Ален повел лошадей в сторону города. Солнце встало меньше двух часов назад, ярко освещая большой город, в центре которого стоял замок. Он казался огромным по сравнению с остальными строениями. Азъен впервые смог увидеть его таким — в лучах восходящего солнца темные камни отражали яркие лучи, переливаясь и блестя жёлто-золотыми цветами. И впервые задумался о несправедливости судьбы. Кому-то повезло родиться в семье и жить в роскоши, а кто-то должен проводить каждый день в нищете только из-за того, что кому-то повезло больше.

— Алэн, а как Дирк нашел Эрика? — спросил Азъен, после недолгого молчания. — Откуда он вообще?

— Как это произошло — не знаю, — пожал плечами Алэн, глядя куда-то вперёд. — Они встретились в городе совершенно случайно. Эрик был там всего пару дней, а пришел сюда из города Зайфрикс, — увидев удивленное лицо Азъена, он лишь пожал плечами. — Я тоже удивился, ведь этот город находится на другом конце нашей страны. Он больше трёх месяцев находился в дороге, пока не дошел досюда.

— Почему он покинул свой город? Разве у него там ничего не было? И почему именно Илай?

— Не знаю. Он и сам не знает. У него там был дом, работа, но в один день его что-то потянуло уйти. Он и сам не понимал, что и куда его зовет, но не мог этому сопротивляться. Он просто собрал свои вещи и ушёл. Сказал, что успокоился, лишь когда встретил Дирка и оказался на конюшне. Наверное, за это я должен благодарить бога, что послал его мне, — Алэн мечтательно улыбнулся, вспоминая события их встречи. — Я был шокирован, когда через пару дней он подошёл ко мне и поцеловал. Он сказал, что и сам испугался моей реакции, но хотел сделать это с первой нашей встречи и просто не мог больше сдерживать себя.

— Он пришёл к тебе, — ответил Азъен, совершенно не задумываясь, о чём говорит — слова просто слетели с языка.

— Это очень похоже на сбывшуюся мечту… Азъен, а можно откровенность за откровенность? — юноша внимательно посмотрел в голубые глаза друга и кивнул в ответ. — Эрик предположил, что твоя седина как-то связана с несчастной любовью. Это правда?

— Правда, — после долгой паузы ответил Азъен, опуская глаза. — Четыре месяца назад в наш город приезжали бродячие музыканты. Может, ты слышал о них?

— Я видел их. Дирк послал меня в город по делам. В тот день народу на площади было не протолкнуться. Я и не думал, что в Илай может быть так много людей. Эта четверка очень красиво играла. Вроде, это был последний день, как они выступали на площади.

— Как четверо? — удивился Азъен вспоминая, что это же был тот самый день, когда он играл с Йенсом на крыше их повозки. — Их же пятеро должно было быть.

— Да нет, четверо — двое мужчин и женщина играли перед людьми, а ещё один на крыше. Я точно это помню.

— Один? — Азъен не мог сопоставить факты — он помнил, что был там и хотел сказать это другу, но слова застряли в горле, так и оставшись непроизнесенными.

— Один, — кивнул Алэн. — Он так красиво играл. Я, к сожалению, ничего не понимаю в музыке, но мне иной раз казалось, что я слышал твою флейту. Так что эти музыканты?

— Я познакомился с ними. Мужчина, которого ты видел на крыше — его зовут Йенс… Точнее… Звали…

— Что произошло? — лицо Алэна стало серьезным, он весь обратился в слух.

— Мой отец пригласил их во дворец, чтобы они выступили для нашей семьи. Йенсу удалось уговорить отца, чтобы я играл в их квартете. Всё шло хорошо, но на следующий день Мартирас обвинил его в том, что тот хотел обесчестить нашу сестру и вызвал его на поединок. Всё произошло так быстро, что никто не смог бы это предотвратить. Мартирас убил его у меня на глазах… — Азъен замолчал, закусывая нижнюю губу, борясь с подступающими слезами.

— Это ужасно, Азъен. Даже не могу себе представить, что ты тогда пережил. С такими братьями, как у тебя и никаких врагов не надо.

— Не говори так. Они же мои братья, — Азъен смахнул со щеки скатившуюся слезу. — Они не плохие и не желали мне зла…

— Ещё скажи, что плохих людей вообще не бывает, — фыркнул Алэн. — Они есть, просто ты их не замечаешь, стараешься увидеть только хорошее. Мы не выбираем своих родственников, и факт родства не делает человека хорошим. Я иногда благодарен судьбе, что не знал своих родных.

— Разве ты не хотел бы иметь семью, в которой тебя будут любить?

— Этого хотят все, но в жизни не всегда ведь так бывает. Жизнь на улице не была легкой, но она могла бы быть еще хуже — не известно, что за люди могли оказаться моими родителями.

— Алэн, а когда ты понял, что тебя привлекают мужчины? — решил уйти от малоприятной темы Азъен.

— Наверное, когда понял, что меня совершенно не привлекают женщины, — улыбнулся Алэн, радуясь, что наконец может говорить с другом открыто. — Ко мне это осознание приходило долго, я и сам не скажу, когда точно это произошло. И меня никогда не привлекали мужчины. Я всегда смотрел на них одинаково, как и на женщин.

— А как же тогда? — не понял Азъен, внимательно смотря на друга. Тот то опускал глаза, то снова поднимал, словно решаясь, стоит ему говорить или нет.

— Я плохо помню то время, когда в четырнадцать лет Дирк подобрал меня с улицы. Я всего вокруг боялся и все воспоминания остались смутными… кроме одного. Я помню, как в первый раз услышал самую волшебную музыку на свете. Она запала мне в сердце, а когда я увидел твои золотые глаза, то просто пропал в них… — Алэн сделал паузу, а Азъен почувствовал, как его щеки наливаются румянцем. — Для меня это было наваждением, я не понимал, что со мной происходит, хорошо это или плохо. Но ты был ребенком тогда, а потом я просто не мог признаться тебе в этом. Мне оставалось только быть твоим другом и держать свои мысли при себе.

— Теперь ты любишь Эрика…

— Да, я люблю Эрика. Полюбил его сразу. Месяц назад исполнилось моё заветное желание, и если карлик не соврал, то это стоило половину моей жизни.

— Какой карлик?

— Четыре месяца назад он заходил в нашу конюшню. Кажется, он был среди тех музыкантов. Он хотел прокатиться на лошади по окрестностям. Тогда мне показались странными его вопросы — он спрашивал о моих заветных желаниях. Не знаю, что меня тогда за язык потянуло, но я сказал, что хочу, чтобы любимый человек был рядом. Сейчас я понимаю, что в тот момент даже не думал о тебе. На это он спросил, готов ли я отдать половину отведённой мне жизни за исполнение мечты. Я согласился — лучше прожить короткую жизнь рядом с любимым, чем долгую одному.

— Мне трудно поверить, что ваша с Эриком встреча — не случайность, — признался Азъен, хотя у самого всю спину уже покрывала гусиная кожа.

— Мне тоже, но другого объяснения я дать не могу. В любом случае, жалеть я ни о чём не буду, — Алэн мечтательно улыбнулся, смотря на приближающийся замок. — Ты говорил, что познакомился с ними. Откуда они? Не похоже, что они из Элладеи.

— Они отовсюду — Маврии, Югании и других стран. Они объездили пол мира, пока не приехали сюда.

— У них удивительная музыка и необычные инструменты. Особенно у того, про которого ты говорил. Жаль, что у меня было мало времени тогда, иначе я послушал бы его ещё, — Алэн глубоко вздохнул, когда они въехали в королевскую конюшню, а Азъен думал об инструменте Йенса, хранящимся в его покоях. Сейчас ему так хотелось поделиться с другом всем на свете — тот открылся ему, как никогда раньше и хотелось сделать для него то же самое.

— Алэн, ты сильно торопишься? — спросил Азъен, когда друг помог слезть ему с лошади, продолжая держать обеими руками.

— Для тебя время всегда найдется. Эрик справится пока и без меня. А что ты хотел?

— Пошли со мной. Я хочу тебе кое-что показать, — он взял друга за руку и повел за собой в замок. Идти пришлось медленней, чем обычно и осторожней, потому что каждый шаг по ступеням отзывался болью в пояснице. Алэн не торопил его и также шёл следом.

Замок только начинал просыпаться, и на пути им встречались лишь некоторые служанки, спешившие по своим делам. Наконец, когда дверь в покои Азъена захлопнулась за парой, он подошел к своей кровати, опускаясь на колени, доставая черный деревянный футляр. Аккуратно взяв кларнет, он протянул его другу, словно передавая реликвию.