чем это поможет в нашей ситуации?
Теряя терпение, поинтересовался герцог. Хмыкнула.
- Не перебивай. Как раз подхожу к сути. Так вот. Старел он от пороков. А кто из нас откажется от того, что садко? Вот и он заметил, что чем больше строит святошу перед народом, тем извращеннее становятся его желания. И тогда он… здесь есть два варианта. В переводе говорилось, что он похитил дочерей и сыновей всех артефакторов и мастеров, и приказал им сделать для него артефакт, который будет подавлять все его темные желания. И тоже самое проделал с лекарями, заказав им такое же зелье. А с оригинала я поняла, что он снова молился силам, и отозвался Хаос, праотец всех миров, и дал он ему ключ. Дальше истории идут почти одинаково, по крайней мере дочери и сыновья фигурируют. Только из текста так и не понятно, что он с ними делал. То ли на них экспериментировал действие ключа, то ли отдал их в уплату Хаосу. Но с помощью заводного ключика он облек все свои слабости, все страхи, сомнения, греховные желания в новый сосуд, и запер его глубоко в подсознании. И правил он долго под именем Двуликий, пока его страну не уничтожили соседи, прознавшие о том, что он владеет секретом бессмертия.
- Я так и не понял, что общего эта сказка имеет со сложившейся ситуацией.
- А то, что ключ этот существует. Никто так и не понял толком ни зачем он, ни как действует. Потому и забылось. Но я его видела, и я знаю, что те, у кого открывают внутри Альтер-Эго, всегда носят на себе отметку артефакта. Она может быть в любом месте на теле, но ее не исцелить даже эльфийской магией.
