- Эй, Мисаки! – Хиро неуверенно погладил друга по сгорбленной спине. – Всё будет хорошо... Ну что ты?

Против ожидания в ответ на утешения парень повалился на бок, подтянул коленки к животу, обхватил голову руками, как будто пытаясь оградить себя от любых звуков, и тихо заплакал – лишь слёзы одна за одной катились из-под плотно сожмуренных век, и дыхание становилось тяжелее и чаще.

- Хиро, не надо жалеть меня! – Накано в испуге отдернул руку в ответ на этот полустон-полукрик. Еще несколько десятков минут он просто ждал, что друг чисто физически устанет плакать, успокоится, а потом, может быть, заснёт. Но каждое затишье длилось не более половины минуты, а за ним следовал новый приступ, отчаяннее предыдущего. В какой-то момент гитарист вдруг понял, что Мисаки уже не плачет, а по-настоящему задыхается. Он вдавил изо всех сил кнопку вызова медперсонала, рывком усадил друга на постели и принялся бестолково трясти. Дежурный врач мгновенно оценил обстановку и, отстранив шокированного парня подальше от больного, принялся раздавать указания медсёстрам. Дыхательная маска с лекарством, несколько внутривенных иньекций – и Мисаки впал в беспокойную дрёму, о недавней истерике напоминали лёгкие судороги, время от времени сотрясающие тело, воспалённые глаза, спёкшиеся, сухие губы...

Так продолжалось почти неделю: стоило Мисаки отойти от воздействия лекарств, как он снова и снова впадал в неконтролируемый плач – до судорог, до икоты, до забытья, до неспособности дышать. Но последствия переохлаждения постепенно сходили на нет, рана на боку затягивалась. Врачебный консилиум постановил выдать беспокойному пациенту направление к специалистам по лечению душевных недугов и выписалть из отделения интенсивной терапии домой.

- Послушай меня, Хару! Долго еще собираешься так лежать?! – после долгих уговоров и деликатных попыток вызвать друга на разговор Накано не выдержал и перешел на угрожающие интонации. – Единственное, что ты сделал после возвращения домой – это ботинки снял и завалился на кровать! Повернись ко мне и отвечай! Не то я тебе подзатыльник отвешу!

На удивление, угроза возымела свое действие: Мисаки приподнялся на одном локте и медленно сел в постели, впрочем, не оборачиваясь к собеседнику лицом.

- Что я должен отвечать, Хиро? – негромко спросил он.

- Когда ты собираешься взять себя в руки?

- Никогда... Зачем мне это?

- Поплакал – и хватит. Что в слезах толку?

- Что мне еще делать? Я больше ничего не могу! Ты же сам видел, насколько я опоздал!

- Видел – и что? Конец света на этом?!

- Хиро, я люблю его! Понимаешь, я его люблю!!! – Мисаки, наконец, повернулся к другу лицом. По щекам его вновь стекали крупные, горячие капли, но на сей раз без оттенка истерики. – Я не могу больше без него!

- Ты был без него больше половины года – и ничего! Слышишь, ничего с тобой не случилось! Все было точно так же, как и сейчас. Ты был здесь, работал, ты добился своей мечты. Он был где-то там, в прошлом, ты его почти не вспоминал.

- Хиро, это другое! Я всегда верил, что смогу вернуться. Я думал, у меня есть дом, где Усаги-сан всегда будет ждать меня, что бы ни произошло! Только теперь я понимаю, как был не прав! Я ошибся! Ошибся во всем! Что я натворил?!

- Ты был неправ?! Наверное. Хару, для тебя было важно стать тем, кем ты теперь стал. Ты добился того, о чем и мечтать не смел в день нашего знакомства. Ты был полностью сломлен, ты уже тогда потерял всё. Тебе нужно было время, чтобы понять и найти себя! У тебя получилось! Неужели теперь ты бросишь свои достижения псу под хвост?! Всё, ради чего ты рисковал, ради чего столько трудился! Пусть так, пусть ты потерял его! Так неужели ты готов признать произошедшее ошибкой, согласиться что всё было напрасно?! – гитарист с трудом переводил дыхание после своей эмоциональной, сбивчивой речи.

- Ты прав... – Мисаки поднял голову после долгого раздумья. – Но что мне делать дальше?

- Взять себя в руки и отправляться на работу! Это единственное, что способно тебя вылечить! Если ты будешь лежать круглыми сутками, будет только хуже. Или ты правда к психотерапевту захотел?

Мисаки молча покачал головой, исподлобья оглядывая комнату.

- Ты понимаешь, что твой больничный закончен? Тебя ждут на работе! Никто не будет долго терпеть твои прогулы даже несмотря на то, что мы с Кеем списали всё на инцидент с Накамурой!

- Хиро, я боюсь идти на работу.

- Что, прости? С позиции хоста тебя с удовольствием уберут, только того и ждали, что ты, наконец, решишься! Сегучи-сан аж в лице переменился, когда узнал, куда ты вляпался! Его отношение дорогого стоит! Руководство в курсе, бумаги подготовлены. Придёшь к директору и получишь полный расчет. Решено, ты будешь работать только на кухне!

- Ты не понимаешь, да? Я не работы, а Сегучи боюсь.

- Сегучи?.. А?.. Каким он боком?.. – Хиро тоже иногда соображал недостаточно быстро.

- Хиро, я не знаю, как ему в глаза посмотрю теперь. Он ведь не виноват ни в чем. Лучше, чем он, для Усаги-сана и придумать нельзя... Но стоит мне только подумать... – Мисаки глубоко вздохнул и потер переносицу, пытаясь сдержать очередной приступ. – И мне кажется, я его ненавижу...

- Для начала просто позвони ему и договорись о встрече, а там разберешься. Ты же не собираешься бегать от этой проблемы вечно?

- Хотелось бы...

- Нельзя!

- Знаю. Я бы очень хотел уехать... Как можно скорее и как можно дальше отсюда.

- Бросишь меня одного? – притворно возмутился гитарист.

- Прости, я не подумал...

- Да шучу я, шучу, если понадобится – перебирайся хоть на край света. Только не делай больше глупостей! Ты обещал мне, помнишь?

- Помню... Спасибо тебе, Хиро...

Мисаки не любил опаздывать и всегда на любую встречу приходил заранее, но сегодня не раз пожалел, что пришел в клуб до назначенного времени. Он успел сделать не один круг перед кабинетом Сегучи, каждый раз вздрагивая от звука шагов или гула приближающегося лифта. Больше всего он боялся встретить здесь Усами Акихико.

- Хару-сан, это вы здесь топочете? Почему не заходите? – через распахнутую дверь в коридор выглянул сам президент.

- Я... раньше времени пришел... – Мисаки растерялся от неожиданности и попросту вошел в кабинет, осторожно осматриваясь по сторонам. Он не сразу вспомнил о необходимости официального приветствия. – Здравствуйте, Сегучи-сан.

- Здравствуйте, Хару-сан. Садитесь. Мне необходимо многое с вами обсудить. Во-первых, происшествие с вашим клиентом, господином Накамурой. Я предпочитаю, чтобы ничего подобного в моем клубе не случалось никогда. Служба охраны сработала недостаточно оперативно, и я принял определенные меры на этот счет. Но раз уж такая неприятность с вами произошла, замалчивать ее никто не собирается. Я надеюсь, что вы не откажетесь дать полиции официальные показания. Виновные должны быть примерно наказаны. Все должны знать, что в моем клубе подобные вещи с рук не сходят.

Мисаки согласно кивал, стараясь поменьше встречаться взглядом с Сегучи. Занятый разговором, он, по-крайней мере, не ощущал сиюминутного желания расплакаться – то, чего он больше всего боялся собираясь на встречу. Ненависть? Чувствовал ли он ненависть? Странно, но тоже нет. Парень продолжал машинально соглашаться со всеми словами президента, а сам думал о другом – о том, сможет ли этот человек сделать счастливым его Усаги? Теперь уже не его, но было так сложно отвыкнуть... Станет ли этот деловой мужчина готовить писателю его любимый омлет, следить, хорошо ли он высыпается, не слишком ли много курит, сдаёт ли вовремя рукописи? Хотя... Кто всё это делал последние месяцы?..

- Второе – это ваше заявление на увольнение с должности хоста. Думаю, с этим проблем не возникнет? Мне докладывали, что вы, наконец, созрели до этого решения...

Мисаки машинально ставил подписи везде, где было указано, не особенно интересуясь размерами выплат и компенсаций за травму, полученную во время рабочей смены. Его интересовал сейчас совершенно другой вопрос. Парень не смог бы поднять его самостоятельно, но Сегучи заговорил на волнующую тему сам: