- Я не потомственный аристократ, так что поверь, кое-что знаю о жизни! – хмыкнул Тома, уверенными движениями выбирая посуду. – У тебя есть что-нибудь сладкое?

- Спрашиваешь! В холодильнике коробка пирожных от вашего кондитера, еще с утра купил. Подсел на его выпечку капитально...

- Тебе можно, сколько ни съешь, все в плечи откладывается! – продолжал шутить Сегучи, расставляя по столу чашки и тарелки со сладким.

- Не хочешь посмотреть что-нибудь?

- Телевизор?! – по-детски удивлённо распахнул глаза Тома. – Ха-ха-ха, ты не представляешь, какая это для меня роскошь!

- Сегодня можно всё, не так ли?

- Так... А что будем смотреть?

- Хм... Когда я был маленький и жил в Англии, очень любил один забавный, старый фильм. Давно хочу его пересмотреть, да все как-то не складывается... То настроение не то, то компания. Сегодня ты и коньяк как нельзя лучше подходите.

- Что за фильм?

- Только, чур, не смейся!!! – Акихико и сам уже улыбался. – “Приключения мистера Питкина”!

- Усами-сан!!! “В больнице” и “В тылу врага”! Обожаю эти фильмы! Только я его тоже с детства не пересматривал! Включай скорее.

Из всех источников освещения в комнате остался один лишь огромный телевизор, в котором мелькали кадры старой доброй комедии. Двое мужчин, довольные, как дети, пили кофе, объедались сладостями, хохотали до слёз над забавными и трогательными приключениями мягкого, беззлобного, и такого человечного англичанина. Они так и уснули – прямо на диване, вповалку, всего за пару минут до финала второй серии.

Блёклый утренний полусвет прокрался в просторный зал, и отброшенные им густые, графитовые тени, смягчённые сизой дымкой от выкуренных сигарет, отрисовывали кадр за кадром картины, достойные черно-белого кино: плащ и пальто на вешалке; шляпа и аккуратно положенные с краю тонкие кожаные перчатки; початая бутылка, пустые бокалы и листок, исписанный крупным, каллиграфическим почерком; низкий столик, сплошь уставленный грязной посудой и остатками еды; тускло мигающая заставка на экране домашнего кинотеатра; небрежно растянутые по полу в причудливом переплетении пара пиджаков, пара жилетов, пара галстуков; двое спящих мужчин, разметавшихся по углам просторного дивана.

Акихико не сразу понял, с чем было связано смутное беспокойство, которое заставило его проснуться. Он был не один. Сквозь сон писатель всем своим нутром ощущал мерное дыхание и сонный вздох – не свой, легкий шорох движения – не своего, уют от нечаянного соприкосновения с чьим-то тёплым телом. Это незабывавемо-комфортное чувство, когда ты просыпаешься не один, – то самое, которое он так упорно искал долгие годы в объятьях плюшевого медведя Судзуки, но так и не нашел. То самое, которое ему подарил самый обыкновенный мальчишка...

- Мисаки! – писатель резко приподнялся, опираясь на слабые после сна руки, и распахнул глаза, быстро привыкая к сумеркам, возвращаясь в горькую действительность: “Не Мисаки”... Он медленно спустил ноги на пол и нащупал опостылевшие очки, которые успел снять за минуту до того, как провалился в сон. Акихико пристально вгляделся в нахмуренное во сне лицо музыканта: “Так вот ты какой, Сегучи Тома... Ни тени коварной улыбки! Беззащитный...” Сцены вчерашнего праздника проплывали перед внутренним взором писателя, не вызывая ни малейшего сожаления. “Оно того стоило...” – продолжая беззастенчиво разглядывать спящего, незаметно для самого себя, Усами уносился к лучшим страницам своего прошлого – тем, на которых тысячи раз было выписано имя “Мисаки”... Нечасто им удавалось вот так мирно объедаться сладостями, смотреть до утра старое доброе кино, просто засыпать рядом – почти невозможно. Практически любая подобная ситуация мгновенно перетекала в горизонтальную плоскость. Акихико все чаще приходил в голову вопрос: “Если бы он смог оставить в их отношениях чуть больше “вертикали”? Вдруг именно всепоглощающая “горизонталь” застила ему глаза настолько, что сделала неспособным отыскать подлинный ключик к сердцу и мыслям любимого?”

- Мне показалось, или ты звал Мисаки? – писатель не заметил, что настороженные тёмные глаза Сегучи уже довольно давно следят за его скованной задумчивостью.

- Я тебя разбудил, прости.

- Думаю, уже пора вставать. Сколько времени? – президент с лёгким стоном поднялся с дивана и встряхнул запястьем, высвобождая из-под манжета циферблат часов. – Да, более чем вовремя. У меня с утра назначена встреча. Спорим, я похож на чудовище! – он с силой запустил пальцы во взъерошенные светлые пряди и с силой сжал виски.

- Аспирин? Минералки?

- Да-а!..

Как ни удивительно, Акихико не чувствовал ни малейшего дискомфорта, связанного со вчерашними возлияниями. Он быстро отыскал лекарство и наполнил бокал водой.

- Иди в душ, Сегучи, не думаю, что ты успеешь домой. Я принесу тебе всё необходимое. И, думаю, тебе понадобится свежая сорочка?

- Не смею надеяться, что твой размер придется мне впору, – усомнился музыкант, разглядывая свой довольно-таки расхристанный после ночи на диване внешний вид.

- О, верь моему глазомеру. Идём, – всё еще сомневаясь в своем решении, Акихико поднялся в комнату Мисаки, распахнул шкаф и выудил несколько дорогостоящих экземпляров, заботливо подаренных в свое время, но так ни разу и не надетых. – Примерь, Сегучи, они все новые.

- Комната Мисаки? – Тома, скрестив руки на груди, подпирал плечом проём.

Акихико лишь одарил музыканта тяжелым взглядом, бесшумно притворил за собой дверь и проводил его до ванной комнаты. Не успел писатель спуститься обратно на первый уровень, чтобы немного привести в порядок комнату, как по дому разнесся настойчивый треск дверного звонка, а через несколько секунд и нетерпеливый стук.

- Каташи, – констатировал Усами, не торопясь пропускать парнишку в апартаменты. – Какими судьбами в такую рань?

Мальчишка на пороге едва ли не припрыгивал от злости и явно демонстрировал нежелание оставаться за дверью:

- Какими судьбами? Это вы мне объясните, какими судьбами!!! – Каташи наглым образом отпихнул любовника с дороги и протиснулся в прихожую, на ходу осматриваясь. – Он здесь! Да как вы посмели!!!

- Как я посмел – что?

- Я так просил вас взять меня с собой на тусовку! А вы – вы вечно мне отказываете! Вечно морозите какую-то ерунду. Теперь я знаю, какого хрена вы все время толчетесь в этом клубе!!!

- Каташи, тебя заносит, – вяло констатировал Акихико. – Мне совершенно неинтересно оправдываться. Ты все равно не станешь слушать.

Мальчишка и не слушал. Акихико с раздражением прикурил сигарету, облокотился на спинку дивана и попытался отключиться от потока извергаемых юным любовником ругательств. Застигнутый в двусмысленной ситуации, Усами по идее должен был чувствовать себя хотя бы неудобно, но чувствовал только усталость после бессонной ночи.

- Прекрати, ты действуешь мне на нервы.

Каташи не унимался. Как оказалось, фотографии со вчерашней вечеринки уже успели просочиться в социальные сети, где и были в итоге обнаружены засидевшимся допоздна студентом.

- Прекрати орать, Каташи, – откуда только бралось его спокойствие. – Чего ты от меня хочешь?

Все оказалось предельно просто: мало того, что парень желал, чтобы никогда и ни под каким видом Акихико не встречался с Сегучи, он заявил, что собирается поселиться в этой квартире.

- Ты не будешь здесь жить.

- Я буду! Буду! И не просто буду – я стану жить в той самой комнате, Усами-сан. Я имею на это право после всего, что между нами было.

- А если я скажу “нет”? – поинтересовался писатель, как будто бы невзначай.

- Я всем расскажу о вас, ославлю на всю Японию! Уж поверьте, я найду, что о вас рассказать! И мне поверят! – мальчишка орал так, что казалось, стёкла вот-вот разлетятся на мелкие осколки. – Вы больше никому не позволите прикасаться к вам! – фраза прозвучала до абсурдного знакомо, и Акихико только машинально облизнул мгновенно пересохшие губы. Каташи тем временем взлетел по лестнице, перемахивая сразу через две ступеньки, и не останавливая бешеной гонки, ворвался в комнату Мисаки.