Праздник в клубе должен был продолжиться до самого утра, никто из гостей не собирался расходиться, но Сегучи шепнул Акихико, что уже сыт по горло этим сборищем и вызвал машину, чтобы уехать прямо после фейерверка.

- Поедешь со мной? – тихо спросил Сегучи, тесно прижатый толпой к груди писателя.

- Конечно! Что мне здесь делать без тебя!

Заметив, что в давке миниатюрного Тому уже несколько раз кто-то ощутимо приложил локтем в бок и толкнул в спину, Акихико защитным жестом притянул его поближе к себе и принялся ненавязчиво распихивать напирающих вокруг людей, ворчливо приговаривая, что виновника торжества неплохо бы и пропустить. Наконец, они оба оказались на пятачке свободного пространства в кругу близких друзей и коллег. Грянули первые яркие залпы, Сегучи от неожиданности дернулся, и Акихико почувствовал, что до сих пор не ослабил объятий.

- Тише, тише, – успокаивающе выговорил он прямо в светловолосую макушку. Но дрожь президента только усилилась, его рука крепко стиснула предплечье писателя.

- Ну что с тобой? Они снова здесь? – Акихико попробовал осмотреться. В потемках он почти не различал окружающих, но на монотонном фоне ярким пятном угадывалась шевелюра Шиндо Шуичи. Определенно, тот снова повис на шее своего возлюбленного, срывая который уже за вечер бесстыдный поцелуй.

- Сегучи! – позвал писатель как можно ласковее, снова наклоняясь к самому уху и ниже, к изгибу шеи. – Тома, посмотри на меня!

- Усами! Скажи, за что мне все это? Я знаю, что сам виноват, но скажи, какому божеству я не угодил? Кому понадобилось сделать меня виноватым? Я не могу больше, не могу! – Президент медленно поднял лицо.

Крохотная слезинка скатилась в уголок глаза, быстро налилась тяжестью и скользнула вниз по щеке. Акихико, не отрывая взгляда от зажмуренных глаз Сегучи, остановил ее движение осторожным касанием ладони.

- Так не может продолжаться. Прости! – больше не раздумывая, Усами притянул к себе Тому и коротко поцеловал прямо в расслабленные губы.

- Ну и что же ты вытворяешь? – дрожь исчезла, а в голосе прорезалось любопытство.

- Играешь – играй до конца! – писатель аккуратно качнул Сегучи в своих надежных объятьях.

Ответом послужил робкий, будто приглашающий взмах ресниц. Акихико все понял, и снова приник глубоким поцелуем к теплым, податливым губам президента.

====== Глава 27 ======

“Я хотел бы побыть один утром в день моей казни.

Почувствовать грань между жить и не жить –

Я давно хотел внести ясность.

Я смогу поднять исподлобья глаза

И ответить взглядом на выстрел,

Я смогу включить в себе тормоза

И прожить этот миг не так быстро...

Я боялся казаться напуганным,

Я боялся казаться зажатым,

Я боялся что никогда не стану тем,

Кем мог быть когда-то...”

Смысловые Галлюцинации – Утром – Текст Песни, перевод http://www.megalyrics.ru/lyric/smyslovyie-galliutsinatsi/utrom.htm#ixzz4cFQ3GNk3

Мисаки медленно вжимался спиной в плотную стену чужих тел, чувствовал сопротивление, но упорно продолжал двигаться назад. Толпа под его натиском постепенно расступалась, позволяя скрыться в ее глубине. Он долго выпутывался, цепляясь то за одного, то за другого человека, спотыкаясь о чьи-то ноги, совершенно не замечая возмущенных восклицаний и ответных тычков. Парень выбрался на относительно свободную часть тротуара, чтобы увидеть, как обнимающиеся Сегучи и Акихико садятся в машину и уезжают. Мисаки в ужасе зажал ладонями рот, лишь бы не дать ни единому звуку вырваться из глотки. Его сердцу стало настолько тесно в груди, что казалось, еще секунда, и его разорвет в клочья. Испытывая единственную живую необходимость – скрыться, парень бросился прочь. Будь его воля, будь это на самом деле возможно, он предпочел бы провалиться сквозь землю, а еще лучше – перестать существовать так, словно его никогда и на свете не было. “Усаги-сан! Чертов Усаги-сан! Что ты натворил?! Я же люблю тебя!!! Люблю тебя я!!! Я тебя ненавижу!!!” Он бежал из последних сил, не разбирая пути, не чувствуя под собой подгибающихся от усталости ног, не ощущая металлический привкус крови в горле, не замечая раздирающей боли в боку и горячей, алой струйки, сочащейся из-под повязки, не ожидая, с какой внезапностью силы покинут его. Еще несколько отчаянных движений, и Мисаки по инерции полетел на тротуар, расшибая колени и локти, стирая до мяса ткань куртки и штанов. Он упал на обледенелый асфальт, опустился щекой поверх выброшенной вперед руки и больше не шевелился, постепенно отдавая холодному камню жар разгоряченного гонкой тела. Казалось, он потерял сознание, и только одно-единственное слово молотком мерно стучало в его голове: “Не-на-ви-жу!!!” Редкие ночные прохожие, завидев валяющееся в неестественной позе неподвижное тело, поспешно переходили на противоположную сторону улицы. Мисаки лежал без движения так долго, что успел согреться, услышать, как шум в ушах постепенно превращается в плеск прибоя, а злое “Ненавижу” сменяется блаженным “Люблю”. Ему снилось побережье океана, шелковистый, горячий песок, нагретый лучами вечернего солнца, запах морской воды и голос Усаги. Усаги-сан был рядом, стоило только только взглянуть – и увидишь его, лежащего рядом на песке, протянуть руку – и коснешься загорелой, обсыпанной мелкими песчинками кожи. Только зачем открывать глаза, если так нестерпимо тянет спать?

Земля под головой наполнилась гулом, над ухом прогремели встревоженные голоса, чьи-то крепкие руки бесцеремонно обшарили всё тело, и резкий рывок вернул Мисаки в вертикальное положение. Окоченевшие ноги тут же подогнулись, и тело снова устремилось вниз.

- Держи! Держи его крепче! Он не сможет стоять!

- Кей-сан, он такой холодный, а куртка вся пропиталась кровью, посмотрите!

- Я уже все проверил, что хотел. Нужно срочно везти его в больницу.

- Там потребуют документы.

- Ничего, первую помощь обязаны оказать. Швы наложат, обезболивающее и успокоительное вколют, но самое главное – отогреть его как можно скорее, он очень холодный!

- Это опасно?

- Хиро, не хочу тебя пугать, но при понижении температуры тела возникает сердечная аритмия, и, в конечном итоге, происходит остановка сердца. Наступает смерть.

- Смерть? От этого умирают?!

- Кончай рассусоливать! Разложи переднее сиденье, включим подогрев и теплый воздух направим в ноги. Надеюсь, мы успели вовремя, и все обойдется. Его состояние усугубляется кровотечением. Хорошо, что оно медленное, и переносится лучше, чем острое. При длительном, но медленном кровотечении можно выжить, потеряв даже половину крови.

Мисаки проснулся уже под утро. Жгучее покалывание и ломота во всем теле были настолько болезненны, что в первый момент затмили головную боль и подступающую к горлу дурноту. Но буквально через пару секунд тошнота стала такой нестерпимой, что резкий спазм скрутил желудок, и парня вырвало. Хиро едва успел протянуть первую попавшуюся под руку кювету. Темнело в глазах, комната кружилась, и Мисаки откинулся на подушки, едва обтерев лицо и руки влажным полотенцем. Радовало одно то, что мутить стало меньше. Взамен начали всплывать мысли о мерзких событиях вчерашнего дня, но под действием лекарств воспоминания не чувствовались такими острыми, что оставляло возможность все обдумать.

- Хиро, где мы? В больнице?

- Не говори много. Я тебе все сам расскажу. Ты просто кивай, если я правильно понял, – Мисаки устало прикрыл глаза.

- Помнишь, тебя вчера ранили на парковке? – Мисаки помнил. – Мы наложили повязку и собирались вернуться в клуб, но на крыльце я потерял тебя в толкучке.

- Я шел за тобой до конца.

- Я тоже так думал, но отвлёкся, когда добрался до Аяки. Хару, почему ты убежал?

Мисаки не отвечал.

- Хару!.. Тот мужчина, который был с президентом, это и есть твой Усаги?

- Да... – одними губами ответил Мисаки, дальнейшие комментарии были ни к чему.

- Я не сразу сложил одно и другое, прости. Увидел, как ты дернул бежать, когда они уже садились в машину. Ну и шустро же ты бегаешь! Мне понадобилась помощь Кея, чтобы отыскать тебя. Ты очень далеко ушел... – гитарист пытался заполнить паузу, он говорил и спрашивал, пытался пошутить, но чем больше слов было сказано, тем ниже склонялась голова Мисаки, тем крупнее становилась дрожь, сотрясающая его худые, сведенные плечи.